маю, что ты стараешься помочь, но давай тему Логана тоже оставим. Да, я планировала секс с ним. Но ничего не было. Все, больше не о чем говорить.
Мама мрачнеет:
– Хорошо, больше не буду приставать к тебе с разговорами об этом. Но я не позволю тебе провести все лето в хандре.
– Я и не хандрю, – возражаю я.
– Может, не внешне. Но я вижу тебя насквозь, Грейс Элизабет Айверс. Я знаю, когда ты улыбаешься по-настоящему, а когда для вида, и пока все твои улыбки были показными. – Она решительно распрямляет плечи. – Думаю, настало время заставить тебя заулыбаться по-настоящему. Я хотела, чтобы сегодня мы пошли к каналу и погуляли вдоль реки, но знаешь что? Экстренное изменение маршрута. – Мама хлопает в ладоши. – Нам нужны радикальные перемены.
Вот черт. Последний раз, когда она произносила эти слова, приурочив их к поездке в город, мы отправились в салон в Бостоне и она покрасила волосы в розовый.
– Например? – с опаской интересуюсь я.
– Мы нанесем визит Клодетт.
– А кто такая Клодетт?
– Мой парикмахер.
О боже. У меня будут розовые волосы. Я так и
знала
!Мама ослепительно улыбается мне:
– Поверь мне, ничто так не поднимет настроение девушке, как смена внешности. – Она выхватывает кружку из моих рук и ставит на столешницу. – Ты пока одевайся, а я договорюсь о записи. Ох, как же мы сегодня
повеселимся
!Глава 16
Логан
Июнь
Идет тридцать третий день моей каторги в «Логан и сыновья», когда происходит мой первый конфликт с отцом. Я этого ждал, даже с каким-то нетерпением, хотя с первого дня моего возвращения домой папа меня почти не трогал.
Он не спрашивал ни про учебу, ни про хоккей. Не пытался вызвать во мне чувство вины, укоряя тем, что я не приезжал навещать его. Он лишь жаловался на боль в ноге и бросал в меня пивные банки со словами «Выпей пивка со своим стариком, Джонни».
Ну да, точно. Никогда этому не бывать.
Хотя я только рад, что он не достает меня. Если честно, я слишком измотан, чтобы ссориться с ним сейчас. Жесткая программа тренировок в межсезонье, которую составили нам тренеры, отнимает все силы. Я встаю на рассвете, чтобы позаниматься, потом вкалываю до восьми вечера в гараже, затем опять занимаюсь перед сном, падаю в кровать, а на следующий день все повторяется вновь.
Раз в неделю я езжу на убогий крытый каток Мансена, где отрабатываю броски и технику катания с Виком, одним из ассистентов тренера, который приезжает из Брайара следить, чтобы я не потерял форму. Я обожаю его за это и с нетерпением жду наших встреч, но сегодня не этот день.
Клиент, с которым я как раз сейчас работаю, – прораб единственной строительной бригады в городе. Его зовут Берни, и он классный мужик, если не обращать внимания на его постоянные попытки уговорить меня присоединиться к летней хоккейной лиге Мансена, чего я совершенно не горю желанием делать.
Берни приехал пять минут назад с пятисантиметровым гвоздем в переднем колесе своего пикапа, потом, как обычно, долго и нудно рассказывал мне, почему я должен присоединиться к их лиге, но сейчас мы обсуждаем варианты ремонта его шины.
– Слушай, я с легкостью залатаю твое колесо, – говорю я ему. – Вытащу гвоздь, заткну пробоину и накачаю шину. Это определенно будет дешевле и быстрее всего. Но Берн, твои колеса не в лучшем состоянии. Когда ты последний раз менял резину?
Он поглаживает свою косматую, уже начавшую седеть бороду:
– Лет пять назад. Может, шесть.
Я опускаюсь на колени рядом с передним левым колесом и снова быстро осматриваю его.
– Протекторы на всех четырех шинах почти износились. Не полсантиметра, но близко к этому. Через пару месяцев ездить на них уже будет небезопасно.
– Ох, парень, у меня нет денег, чтобы заменить их прямо сейчас. К тому же бригада работает на крупном заказе в Броктоне. – Берни дружески хлопает по капоту. – И я буду нуждаться в этой малышке всю неделю. Так что пока залатай колесо.
– Ты уверен? Потому что тебе все равно придется вернуться к нам, когда протекторы сотрутся. Я рекомендую тебе заменить шины сейчас.
Он отмахивается от моего предложения своей мясистой рукой:
– Давай в следующий раз.
Я киваю, не вступая в спор. Ведь какое первое правило обслуживания? Клиент всегда прав. Тем более что его шины вряд ли лопнут в течение следующих нескольких часов. Резина еще какое-то время протянет, пока наконец не выйдет из строя.
– Ну ладно. Тогда пока просто починю колесо. Это займет около десяти минут, но сначала мне нужно отрегулировать сход-развал на этой «Джетте». Так что итого где-то полчаса. Подождешь в офисе?
– Не, прогуляюсь и покурю. Мне еще необходимо сделать несколько звонков. – Он буравит меня взглядом. – И ради бога, ты нужен нам на льду, парень. По вечерам в четверг. Подумай об этом, ладно?
Я снова киваю, но мы оба знаем, каким будет мой ответ. Каждый год «Мансен Майнерс» делают мне это предложение, и каждый год я его отклоняю. Честно, даже мысль об этом уже нагоняет тоску. Это лишь напоминание, что в следующем году я перейду из команды Первого дивизиона в
«Мансен Майнерс»
. Да-да, и буду ведущим игроком в любительской лиге, в команде, которая названа в честь несуществующих шахтеров. Потому что в Мансене нет шахт[8] и никогда не было.Меньше чем через минуту после того, как Берни выходит на улицу, из офиса появляется мой отец и, прихрамывая, подходит ко мне. К счастью, в его руках нет никаких емкостей с алкоголем. Значит, у него хватает здравого смысла не появляться пьяным перед клиентами.
– И что это, на хрен, сейчас было? – требовательно спрашивает он.
Вот вам и здравый смысл – у отца заплетается язык, он шатается, даже опираясь на свою трость, и я рад, что весь день он просидел в офисе, вне видимости.
Я сдерживаю вздох:
– О чем ты говоришь?
– Почему ты не заставил его поменять резину? – Щеки отца раскраснелись от гнева, и даже несмотря на то, что я провел дома уже больше месяца, его изможденный вид по-прежнему поражает меня. Словно вся кожа с его лица, рук и торса сползла вниз, на отвратительный пивной живот, торчащий из-под поношенной футболки. Если не смотреть на его брюхо, то он худой как жердь, и мне тяжело видеть его таким.
Я видел его фотографии, сделанные в молодости – когда-то папа был действительно хорош собой. И я помню, каким он был, когда не пил. Щедрый на улыбку, всегда готовый пошутить и посмеяться. И я скучаю по тому человеку. Господи, как же сильно я иногда по нему скучаю!
– Ремонт пробитого колеса за тридцать баксов вместо четырех новых шин? – кипит от злости отец. – Да что, черт побери, с тобой такое?
Я стараюсь не выходить из себя:
– Я порекомендовал ему заменить шины. Он не захотел.
– Не надо
рекомендовать
! Надо заставлять
. Надо навязывать силой, мать твою!Я бросаю осторожный взгляд в сторону Берни, но к счастью, он стоит в самом конце подъездной дорожки, курит сигарету и говорит по телефону. Господи. А если бы он это услышал? Смог бы мой отец сдержаться и не говорить всего этого дерьма в присутствии постоянного клиента? Я не знаю, честное слово.
Еще только половина второго, а он уже еле стоит на ногах, как если бы вылакал весь запас винно-водочного магазина.
– Почему бы тебе не вернуться в дом? – мягко спрашиваю я. – Тебя покачивает. У тебя болят ноги?
– У меня ничего не болит. Я взбешен!
Последнее слово он произносит как «вспешен». Здорово. Он так пьян, что даже шепелявит.
– Да что ты тут делаешь вообще, если раскидываешься деньгами, как будто они на деревьях растут? Скажешь ему, что эти шины небессопасны. И хватит тут рассговоры водить про свою чертову хоккейную команду!
– Пап, мы не говорили про хоккей.
– Чушь. Я все слышал. – Человек, который приходил на все мои хоккейные матчи в девятом классе, сидел позади нашей скамьи запасных и поддерживал меня громкими возгласами… теперь он насмехается надо мной. – Думаешь, ты теперь большая звезда, а, Джонни? Не-е-е, это не так. Если ты так хорош, то что это никто не задрафтовал тебя?
Вокруг моей груди словно сжимаются тиски.
– Пап… – Тихое предостережение исходит от Джефа, который вытирает измазанные машинным маслом руки о тряпку и шагает к нам.
– Не вмешивайся, Джефи! Я говорю с твоим старшим братом. – Папа моргает. – Млашим то есть. Он же млашше, да?
Мы с Джефом обмениваемся взглядами. Вот дерьмо. Он
реально
не в себе.Обычно один из нас все время присматривает за ним в течение дня, но сегодня, стоило нам открыться утром, как нахлынули клиенты. Я не слишком волновался, потому что отец все время был в офисе, но теперь проклинаю себя за то, что забыл первое правило из справочника алкоголика: всегда держи выпивку под рукой.
Наверное, у него была спрятана заначка. Когда они с мамой еще были вместе, ему все время каким-то образом удавалось прятать спиртное. Как-то раз, когда мне было лет двенадцать, у нас потек бачок унитаза. Я поднялся наверх, чтобы починить его, и когда открыл крышку, увидел плавающую в воде бутылку водки.
Всего лишь один типичный день в семействе Логанов.
– Ты выглядишь усталым, – говорит Джеф и крепко сжимает плечо отца. – Почему бы тебе не вернуться в дом и не вздремнуть?
Отец снова моргает, злость сменяется замешательством. На мгновение вид у него становится как у маленького потерявшегося мальчика, и вдруг я чувствую, что вот-вот готов разрыдаться. В таких случаях, как этот, мне хочется схватить его за плечи и встряхнуть как следует, попросить его помочь мне понять, зачем он пьет. Мама говорит, что это генетическое, и я знаю, что по папиной линии у нас в роду были родственники, подверженные депрессиям и алкоголизму. Черт, может так оно и есть. Может правда, именно в этом причина того, почему он не может перестать пить. Но часть меня до сих пор не может полностью смириться с этим. У него было счастливое детство, черт побери. Потом жена, которая любила его, два сына, которые изо всех сил старались угодить ему. Так почему ему было этого мало?