— С ними все не так просто, — отец покачал головой, — путь отхода, который я подготовил для нас с тобой, совсем не подойдет для них.
— Надо что-то придумать, — пожал плечами Дима, — ты ведь сможешь?
Отец подумал с минуту, глядя на исчезающий за горизонтом край солнца, потом ответил:
— Смогу. Хотя это будет не просто для них. Но это точно лучше гарантированного уничтожения.
— Спасибо, что пришел, — сказал Дима.
— Прости, что так поздно, — ответил отец.
— Странное чувство… как будто кусок меня вернулся на место. А до этого я жил, пряча эту дырку. Было как-то тяжело и стыдно.
— Если ты решил остаться, я тоже смогу быть с тобой, — в голосе отца звучал металлический холод решимости, — не так долго, как хотелось бы. Но до конца.
— Ты что? — Дима удивленно округлил глаза, — я не для того тут все придумал! Уходи! Уходи тем путем, который подготовил для нас. Только помоги спасти ребят! А тебя я обязательно найду, даже не сомневайся!
Отец улыбался, глядя на яркие звезды.
Хаос
Оракул сидел в своем саду у лотосового пруда. Была ночь; огни близкого города мешали звездам светить. Возле скамьи, на которой он сидел, был установлен огромный телевизор. Этот предмет выглядел болезненно чужеродным в окружении старинной эстетики.
Мир рушился. Можно было бы закрыться в своем бункере, и закатить самую крутую вечеринку в истории. Напиться до беспамятства, потом быстро протрезветь, и снова напиться. Попробовать, наконец, что такое опиум, или более совершенные наркотики. Познать лучших женщин. Можно было сесть за штурвал выкупленного им «Конкорда», и гоняться с линией терминатора на экране. Сделать те вещи, которые он бы никогда не сделал в обычной жизни, хотя и мог.
Но Лин предпочел наблюдать, в здравом уме и твердой памяти. Телевизор, который стоял перед ним, вызвал бы приступы лютой зависти у любой спецслужбы мира. Новейшая инопланетная технология позволяла создавать средство наблюдения, переедающее высококачественное изображение и звук, прямо из воздуха, в любой точке мира. Ценность, стоившая ему ходока.
Он видел железнодорожную станцию в Сеуле. Видел, как люди прямо на ходу умирали, и превращались в кровавые машины для убийства, начиная разрывать всех, кто находился рядом. Видел и чувствовал ужас тех немногих выживших, которые пытались спастись от кровожадных мертвых зубов, закрывшись в поезде.
Он видел, как жители наукограда в Сибири строили баррикады, пытаясь отразить нашествие волкоподобных разумных тварей.
Он видел, как в центре Европы древнее зло пробуждалось в подвале заброшенного замка, готовясь выйти на кровавую охоту ближайшей ночью.
Он видел, как во Франции персонал АЭС отчаянно боролся сразу со всеми своими реакторами, вдруг вышедшими в режим саморазгона. Директор станции сидел, закрывшись в своем кабинете, и дегустировал редчайший пятидесятилетний коньяк. На столе перед ним лежал заряженный револьвер. Он ждал доклада о масштабах возможного радиоактивного заражения территории, чтобы взять оружие и недрогнувшей рукой нажать на спусковой крючок.
Он видел отчаяние, которое разлилось по изолированным отсекам атомного подводного крейсера, среди сполохов аварийного освещения. Корабль увлекала в гибельную пучину неведомая сила, противостоять которой не могли ни полностью продутые цистерны главного балласта, ни полный ход. Критическая отметка в триста пятьдесят метров была все ближе. Несколько секунд — и первые неудержимые кинжалы воды ударили через микротрещины прочного корпуса. Острые как бритва, и тяжелые, как молот Тора.
Он видел, как обезумевшие толпы людей громили остатки цивилизованных районов в городах по всей Западной Европе и Северной Америке.
Он видел, как затухающая пандемия «Ковид-19» наливается новой силой, рождая страшные мутации вируса.
Он видел панику в обсерваториях по всему миру, когда астрономы вдруг обнаружили сразу несколько огромных астероидов, чья траектория фатально пересекала земную орбиту.
Еще можно было сбежать по тропам в другие миры, вслед за своими ходоками. Но Оракул видел надвигающееся Ничто. Не имело никакого смысла погибать на чужбине.
Он вспоминал сестру. Пытался понять — стоило ли его смирение, его надежда на высшее Просветление, безусловного принятия правил навязанной ему игры.
Ведь когда-то он поверил в Просветление. В мифический новый путь. Тень смогла убедить его в том, что все жертвы и страдания этого мира стоят того.
И вот он сидел перед огромным телевизором, бесконечно старая, сгорбленная фигура, заживо похороненная под ворохом собственных высоких надежд.
Лин ушел в последний несокрушимый бастион собственного сознания. Первые, самые счастливые годы жизни. Мама до болезни. Сильная сестра рядом. Что бы ни происходило во всей вселенной, этот короткий промежуток времени он будет проживать вновь и вновь.
— Отличная точка наблюдения! — Звуки чужого языка заставили его вздрогнуть. Оракул настолько углубился в себя, что не заметил постороннего присутствия.
— Зачем ты здесь, девочка? — Спросил он, с трудом выговаривая русские слова.
— Одной скучно, — Таня пожала плечами, — а вам разве нет?
— Ты еще можешь спастись, — сказал Лин.
— Не думаю, — Таня пожала плечами и легкомысленно улыбнулась, — то этого не убежать, верно? Это можно было только победить, но у вас ничего не получилось, да?
— Боюсь, дела обстоят именно так, — ответил Оракул.
— Вы мне нравитесь, — сказал Таня, и не дожидаясь приглашения, уселась рядом, — в вас есть что-то такое… правильное. Ради этого я в свое время пошла на службу после гибели родителей.
— Спасибо, — кивнул Оракул, и внимательно посмотрел на девочку. «Отличный потенциал, — подумал он, — пожалуй, даже выше, чем у Сюй Мэй. В другое время она вполне могла бы стать новым Оракулом».
— Кажется, я тоже вам понравилась, — улыбнулась Таня.
Девочка нарушала все мыслимые нормы этикета. Но Лину это действительно нравилось.
— Это правда, — кивнул он.
Экран большого телевизора погас. В этот же момент Лин ощутил давно желанное, но невозможное присутствие. Опасаясь поверить, он закрыл глаза, и сосредоточился на потоках Ци. Сомнений никаких не осталось; Тень пришла.
— Тебе не избежать долгого пути, Лин, — сказала Тень, — как я и обещал, ты достоин просветления.
— Сюй Мэй все-таки справилась? — Лин с трудом пытался скрыть детский восторг в голосе.
— Отнюдь, — сказала Тень, — Сюй Мэй проиграла, и ее жизнь висит на волоске.
— Я не понимаю… — пробормотал Лин.
— Ничего, ты поймешь, — сказала Тень, — тебе пора.
— Но как же… Сюй Мэй должна была стать новым Оракулом!
— Новый Оракул сидит рядом с нами, — ответила Тень, — и это лучший выбор, который ты сделал в жизни.
Исход
После заката они вернулись на тропы. Ренегат устроил рискованные гонки с морскими волнами в звездной темноте, чем привел ребят в полнейший восторг.
Но на тропе оказалось холодно и промозгло. Хорошее настроение быстро улетучилось. Очень хотелось развести костер, но отец сказал, что это плохая идея: огонь привлекает чудовищ, и даже такой сильный кот, как Барс, может не справится с их набегом.
— Ситуация швах, врать не буду, — сказал Ренегат, остановив багги и заглушив двигатель, — Димка, ты в безопасности пока что, но ребят точно уберут. Очень уж опасное это дело — наведенные способности. Сам знаешь, когда на кону судьба их мироздания — они готовы на все.
— С Андреем все понятно, — кивнул Дима, — но какие способности у Тони? Я вроде ничего такого не замечал.
— Ясновидение, — ответил отец.
— Так это же ее прабабушка! — Воскликнул Дима, — не я, и не она сама!
— Ее прабабка, — отец явно намеренно использовал грубую форму слова, и произнес его так, как будто выплюнул, — получила разрешение только наблюдать, и помогать, когда надо. А не разговаривать с потомками! Это благодаря тебе, Димка, она получила прямой доступ к правнучке.
— Но ведь ей обещали, что с потомками все будет хорошо! — Вмешалась Тоня.
— Предательство — очень странная штука, — вздохнул отец, — никто не считает себя обязанным твердо держать слово, данное предателю.
— А Таня? — Спросил Дима, — ей тоже угрожает опасность? Блин, как же нам ее-то вернуть?
— Это девочка — двойник Тони? — Уточнил отец.
— Ага, — кивнул Дима.
— Ей ничего не угрожает. Она не получила от тебя никаких особенных способностей.
— Если ребят убьют сейчас — они ведь не будут стерты! Это же не аннигиляция! Они окажутся там, в этом Единении рано или поздно!
— Именно, — ответил отец, — их информация будет заморожена. Они не будут представлять никакой угрозы, как не представляют ее сейчас. Но если оставить их с новыми способностями — ситуация становится непредсказуемой. Они, например, могут слишком поверить в себя. Или узнать слишком много об этом мире. Вариантов много. Нет никакого смысла рисковать, оставляя их в живых.
— А как же мама… — Пробормотала Тоня.
— Ей придется пройти через ад, — сказал Ренегат, вздохнув, — как проходят его родители в этой вселенной, у которых бесследно исчезают дети. Но в одном я точно уверен. Ребята, если бы ваши родители могли выбирать — оставаться вам, и погибнуть наверняка, или исчезнуть, и получить шанс на долгую и полноценную жизнь — они бы не колебались. Ты согласен, Андрей?
— Не поспоришь… — смог выдавить из себя Андрей, еле сдерживая слезы.
— И что же? Ни увидеться напоследок, ни попрощаться? Давайте хоть на минутку заглянем домой, а? — Взмолилась Тоня.
— Мое время возможностей уходит, — ответил Ренегат, — я уже должен был быть с Димкой очень далеко, по моему плану. Еще немного, и я не смогу никуда вас вытащить.
— Куда мы уходим? Что это за мир? — Спросила Тоня.
— Есть такие варианты реальности, — сказал Ренегат, — у которых открытая архитектура. Возможен ограниченный доступ извне. Сущности, попадая в такое мироздание, должны определить векторы дальнейшего развития. У каждого из вас будет судьбоносная миссия для этих миров.