Ошибка резидента. Роман — страница 13 из 123

Общая картина позволяла сделать заключение, что водитель такси не виноват. Между прочим, остановившись, он первым бросился к лежавшему на мостовой парню, хотел отвезти его в больницу. Но тут, на счастье, мимо проходила машина «Скорой помощи», она и забрала парня. У незадачливого пешехода оказался перелом бедренной кости, других повреждений не нашли.

Водителем этого такси был Зароков. Его повезли на экспертизу, где заставили дуть в трубку. Трубка не показала ни малейших следов алкоголя. После составления протокола у Зарокова взяли подписку о невыезде из города и велели отправляться в парк. На линию выезжать сегодня больше не разрешили.

В парке по этому поводу было много толков. Хорошо еще, что Мария сдала смену и ушла до его появления. Все шоферы жалели Зарокова, считали, что ему просто не повезло. Ведь водитель первого класса. Допустить наезд из-за нерасторопности, по недосмотру он не мог…

Убитый случившимся, Зароков покинул парк и отправился на телефонный переговорный пункт. Прождав целый час, он наконец получил Ленинград. Ему не хотелось описывать случившееся Нине в слишком трагических тонах, но все же он был очень расстроен. Главным образом потому, что это досадное происшествие задержит его приезд в Ленинград. Не может ли она сама приехать к нему? Нет, в ближайшие дни никак не может, составляется план на второй квартал. Договорились, что он будет звонить ей как можно чаще.

По пути домой он зашел в винный магазин, где продавали в розлив, и выпил стакан коньяку.

Дембович встретил его словами:

- Он уехал.

Зарокова удивило: слова приятные, а произнесены так мрачно.

- Уже? - спросил он.

- На курсы уехал.

Хмель сразу прошел.

- На какие курсы?

- Повышения квалификации.

Зароков сунул изжеванный окурок в пепельницу.

- Неужели это из-за вас?

- За последние три года его посылают вторично. Я узнавал у его заведующей.

Зароков покачал головой.

- Наследили, Дембович. Заведующая вас запомнит.

- Не уверен… Я ведь тоже задал себе вопрос: неужели из-за меня? Лучше уж наследить, чем думать о таких страшных вещах. И потом, это не так опасно. Она меня помнит с тех времен, когда я еще работал в управлении культуры.

Зароков не спорил. Он попросил дать чего-нибудь поесть. Дембович не мешал ему, но Зароков заговорил сам:

- Надолго послали?

- На месяц.

- Надо проверить, но с ним не встречайтесь. - Он покачал головой. - А я-то насочинял… Драматург! Режиссер несчастный!

Дембович тоже не стал спорить. Зароков отложил вилку.

- Но что-то необходимо делать. Нужен другой.

- Я думал, - сказал Дембович. - У меня есть только один человек, который может пойти на такую вещь. Но это будет очень грязный вариант.

- Кто он?

- Зовут его Василий Терентьев. Мы вместе служили в гестапо во время войны на Карпатах. На нем много крови, его держали на самых грязных акциях. А я в этом смысле был не замаран. Когда уходили, немцы меня взяли, а его бросили. Он знает, что его разыскивают как государственного преступника. В сорок седьмом он меня нашел. Я помог ему достать документы.

- Плохо… Плохо, но поневоле приходится иметь дело с подонками. Где живет?

- Псков.

- Надо ехать к нему, Дембович. Завтра же.

- Другого ничего нет.

- То, что мы насочиняли для Круга, годится?

- Думаю, годится. Только разговаривать он не мастер. Не знаю, как сейчас. Ваша сестра удивится, что у ее брата такой друг.

- Другого же никого нет… Давайте спать. Встанем пораньше… Вам в дорогу, а мне надо одного пострадавшего пешехода в больнице навестить, передачу снести.

Глава 14
ЗАБЫТЫЙ ПАВЕЛ

В течение последнего месяца Куртис не баловал Павла своим вниманием. Словно бы охладел к нему. Приходил раз в неделю по вечерам, справлялся, как идет работа, давал двадцать или тридцать рублей и откланивался.

Однажды, поговорив дольше обычного, он выразил удивление, что Павел резко изменил свой лексикон и вообще как-то изменился.

- Вы что же, прикажете с хлебопеками по изящной фене ботать? - возразил Павел. - Они могут не так понять. Приспосабливаться обязан, дорогой товарищ. А вообще надоело мне носить хомут. Видели бы кореша! Боже мой! Вот завеснит немножко - помашу я вам платочком.

Куртис сказал, что снимает с повестки совещания свой вопрос насчет лексикона как совершенно неуместный. И чтобы Павел не тосковал. Все окупится когда-нибудь. И дал тридцать рублей.

Жизнь Павла текла размеренно и спокойно. Время от времени являлся домой поздно. Тогда хозяйка ворчала, а на следующий день завтрак бывал хуже тюремного. Но Павел не очень-то обижался. Добродушие его было неистощимо. И это обезоруживало строгую и дисциплинированную старушку.

Усердие и расторопность Павла были замечены на работе, и вскоре его перевели на должность экспедитора. Теперь он ездил на разные склады и базы за маслом, за изюмом, какао, молоком, сахаром…

Однажды на складе, где он должен был получить масло, к нему подошел какой-то человек в белом фартуке - лица его Павел в первый момент не разглядел, в помещении склада было полутемно. Наверно, новый помощник кладовщика, решил Павел.

- А халатик-то надо бы постирать, - сказал этот человек.

Павел смутился. Но не оттого, что его синий халат был действительно не первой свежести. Он узнал много раз слышанный голос. Ошибиться было невозможно - рядом с ним стоял лейтенант Кустов, которому по плану операции назначалось осуществлять связь между ним и руководством.

- А у вас всегда очередь? - спросил Павел и отвернулся. - Пойти покурить, что ли?

- Ну, это уже по принципу - сам дурак, - разочарованно произнес человек в белом фартуке. - Покурите, покурите…

Ожидавшие очереди экспедиторы заулыбались. Кустов вышел в боковой коридор, Павел за ним.

- Кустов, это же ты, да? - быстрым шепотом сказал он ему в спину, шагая следом.

Октябрь, ноябрь, декабрь, январь - вот сколько прошло времени, прежде чем Павел дождался связи. Каково ему было сдерживаться? Он уж думал - про него забыли.

В дальнем конце коридора Кустов отпер ключом маленькую дверь, и они вошли в тесную кладовку, где стояли новенькие весы и в углу стопкой были сложены пустые мешки. Пахло свежей рогожей.

Обнялись. Потом Кустов достал из бокового кармана кожаный бумажник, извлек из него вдвое сложенный листок.

- Читай.

Павел развернул записку. Его не надо было просить дважды.

«Твое поведение одобряем, - читал он. - От тебя пока никакой информации не требуется. Задача прежняя - входи в доверие.

Боцмана проверял Дембович. Пелагею Сергеевну Матвееву проверяла втемную женщина, тебе неизвестная. Медальон предъявлен. Но не в медальоне суть. Главное - карточка. На карточке тебя узнали. И все-таки проверка еще не закончена. Будь бдителен. Не торопи события.

Дома все в порядке, мать шлет тебе большой привет. Что нужно - передай. Желаем успехов. Сергей».

Кустов все время глядел на него с добродушной улыбкой. Заметив, что Павел дочитал до точки, сказал вполголоса:

- Тебя просто не узнаешь.

- Система Станиславского.

Но обмениваться впечатлениями друг о друге все-таки не было настроения.

- Видал его с тех пор? - спросил Кустов.

- Нет, больше не видал.

- Выдерживает.

- Но думаю, если уж такой заглотнет - будет крепко, не сорвется.

- Трудно тебе?

- Вжился.

Кустов показал пальцем на записку. Павел вернул ее. Кустов вынул карандаш, написал на чистой стороне несколько цифр.

- В экстренном случае можешь звонить. - Он подержал у Павла перед глазами номер телефона.

- Готово, - сказал Павел, и Кустов спрятал записку в бумажник, а бумажник во внутренний карман.

- Следующая явка будет похожа на эту.

- Хорошо.

- Что передать?

- Только приветы. Мне ничего не надо.

И они расстались, обнявшись на прощание. Павел отправился получать масло, а Кустов вышел через другую дверь на улицу.

Глава 15
ТЕЛЕГРАММА

Настал февраль. Среди метельных и ветреных выпадали иногда дни, приносившие откуда-то издалека запах весны. Как будто на замороженных стеклах окна кто-то растопил теплым дыханием светлую лунку. Но на следующий день снова налетала морозная вьюга, и лунка затягивалась бесследно.

Ничто не менялось в распорядке жизни Павла. Встреча с Кустовым немного выбила из колеи, но это быстро прошло.

Шестого февраля вечером пожаловал Куртис. Дверь ему открыл Павел. Он отметил про себя, что старик сильно сдал по сравнению с прошлым посещением. Как-то сразу обозначились и мешки под глазами, и склеротические жилки на скулах, а кожа шеи, показавшаяся Павлу такой морщинистой еще при первой встрече в ресторане «Центральный», была решетчатая и темная, как панцирь у старой черепахи. И вдобавок, вероятно, он дня два не брился.

- Сразу видно, что вы шли не на прием к английской королеве, - приветствовал его Павел.

Куртис только махнул нетерпеливо рукой.

- Слушай, Павел. Завтра поближе к вечеру тебе надо сходить на почтамт. Возьми с собой паспорт. Получишь телеграмму до востребования.

…На следующий день Павел после работы съездил на почтамт и получил телеграмму.

Дома его ждал Куртис. Старик схватил телеграмму, воскликнул: «Слава богу!» - и, не простившись, убежал.

Павел переоделся, обрадовал хозяйку, что идет в кино, и спустился на улицу. Побродив, он нашел телефон-автомат на тихой пустынной улочке. Набрав номер, который показывал ему Кустов, спросил:

- Скажите, пожалуйста, ваш телефон два двенадцать сорок семь? - Это не были цифры, набранные им.

- Нет.

- А какой?

Мужской голос назвал условный номер.

Павел сообщил о телеграмме.

- Вам велено передать, - услышал он в ответ после небольшой паузы, - приедет гость. Берегите его. Редкая гадина. Теперь необходимо координировать действия.

- Понял. Буду звонить.