ызлись из-за каждого доллара… Но, увидев снайпера, Лоренс все же выстрелил. Он, наверное, думал о себе в тот момент. Представлял, что это на него наведен прицел… Да, прикрытие - именно об этом мы все и мечтаем. А голландец не захотел прикрыть Шлесса. Это стоит запомнить и не торчать рядом с ван Деертом. Он не прикроет, если в следующий раз влипнет кто-то еще - я, капрал, Ящик…
- Ну что ж,- подбил итоги Буассар,- я выводы сделал. Теперь я буду надеяться на Усташа или Ящика, но не на голландца…- И у Буассара отлегло от сердца. Еще раз за его дикую, полную неожиданных приключений жизнь. Невероятное обошло его и всей тяжестью обрушилось на другого.- И это справедливо,- заключил Буассар.- Я заработал право на жизнь…» Ему вдруг стало весело, и, не глядя на пускающего слезливые пузыри и что-то лопочущего немца, он дружески толкнул локтем сидящего рядом Усташа.
Когда капрал вывел «джип» на дорогу, Буассар вдруг толкнул меня локтем и тихо сказал:
- Если ты прав и нам заплатят за оборотня, считай - нам повезло. Только не стоит распускать языки - вдруг эта тварь под охраной какого-нибудь закона… Что с тобой, Шлесс? Капрал! Останови машину!
Капрал тормознул. Немец ткнулся головой в спинку переднего сиденья и захрипел. Толкнув его обратно, капрал ладонью откинул вверх тяжелую голову немца и посмотрел в расширенные, уже неживые глаза.
- Мне это не нравится,- хмуро сказал он.- В джунглях бывают всякие болезни. Его не надо везти в лагерь.
…Только бросив лопаты в машину, мы пришли в себя. Немец остался в джунглях, как многие до него и, думаю, многие после него, и это на всех подействовало. Поняв наше состояние, капрал приказал:
- Тут поблизости есть деревня. Ван Деерт, садись за руль и гони туда. Во всем этом следует разобраться!- и повернулся к нам:- У кого-нибудь есть виски?
Буассар молча вытащил фляжку, завернутую в пальмовый лист. Мы отхлебнули и передали ее французу. Распухшие стволы деревьев возвышались над нами, как гигантский частокол. Даже пробивающиеся кое-где солнечные лучи не могли оживить царство гнили.
Часа через два мы подкатили к островерхим хижинам, устроившимся под растрепанными листьями банановых деревьев. Масличные пальмы, выглядывающие то тут, то там, были черны, как сажа. От затаившихся хижин несло напряжением. Жители этой деревни поддерживали Моиза Чомбе, но когда тощие отвратительные собачонки с оттопыренными, как у гиен, ушами бросились под колеса «джипа», мы невольно схватились за автоматы.
- Союзники,- пробормотал голландец.- Они больше симбу, чем сами симбу.
Вождь, одетый в старый затасканный пиджак и грязные брюки,- символ дохода и власти,- встретил нас у порога. Да мы бы и не пошли в хижину, настолько она пропиталась запахом прогорклого масла, которым натираются негры. Плоские щеки и толстая нижняя губа черного выражали презрение.
- Джамбо,- на суахили приветствовал вождя капрал.- У нас умер человек. Он встретил черного,- капрал утверждал.- Черный отравил белого человека. Мы работаем на премьер-министра Чомбе и хотим взять виновного в том, что белый человек умер. Ты знаешь закон!
Выслушав капрала, вождь три раза хлопнул в ладони. На этот сигнал стали стекаться на неширокую пыльную площадь старики и старухи, сгорбленные, черные, высушенные солнцем. Они с испугом и удивлением рассматривали нас, и трудно было поверить, что кто-то из них мог заставить расплакаться здоровенного легионера. И капрал отрицательно покачал головой:
- Черный был молод.
Вождь повторил сигнал, и к толпе присоединилось несколько истощенного вида мужчин. Нищая деревня, подумал я, или же они специально прячут молодежь…
- Кто? - спросил вождь.
Капрал опять покачал головой.
Повинуясь новому сигналу, из самой крайней хижины выползла на белый свет чудовищно дряхлая старуха, такая дряхлая, что кожа ее казалась покрытой пятнами плесени. А может, она чем-то натерлась - не знаю…
Негры расселись вокруг старухи, а она взглянула на вождя и хищно покачала маленькой, почти голой, черной, как сапог, головой.
Вождь кивнул.
Пригибаясь почти до земли, приговаривая дикие непонятные слова, вращая пронзительными, глубоко запавшими глазами, старуха вошла в круг и широко расставила тонкие ноги. Кто-то протянул ей длинный и гибкий прут. Опустив его наклонно к земле, старуха замерла, а один из негров осторожно щелкнул короткой палочкой по пруту. Тягостное чувство охватило собравшихся, я увидел, что даже голландец сунул руку в карман и встал так, чтобы за его спиной никого не было.
Вслушиваясь в отрывистый стук палочки, негритянка, не отрываясь, смотрела на свой прут. Темп ударов возрастал. Руки и ноги негритянки будто окаменели, она напряглась, закатила глаза и вдруг с силой хлестнула прутом по земле, подняв фонтан рыжей пыли. Потом еще раз. И еще. Фонтаны слились в широкий шлейф, разросшийся в облако, и облако это начало сплывать на расширивших от страха глаза людей. Казалось, старуха сошла с ума. Сидевшие перед ней в ужасе отпрянули. Француз хотел мне что-то шепнуть, но не успел. Взвизгнув, старуха прыгнула к одному из негров и с силой хлестнула его прутом. Никто не пришел на помощь несчастному, а сам он и не думал сопротивляться - скорчившись, прижался к земле, закрывая голову руками.
Вождь брезгливо смахнул пыль с рукава пиджака и сказал капралу:
- Возьми! Это он!
- Ахсанте,- ответил капрал.- Спасибо! - И кивнул ван Деерту.
Голландец ответил улыбкой и толкнул избитого негра ногой:
- Кенда! Иди!
Негр не двигался.
- Экоки то набакиса лисусу? - спросил голландец, и только тогда негр встал и поплелся к «джипу», опустив голову, не глядя на предавшее его племя… «Лучше бы он был симбу,- подумал я,- тогда его просто бы пристрелили».
Положив руки на автоматы, мы молча прошли сквозь расступившуюся толпу. Ван Деерт дал газ. Мы возвращались в лагерь.
Нас встретил Ящик.
- Привяжи негра к дереву,- приказал капрал.- И скажи бабинге, чтобы спиртное Шлесса было поделено на всех.
За обедом бабинга выглядел испуганным.
- Ты чем-то недоволен? - спросил капрал.
- Нет, бвана.
- Так почему ты обходишь его? - капрал толстым пальцем ткнул в сторону пленника.
Бабинга испуганно промолчал.
Сгустились сумерки. Голландец разжег костер. Буассар вывел «джип» на поляну и включил фары. Никто не уходил, зная, что капрал и голландец собираются устроить допрос и суд.
Мы пили пиво, а капрал беседовал с пленником, не забывая переводить нам слова.
- Умер белый,- сказал он негру.- Ты об этом знаешь,- капрал утверждал.
- Ндио, бвана,- послушно согласился негр.
- Мы были рядом с твоей деревней, когда умер белый.
- Ндио, бвана.
- Ты подстерег белого в зарослях и сделал то, чему тебя научили знахари.
- Нет, бвана! - закричал негр.
- Ты хотел, чтобы мы ушли и оставили тебе тело белого.
- Нет, бвана! - глаза негра стали огромными, но, мне кажется, он ничего не видел.
- Я отпущу тебя,- сказал капрал.- Но ты нам расскажешь, где твой вождь прячет молодых женщин, когда мы приближаемся к деревне. Мы - твои друзья.
- Нет, бвана! - закричал негр.
Я поморщился. Француз заметил это и подмигнул мне. Мы ушли в палатку, и Буассар притащил мешок Шлесса.
- У нас с немцем был один размер,- сказал он.- Я воспользуюсь его рубашками. Если тебе нужно что, бери.
Я взял нож. Хороший, крупповской стали.
Денег у немца оказалось очень немного. Что-то около трехсот конголезских франков. Мы поделили их поровну.
Порывшись в бумагах, Буассар заметил:
- Он таскал с собой договор.
И при свете фонаря, тускло освещающем палатку, прочел:
- «Документ о зачислении на службу лица, связанного договором с Демократической Республикой Конго… Между правительством Демократической Республики Конго, представленным премьер-министром, с одной стороны, и господином Т. Шлессом, с другой стороны, в последующем именуемым - «Лицо, связанное договором», заключается следующее соглашение…»
Француз отхлебнул пива и продолжил:
- «Статья первая. Лицо, связанное договором, обязуется нести службу в качестве волонтера. Функции, выполняемые Лицом, связанным договором, не обязательно должны соответствовать обусловленной выше должности…»
- Это так,- подтвердил я.
- «Статья вторая. Настоящий договор заключается сроком на шесть месяцев и может быть продлен автоматически, если не последует предуведомления о его расторжении, которое должно быть представлено Лицом, связанным договором, за тридцать дней до истечения настоящего договора».
- Это так.
- «Статья третья. Ежемесячный оклад Лиц, связанных договором, выражается в приводимых ниже суммах (в конголезских франках): волонтер - 41 148.57, унтер-офицер - 49 928.50, фельдфебель - 66 438.25, младший лейтенант - 99 662.60, лейтенант - 105 642.25, капитан - 126 236.04, майор -148 321.25, подполковник-177 321.04. Выплата оклада производится ежемесячно и вперед. Ежегодное повышение - 3,5%».
- Все так.
- «К основному окладу добавляются надбавки для семейных (в конголезских франках): жена9 975.63, жена и один ребенок - 15 964.76, жена и двое детей - 22 343.26, жена и трое детей - 29 518.86, жена и четверо детей - 37 899.89, с прибавлением сверх этого по 8 381.03 конголезских франка за каждого ребенка».
Буассар ухмыльнулся:
- Если бы была возможность получать надбавку за каждую жену, я не остался бы в накладе!
- «Если Лицо, связанное договором, не помещено в гостиницу или в правительственный дом для приезжающих, то оно имеет право на квартирные, соответственно своей должности, а также суточные - 938 конголезских франков в день - и получает ресторанную надбавку - 562 конголезских франка… Если Лицо, связанное договором, находится в опасной зоне, оно имеет право на ежедневную надбавку за риск в количестве 2 345 конголезских франков в день».
- В Конго нет неопасных зон…
- «Статья пятая. В случае смерти Лица, связанного договором, правомочным родственникам жертвы выплачивается 1 000 000 бельгийских франков. Эта сумма налогами не облагается и никаким удержаниям не подлежит. В случае ранений, имеющих последствием полную потерю зрения, ампутацию или полную утрату функций обеих рук, обеих ног, или же одной ноги, или одной руки, полную инвалидность или неизлечимое психическое заболевание, делающее невозможной любую работу, Лицу, связанному договором, выплачивается 1 000 000 бельгийских франков. Эта сумма налогом не облагается и ни