Свернув окно игры, Сергей отхлебнул остывший кофе и с досадой посмотрел в правый нижний угол экрана, где мигали, пытаясь привлечь к себе внимание, индикаторы полученных сообщений. Как обычно «загасив» большую часть из них, Сергей оставил для прочтения пять посланий.
Первое от одного типа, хакера, еще месяц назад обещавшего взломать одну нужную программку. Оплачивать эту работу должен Илюха, а поднимать эту тему и вообще просить что-нибудь у своего работодателя Сергею не хотелось. Хотелось сказать ему пару ласковых слов по поводу подсунутой стажерки. Хотя на фоне предстоящего разговора о деньгах портить отношения не стоит. Или, наоборот, стоит? Начать с того, какая гниль эта Галина, как он, Сергей, пострадал, и затем плавно перейти к проблеме оплаты труда. Черт его знает, как поступить; дипломатия, политика, психология — тонкий лед, скользкий. Сергей никогда не умел плести интриг.
Так что хакер? Опять канючит, просит дать еще неделю. Скукота.
Второе сообщение — срочное — от OkoOno, Машки Окуниной. Сергея спрашивал в баре какой-то мужик, похоже, что мент. Опоздало сообщение, хотя что изменилось, прочти его Сергей вовремя?
Третье прислал Илья. Материалы для бильярдного клуба, жалобы по одному предыдущему сайту, ссылка на неработающую картинку, пару слов о перспективах. Ни слова о деньгах. Затаился жук, выжидает.
Два оставшихся сообщения были неизвестно от кого. Отправители подписались Garpia и ssPorsh. Обычно сообщения от неизвестных Сергей стирал, не читая, но эти два явно не были случайными. Проверив послания на вирус, Нерон открыл первое.
Гарпией оказалась всего-навсего Галина. ГАлина Романовна ПИшина. Неплохой ник. Не самый пошлый. Само письмо оказалось гораздо менее оригинальным. Шесть абзацев извинений, четыре абзаца с изложением трагической истории о хитрых дядьках, выудивших из несчастной девочки подробности о мнимом медиуме, два абзаца про то, что встретиться на этой неделе не придется, потому как сама Гарпия сильно переживает случившееся и смотреть в глаза Сергею пока не может. Имелся постскриптум на два абзаца про то, что Дмитрий Андреевич Поршев слово дал и никоим образом не станет Сергея прижимать.
Ладно сложенная песня. Гарпия очень даже подходящее имечко для этой особы.
Нерон порывался ответить и даже набирал несколько букв, но пальцы замирали над клавиатурой, как висящие с крыши сосульки. Заготовленные для устного изложения ругательные слова никак не хотели набираться в электронный текст, таким образом, лишний раз подтверждая свою непечатность. Грязно ругаться в письменном виде — минимум — глупо. Хотелось ответить едкой остроумной фразой, но ничего изящного на ум не приходило, да и смиренный тон извинительного письма не оставлял надежды воткнуть шпильку.
Бесплодно поводив руками над клавиатурой, Сергей оставил послание без ответа, отложив выяснение отношений до лучших времен.
Сообщение от ssPorsh умилило своей прямотой и лаконичностью. Две строчки — точная копия записки с координатами, оставленной на столе бара господином следователем. Точная копия клочка бумаги, который был смят непрочитанным и брошен в массивную пепельницу. SsPorsh — старший следователь Поршев. Излишне задумываться, откуда у господина следователя номер «аськи».
Нерон уже подвел курсор к размашистому крестику на панели инструментов, готовый отправить визитку Порша в небытие, но передумал. Сам не понял, почему передумал, но не стер. Просто закрыл, оставив «пылиться» в безразмерной папке. От одного письма места в ней не убудет.
Пора бы заняться делом. Три часа, убитые на игру, — непозволительная роскошь для человека, привыкшего проводить в работе за компьютером от десяти до восемнадцати часов в сутки. Нерон вернулся к письму Ильи, щелкнул по приведенной ссылке, вышел на нужную страницу. На большом мониторе картинка выглядела идеально, на маленьком основательно срезался заголовок. Типичная ошибка. Это, строго говоря, не его ошибка, сайт верстали другие, но так уж повелось в их бригаде, что все кляксы приходилось заделывать Нерону. Нетворческая, тупая работа, но для программиста такого класса — пара пустяков. Очень выгодная с точки зрения оплаты.
Сергей уже заканчивал с этой работой, когда в правом виске шевельнулась ржавая шестеренка.
Что-то слишком часто начали накатывать на него эти проклятые мигрени. И ведь опять это случилось за компьютером! Может, все-таки дело в полях?
Но в тот момент рассуждать было некогда. Сергей судорожно обшарил карманы, отыскивая бумажную упаковку, надорвал, бросил в рот таблетку, проглотил. Немного подумав, прислушавшись к нарастающему в виске скрежету, он отправил в рот вторую таблетку.
Минуту или больше молодой человек сидел, прислушиваясь к своему организму. Боль приближалась. Но это был необычный приступ. Боль не набросилась на беззащитную голову, как голодный хищник, а проникала в мозг постепенно, вгрызаясь в правый висок, как хомяк вгрызается в яблоко: прихватывая с каждым разом все больше, цепляясь маленькими зубками все удобнее.
Сергей заглотил третью таблетку. Конечно, не стоило так сразу накачиваться медикаментами, но очень уж неприятно сидеть и чувствовать, как пытают твой собственный мозг. Точно палач-садист, не отрубающий приговоренную голову, а отпиливающий ее тупой пилой.
Боль нарастала, принимая все более знакомые формы, начиная загонять между извилин стальные иглы. И эта привычность одновременно пугала и успокаивала.
Сергей опустился на пол и лег, закрыв глаза и раскинув конечности. Так он, по крайней мере, ничего не разобьет и не сломает, если надумает кувыркнуться из кресла.
Перед глазами еще маячили интерьеры бара, которые он пять минут назад учил одинаково хорошо возникать на мониторах разного формата. Голова сделалась необычайно тяжелой, головокружение и мерзкая тошнота, будто укачало в машине, легкое покалывание в кончиках пальцев — все это непривычно, необычно, должно быть, так действуют таблетки.
Сергей лежал на полу, чувствуя себя, как в кресле стоматолога: сейчас будет больно, и с этим ничего не поделаешь. Сейчас будет больно, вот сейчас…
А потом боль вдруг притупилась. Не исчезла вовсе, но сделалась много терпимей, чем прежде. Но Сергею не удалось изучить эти новые ощущения, потому что перед глазами его вспыхнуло вдруг видение. Яркое, четкое. И на сей раз, видение не промелькнуло короткой вспышкой, а позволило погрузиться в себя, пройти без суеты от начала до конца, рассмотрев детали.
И вот что увидел Сергей, разложившийся на полу, как заправский йог-медитатор.
Подъезд. Нехарактерный для России подъезд — чистый, светлый, ухоженный, но именно российский. Даже столичный, в крайнем случае, Питерский. Один из тех домов, что строили в сталинские времена немцы. То ли пленные, то ли наоборот, Сергей никогда не задумывался на этот предмет, когда слышал привычное уху «немцы строили».
Итак, подъезд. Сергей словно видит его глазами неизвестного человека, который поднимается по ступеням быстрой бесшумной походкой. Взгляд этого неизвестного шарит по дверям, изучая дверные глазки. Черт его знает, как он определяет, наблюдают за ним или нет, — прочитать мысли в этой голове Сергею не удавалось.
Человек минует один этаж, второй, третий. Почему бы не подняться на лифте? Этажи-то высокие…
Ощущения потрясающие. Как будто Сергей сам идет по лестнице, сам пялится по сторонам. Потрясающе! Ни в одной компьютерной игрушке не получишь такого эффекта присутствия. Сергей даже попытался самостоятельно покрутить головой, сказать что-то вслух — не вышло. Он лишь следовал за неизвестным, оставаясь беспомощным наблюдателем.
Поднявшись на площадку четвертого этажа, неизвестный подошел к высокой, отделанной под дуб двери и нажал кнопку звонка. Почему-то левой рукой, что довольно неудобно, поскольку кнопка звонка располагалась справа от двери. Кстати, рука была в перчатке. Резиновой медицинской перчатке, полупрозрачной и почти незаметной для праздного взгляда.
Еще одна деталь. Хотя Сергей и слышал все звуки, наполнявшие подъезд — шум машин, пение птиц, легкий скрип кожаных ботинок, — но трели звонка за дубовой дверью он не уловил. Почему бы?
Дверь открылась, и на пороге возник мужчина в пышном домашнем халате, из которого торчала донельзя знакомая голова. То ли политик какой-то, то ли журналист, то ли…
Пока Сергей тужился вспомнить, где видел эту голову, перед его носом взметнулась правая рука, облаченная в такую же медицинскую перчатку. В руке этой, протянувшейся почти к самому носу головы в халате, оказался пистолет с глушителем. Не навороченный ствол, какими любят пользоваться супермены в америкосовских киношках, а нечто черное, неказистое, похожее на черную дрель. Но «дрель» дернулась, и возвышавшуюся над халатом голову разнесло в хлам, словно помидор об асфальт шлепнулся. Пистолет выпал из разжавшихся пальцев.
Сергей никогда не видел, как стреляют в живого человека. И не рвался, не проявлял особого интереса к подобной экзотике, свободно продающейся теперь в электронном виде. Однако и ему, пацифисту, показалось нереальным, ненастоящим, что пистолетный выстрел вот так вчистую лишает человека головы, обращает в кровавый компот не только плоть, но и кости черепа. Даже гранатомет в Unreal[3] не разносит противника под ноль, все-таки падают по углам окровавленные шмотки мяса. А тут даже скальпа не осталось. Фига себе оружие! Таким шпалером и пользоваться-то небезопасно: срикошетит что-нибудь или сдует взрывной волной в соседний подъезд через две капитальные стены, германцами на века сложенные…
Вдруг все «кино» пошло сначала. Сергей даже вздрогнул от неожиданности. Снова «немецкий» подъезд, снова крадущиеся шаги, осторожные взгляды в сторону глазков, шум машин. Тюля в тюлю компьютерная игра, которая в случае неудачи отбрасывает вас в начало. Только в этой игре вроде все получилось? Башку ведь мужику снесли чуть не по колено.
Второй этаж, третий, четвертый. Опять облицованная дубом дверь. Забавно даже! Левая рука трогает пипку звонка. Снова, кстати, не слышно трелей за дверью. Явн