Пока Сергей валялся на полу, через него перешагнули раз двести, и оставалось только радоваться, что всего пять подошв оставили след на его спине.
Омоновцы галдели, ругались и сплевывали, куда попало, но программист на них не в обиде, потому что услышал кое-что интересное.
— Валеру зацепило!
— А Андрюха?
— Андрюха нормально.
— Что рвануло-то?
— Там один схватился за кейс, раскрыл, и тут как е…нет!
— Фига себе, новый способ обороны!
— Похоже на то, что сам он ожидал увидеть в кейсе что-то другое. Он его открывал к себе.
— Может, покончил с собой?
— Дурак что ли? Чего ему подрываться? Он же не талиб.
— А сам он что говорит?
— Ты точно дурак. Что он может говорить после такого взрыва? Там отдельно его ухо валяется, можешь туда спросить, а в другом углу — язык, послушай ответ! Хочешь палец на память? Не блюй на задержанного!
Глава 30
Самым трудным для Сергея оказалось объяснить следователю, как у него оказался наган и почему он из него пальнул. Отрицать этот факт было никак невозможно — стоило долбаному эксперту немного поколдовать над правой рукой программиста, как у следствия возникли вопросы: в кого и из чего стрелял? Не имея большого опыта в даче ложных показаний, Сергей решил не рисковать и честно рассказал, что пистолет нашел случайно, в лопухах возле своего дома, что нашел его не в добрый час, ибо как раз шел вызвать друга Илью на дуэль из-за девушки Галины. Нет, он не собирался стрелять в Илью из найденного оружия, он собирался сдать ствол в милицию, но прежде хотел выяснить отношения с вероломным другом. Просто не мог дольше терпеть, так хотел эти отношения выяснить. Поэтому взял револьвер с собой, не оставлять же его валяться в лопухах! В квартире у Ильи, когда старый друг убедительно доказал, что ничем не запятнал их многолетней дружбы, Сергей заключил его в объятия столь крепкие, что наган выпал на пол. Компьютерщик хотел его поднять и нечаянно — он ведь впервые держит в руках оружие! — выстрелил в потолок. Дальше Илья поведал Сергею о том, что именно в эти минуты упомянутая девушка как раз изменяет ему по такому-то адресу, где наивный программист нарвался на Витька, и лишь своевременное вмешательство правоохранительных органов спасло его молодую жизнь. Кстати, спасибо всем органам милиции, особенно рукам, подхватившим его над балконом.
Наиболее стремным моментом в этой версии было то, что сам Илья мог рассказать совершенно другую, не менее правдивую историю, но, к счастью, ему задали лишь два вопроса. Сначала его строго спросили о происхождении следов стрельбы в его квартире. Илья не на шутку струхнул и заложил друга, сказав, что тот случайно пальнул из неопознанного ствола. Второй вопрос, «Подтверждаете ли вы, что между вами произошла ссора…, в ходе которой… непроизвольный выстрел… и прочая лажа?» — можно было не задавать. Как ни туго соображал Илюха в быту, на сей раз мозги его сработали самым похвальным образом.
Заодно Илюхе предложили написать заявление о том, что полностью изобличенная и ликвидированная банда покойного Витька трясла с него деньги.
Следователь не скрывал своего разочарования по поводу той неосмотрительности, с которой гражданин Неровкин бегал по городу, подвергая опасности себя и случайных прохожих. Даже заверения о том, что патроны из барабана были предусмотрительно вынуты, не утешили майора.
Словом, Сергей отмазался.
Он уже пожимал руку командиру группы захвата, он уже ставил подпись под протоколами, он уже обещал зайти и поблагодарить бабулю — божий одуванчик, — услышавшую шум на лестнице, выглянувшую в глазок и позвонившую по 02 насчет нехорошей квартиры без номера на двери. Короче, господин программист был одной ногой на свободе, когда дверь, отделявшая его от этой свободы, торжественно отворилась, и на пороге возник мужчина в штатском.
Кого-то напоминавшее лицо этого «в штатском» озарилось при виде Сергея лунным сиянием, а в следующий миг и сам компьютерщик узнал этого человека. Это был тот самый неповоротливый крестьянский правнук, от которого так ловко слинял наш герой возле дома Поршева.
Надо ли говорить, что пропуск, подписанный Сергею на выход, тотчас мелко порвали, а на столе появились чистые бланки протокола допросов в таком количестве, что грустно стало.
Сергея принялись допрашивать заново, причем тон и характер вопросов резко изменились. Тучи сгущались над головой несчастного программиста с невероятной быстротой. Отчаянные попытки нагородить правдоподобной лжи приводили лишь к тому, что Сергей завирался и запутывался все сильнее, а следователь верил ему все меньше и меньше.
Опытный сыскарь без особого труда уличал подозреваемого во лжи, подлавливал на слове, безжалостно тыкал его носом в нестыковки и нелогичности в показаниях. Выдавив из парня каждую новую порцию правды, следователь безрадостным тоном сообщал ему номер и краткое содержание статьи, под действие которой подпадают Серегины приключения: «Статья номер такой-то, ношение огнестрельного оружия, срок до пяти лет», «Статья номер такой-то, сопротивление работнику милиции, до трех лет лишения свободы», «Статья такая-то, дача заведомо ложных показаний, срок до года».
Программист всякий раз шумно вздыхал, делил указанный срок на два и прибавлял к имеющейся сумме. Примерно через полчаса у него набежала довольно приличная цифра — восемь лет. Помнится, законодательством предусмотрены какие-то там взаимозачеты или поглощения, но эти скидки мало утешали. Совершенно не хотелось проводить в «местах лишения свободы» ни восемь лет, ни шесть, ни четыре. Даже мысль о четырех часах за решеткой приводила компьютерщика в ужас и шок.
От страха мысли путались еще больше, и следователь все чаще загонял его в угол, объявляя новую статью, как гроссмейстер объявляет своему слабому сопернику шах за шахом.
«Обыгранный» в пух и прах, Сергей уже перестал суммировать в уме. Здравый смысл подсказывал ему, что так долго люди не живут, тем более в зоне. Тем не менее программист вздрогнул, услышав что-то про пожизненное заключение. Оказывается, премудрый сыщик ненавязчиво шил ему тройное убийство, в том числе двух сотрудников милиции. Парень попытался протестовать.
— Ты ведь сам только что признал, что майор Поршев вызвал тебя для проведения следственных действий, — что-то такое зачитал из своих записей следователь.
— Какие действия? Кто меня вызывал? — встрепенулся Сергей. — Он просто попросил меня приехать!
— С оружием?
— Да не приезжал я к нему с оружием!
Сыскарь невозмутимо обратился к одному из предыдущих листов.
— Вот ведь твои собственные показания: «Револьвер я обнаружил возле своего дома». Верно? Далее: «…приехал к гражданину Чекорину И. В. уже с оружием». Верно? А приехал к нему ты от дома убитого тобой майора Поршева…
— Никого я не убивал!
— Суд все учтет и вынесет решение. А пока сам посмотри на свой маршрут: дом — Поршев — Чекорин. Так? Больше ты ведь домой не возвращался?
— Нет, но…
— Значит, сначала ты нашел револьвер, а уже потом приехал с ним к Поршеву.
— Да причем тут тот протокол? Я ведь сказал, что пистолет мне отдал Поршев прежде, чем умереть.
— А лопухи? Ты ведь нашел наган в лопухах.
— Я не находил ничего в лопухах! — застонал Сергей. — Я сказал про лопухи, потому что боялся, что вы мне не поверите. Вычеркните про эти лопухи!
— Ничего чиркать в протоколе нельзя! — строго сообщил следователь. — Можно дополнять показания. Значит, пистолет ты не находил в лопухах? Хорошо. Несолидно морочить голову такими сказками. Значится, признаешь, что оружие приобрел заблаговременно с целью совершения убийства сотрудника милиции?
— Нет!!!
— А кого ты планировал убить?
— Никого я не планировал убивать!!!
— Зачем тогда приобретал оружие?
— НЕ ПРИОБРЕТАЛ Я!!!
— Не ори! Мы уже разобрались в главном, давай подобьем детали. Кто передал тебе оружие и заказал убийство сотрудника милиции?
— Никто мне не заказывал никакого убийства!
— Значит, сам спланировал?
Сергей обреченно уронил голову на грудь. Мысли путались, разбегались в беспорядке, и даже самая ясная и трезвая — немедленно потребовать адвоката — выглядела неубедительно, блекло, как много раз стиранная футболка.
— Не считай себя умнее всех, пацан, — посоветовал следователь, придвигая к себе очередной чистый лист. — Думаешь, если возьмешь все на себя, то и дадут меньше, и на зоне не обидят? Напрасно. Таких крепких орешков сейчас по лагерям много чалится. Без счета. На всех благодати не хватит, и торчат они, никому не нужные на общих птичьих правах. Знаешь, какая птица на зоне самая популярная? Впопулярная? — он ощерился. — Петух. Слыхал про такую птицу?
Сергей вскинулся, полоснув по лицу сыскаря ненавидящим взглядом.
— Ты на меня не зыркай, паря, не зыркай, понял? Я тут не сопли жевать посажен, не первый год таких борзых обламываю. Я про тебя и так все знаю. Шестеришь на Шалого. Угадал?
— Значит так, — сказал Сергей, стараясь, чтобы голос его не дрожал. — Берите новую страничку. Лучше сразу стопку. Сейчас я расскажу вам все, как было на самом деле. Все, что знаю. И про Поршева, и про Шалого, и про десяток трупов, которые вы еще не знаете, на кого списать, и даже про трупы, которые вы еще не нашли.
Сыщик почувствовал какой-то подвох. Внимательно следя за выражением лица подследственного, он подтянул к себе чистый бланк.
— Но если ты решил навешать мне лапши…
— Ничего, кроме правды, — заверил его программист. — Кое-что покажется вам невероятным, но вы не обращайте внимания. Все изложенные факты можно будет проверить.
— Проверим, — тоном, не оставляющим сомнений, пообещал следователь.
— Итак, — Сергей уселся поудобнее. — Примерно три месяца назад у меня впервые случился приступ острой головной боли. Приступ. Боль была такой сильной, что в глазах сначала потемнело, а потом посыпались искры. Я думал, это из-за того, что приходилось помногу часов сидеть перед монитором…