Андрей
Маша лежала у него на груди, глядя в потолок и перебирая в темноте его пальцы, как четки: чтобы лучше думалось.
– Я, когда выкладывала эти фотографии перед Надей Шварц, все понять не могла, что в них общего.
– Кроме принадлежности к огням шоу-биза? – Андрей, в благостном состоянии духа, был готов служить одновременно и четками, и доктором Ватсоном, задающим туповатые вопросы своему Холмсу.
– О нет. Тут нельзя путать причинно-следственную связь. Мы думали, что это нормально, что в подобных областях работают такие красавцы. А на самом деле все наоборот. Шоу-бизнес – это логичное развитие тех данных, которые подарила им природа. А вернее сказать, профессор Шварц. Он занимался евгеникой, Андрей. Выведением идеального человека. Вот что у них было общее, оно бросалось в глаза, а мы проморгали это сходство, даже не заметили!
– Они идеальны? – усмехнулся Андрей.
– Они красивы. Вспомни, как они все красивы. Каждый по-своему, но бесспорно, безусловно красивы. Вот почему они оказались в тех областях, где внешние данные наиболее востребованы: кино, телевидение, модный бизнес.
Она повернула лицо к Андрею:
– Нам надо срочно искать этого детектива.
– Что значит – срочно? – меланхолически заметил Андрей. – Я уже две недели как использую любую минуту, чтобы обзванивать все частные конторы.
– Правда? – Она приподнялась на локте, ненароком проведя волосами ему по груди. – И как результат?
– Если бы было чем похвастаться, – притянул он ее к себе, – я бы уже это сделал.
– Знаешь, – сказала она ему, закрывая глаза, в самое ухо, – надо бы приставить наружку к Калужкину. Не нравится он мне в последнее время.
Весь следующий день Андрей решил посвятить загадочному детективу. Испитой детина лет сорока – так охарактеризовала его Бронислава, и он дал задание всем в отделе переговорить со своими знакомыми, ушедшими в частный сектор, пообещав лично от себя бутылку коньяка за нужную информацию. А сам плотно сел на телефон, чтобы звонить, звонить и вновь задавать один и тот же вопрос. Под конец дня, не на шутку притомившись и привычно остервенев из-за бессмысленно потраченного времени, он остался «при своих». При своих – никаких. Однако оказалось, что приз в виде бутылки коньяка не на шутку мобилизует мужицкие умы. Андрей уже снял с вешалки вечную свою джинсовую куртку, когда в кабинет, задыхаясь, влетел Хмельченко и с порога заявил, что бутылок должно быть три: ему, майору Григорьеву и собственно пропитому мужчине, которого нанял профессор Шварц.
– Будет тебе с Григорьевым коньяк. И мужику твоему будет. Где он?
– В Кунцево снимает что-то типа офиса. Вот. – Лейтенант передал ему бумажку с адресом. – Он тебя ждет. Сразу с коньяком, учти. Иначе вежливой беседы не получится.
– Спасибо, брателло! – Выхватив бумажку из рук Хмельченко, Андрей скатился вниз по лестнице и запрыгнул в машину.
Мирзоев Анатолий, вот как звали детектива. И «что-то типа офиса» оказалось убогой, провонявшей табаком комнатенкой на первом этаже, с по-тюремному забранными решеткой окнами. Когда Андрей, постучавшись, открыл дверь, хозяин кабинета в кожаной куртке и тяжело вооруженных байкерских ботинках сидел прямо на рабочем столе – будто ждал. Впрочем, рабочим этот стол можно было назвать с большой оговоркой: поцарапанная пыльная столешница завалена папками, заставлена грязными чашками из-под кофе. Посередке, будто ваза с цветами, красовалась пепельница в виде стилизованной железной банки «завтрак туриста», доверху набитая окурками.
– Принес? – спросил Мирзоев вместо «здравствуй», и Андрей жестом заправского Деда Мороза вынул из-за спины бутылку дешевого коньяка. – Отлично, – засуетился Мирзоев, разгребая завалы на столе. Андрей, взглянув на большие часы на стене с надписью по кругу «Время – деньги», кивнул: ну конечно, уже шесть вечера, пора, мой друг, пора! Судя по персонажу, время тут особенно не ценили, и, следуя указанному на часах банальному изречению, с деньгами тоже было негусто.
– Молодец, что пришел! – Доброжелательность детектива била через край, он сполоснул в маленькой раковине в углу стаканы. – Я как считаю: профессиональная корректность, она для живых, да? А если клиент помер, а тем более его убили, то…
– То надо бы сразу прийти и рассказать, что знаешь. – Андрей смахнул крошки со стула и присел за стол.
– Так это, – смущенно отвел глаза Анатолий, быстро протерев стаканы бумажной салфеткой. – Я тогда, кхм, ушел и не вернулся.
– Запой? – спросил, хмыкнув, Андрей, а Толик уже сдернул нетерпеливой дланью пробку с бутылки.
– Ну да, – признался он, разливая по мутным стаканам напиток. – Ну что, за знакомство?
– Андрей, – поднял стакан Андрей.
– Да я знаю, – ласково посмотрел на него Толик и, подмигнув, отправил в рот все содержимое. – Фу! Хорошо. Прости, закусить нечем.
– Ничего, – поставил обратно стакан на стол Андрей. – Рассказывай.
Толик подпер огромной лапищей седеющую, давно не стриженную голову, взглянул в пыльное окно, явно ища в городском пейзаже вдохновения. Андрей терпеливо ждал.
– Странный мужик. – Толик повертел в руках пустой стакан, кинул исподлобья взгляд на Андрея: налить ли еще? Но понял – еще рано. – Дал мне список имен и фамилий и задание – выяснить всю подноготную про молодняк. Как он с ними был связан – вопрос. И еще страннее, что ребята эти, на вид все в шоколаде, красавчики, все дела, оказались…
– Сволочами? – подтолкнул рассказ Андрей.
Детектив покачал головой:
– Если бы так. Убийцами, капитан.
Маша
Человек, которого Маша поставила следить за Калужкиным, маялся от безделья, кружа по сосновому леску рядом с институтом и пытаясь заглянуть в футуристические окна.
– Хоть бы грибы пошли, – жаловался он Маше. – А Калужкин ваш просто трудяга – в восемь утра в институт, в восемь вечера – из института. Потом пешочком до пригородной станции, потом в метро…
– Он читает? – спросила Маша.
– А? Нет. Так сидит, смотрит перед собой. Что в метро, что в электричке.
– Это плохо. – Маша нахмурилась. – Такой, как Калужкин, должен читать в общественном транспорте, а если не читает, значит, обдумывает что-то серьезное.
– Научное? – хихикнул парень, ведущий наружку.
– Хорошо бы.
– Да ладно, Маш, не грузись ты! Может, у него зрение плохое и он его бережет?
– Ну да. – Маша кивнула. – А что вечером?
– Приходит, ужинает – я тут точку обзора нашел отличную с лестничной площадки соседнего дома. Вижу даже, что он на бутерброд себе кладет. Аж слюнки текут. Ну вот, значит, чайком запивает и вперед и с песней – в люльку.
– Никаких визитов?
– Нет. Честно говоря, я даже ни разу не видел его с телефонной трубкой у уха.
– Ясно, – вздохнула Маша. – Продолжай.
Отключив телефон, она взглянула на часы – времени уже полдевятого, пора возвращаться домой, заехав по пути в какой-нибудь супермаркет: давно она не изображала из себя женщину серьезных кулинарных достоинств. Хорошо б еще заранее придумать, что приготовить Андрею с Раневской, и, украдкой оглянувшись по сторонам – не смотрит ли кто? – Маша села искать рецепты в Интернете, желательно под шапкой: просто и быстро. Через полчаса она ни на йоту не продвинулась в принятии решения – картинки и видео завораживали, Маше казалось, что она сможет приготовить все, вплоть до бешбармака, и ложное чувство собственного поварского могущества оказалось столь приятным, что, как загипнотизированная, она переходила от страниц с быстрыми маринадами к страницам теста за пять минут… Внезапно волшебный полет оказался прерван телефонным звонком.
– Маша, он вышел из дома!
– Кто? – не сразу поняла она.
– Калужкин. Он вышел из дома, взял такси и едет, судя по всему, в сторону центра. Я за ним.
– Ладно, держи меня в курсе. – Маша, нахмурившись, уже свертывала одну за другой красочные картинки разнообразного съестного. Шансы, что Андрей именно сегодня испробует свежую сдобу и малосольные огурцы, стремительно уменьшались…
Андрей
– Все? – ошарашенно спросил Андрей.
– Ну, кроме его дочки, по ней я ничего не копал, но, судя по всему, об этой красотке Шварц все и так знал. Теперь смотри – парень, телеведущий, поставил убийство на поток ради рейтингов своей программки. Я это понял почти сразу, когда проследил за ним на одной из съемок. Скорешился с оператором, того, как выяснилось, наняли только на одну передачу. Так вот – парень был в шоке, но, поскольку кино он крутил с вертолета, Ираклий его убедил, что, мол, постановочный момент.
– Ясно, – кивнул Андрей. Примерную схему с Джорадзе он уже понял. – С Алисой я тоже в курсе.
– Бывшая жена. Ну, и младшая сестра, похоже. Попала под машину, имелся свидетель – какой-то местный бомж, но ему никто не поверил – Канунниковой было 13 лет, и уже тогда была красоткой – закачаешься.
– Елисей? – поморщился, как от кислого, Андрей и пригубил-таки из стакана.
– Мать. И одна из домработниц. Елисей заплатил огромную неустойку родне в деревне под Киевом. Очень ловко попал девушке в висок тяжеленной пепельницей с острыми углами. Давно уже, лет шесть назад. Он тогда еще совсем был мальчишка, только начал зарабатывать свое несусветное бабло.
– Хорошо, – кивнул Андрей и вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги: – Вот, еще двое – кто они?
– Пятый – Сергей Веселов, молодая гвардия, так сказать, «Единой России». Взращенный Селигером. Депутатец.
И детектив, явно решив, что заслужил второй тур, вновь разлив Андреев коньяк по стаканам, сделал большой глоток – уже с чувством, с расстановкой.
– И что с ним не так? – Андрей склонил голову, предчувствуя недоброе.
– Он вообще душка. Связан с чеченским бандитьем. Сам рук не марает, дает другим ковать свое счастье. Молодой да ранний, баллотировался в Мосгордуму. Ну и дама одна, из «Демократического выбора», Ходунская фамилия, сильно начала выступать: мол, молоко н