– Это моя Барби. – Далия села на вышитый коврик и вытащила из ящика для игрушек темноволосую куклу Барби. Было забавно, что у ребенка хиппи есть кукла Барби.
– Она красивая. – Кики села рядом с девочкой.
– Она с гаражной распродажи, – сказала Далия, поглаживая пальцем миниатюрные джинсы куклы. – Я так рада, что смогла поселить ее в теплом доме.
Кики улыбнулась. Девчушка тронула ее за душу. Она слышала, как Тим что-то говорит на кухне, но не могла разобрать ни слова. Форрест отвечал ему глубоким и звучным голосом. Потом Наоми сказала что-то непонятное. Ей следовало быть там, чтобы принять участие в обсуждении.
«В чем ты ошиблась?» – спрашивала себя Кики. Она ощущала себя такой маленькой, что ей и вправду было место здесь, с Далией, а не на кухне. Ей было шестнадцать лет, на вид же ей можно было дать не больше пятнадцати, а чувствовала она себя как тринадцатилетняя девочка. Знает ли кто-нибудь об этом? Не о ней ли они шепчутся там, на кухне, беспокоясь о том, что ее вовлечение в эту затею было ошибкой?
– Мы не втягиваем вас ни во что! – вдруг закричал Марти. Кто-то в ответ сказал:
– Ш-ш-ш!
Далия с тревогой посмотрела на Кики.
– Почему тот человек так вопит? – спросила девочка.
– О, это ерунда, – ответила Кики. – Он часто кричит. Марти всегда так ведет себя.
Далия секунду смотрела в сторону кухни, а потом перевела взгляд на ящик с игрушками.
– А это важная кукла, – сказала она, вытаскивая голую куклу.
– Важная кукла? – в замешательстве спросила Кики.
– Влаж-ная! – сказала Далия. Она подняла куклу так, чтобы Кики смогла рассмотреть отверстие у нее между ног. – Она писает.
– О! – Кики засмеялась. – Я поняла.
Она завидовала невинности Далии. Девочке и в голову не приходило, что обсуждали ее родители с Тимом и Марти. У нее не было и мысли о том, что когда-то ее родители совершили нечто противозаконное и было время, когда они были известны под другими именами. Тогда они жили другой жизнью. Неужели Тим хочет закончить так же? Неужели ей, для того чтобы встретиться с ним, придется многие мили ехать по лесам на машине?
– У тебя красивые глаза. – Далия пристально смотрела на Кики.
– Спасибо. – Кики протянула руку к волосам девочки. – А у тебя самые красивые волосы, которые я видела в своей жизни.
– Они как шелк, – сказала девочка.
– Да. – Кики улыбнулась. Ей захотелось, чтобы у нее когда-нибудь появился такой же ребенок. Она посмотрела в сторону кухни. Ей не было видно Тима, но она могла нарисовать в своем воображении его зеленые глаза, светлые волосы и пухлые губы. У них могли бы быть красивые дети. Она хотела, чтобы ее дети росли в полной семье, чтобы у них были и мать, и отец. Кики каждый год писала бы им письма на тот случай, если умрет. При этой мысли у нее к глазам подступили слезы.
Далия потянулась к ней и нежно дотронулась до ее щеки.
– Почему ты плачешь? – спросила она.
– О, думаю, сегодня у меня немного воспалились глаза. – Кики пальцами вытерла слезы. – Наверное, у меня аллергия на что-нибудь.
– На Агнес? – Далия показала пальцем на кошку, спящую у стенки кушетки. – У моей подруги на нее аллергия.
– Может быть, – сказала она. – Все не так плохо.
Наоми вошла в комнату, младенец, которого звали Эммануэль, лежал в слинге, перекинутом у нее через плечо. Она села на корточки рядом с Далией, ее юбка, спускаясь с коленей, касалась пола.
– Надеюсь, она тебе не слишком надоела, – сказала она Кики с вымученной улыбкой.
– Совсем нет, – ответила Кики.
Наоми погладила дочь по голове.
– Тебе пора готовиться ко сну, – сказала она.
– Нет, мам, – ответила Далия. – Я могу остаться, потому что у нас гости.
– У гостей завтра много дел, поэтому мы не можем утомлять их. – Наоми встала, поддерживая руками слинг с маленьким тельцем малыша. – Пойдем, – сказала она. – Давай, шустрее.
Поднявшись с пола, девочка наклонилась и поцеловала Кики в щеку.
– Спокойной ночи. Я тебя люблю, – сказала девочка, потом развернулась и побежала в коридор.
Кики смотрела ей вслед.
– Чудесная девочка, – сказала она.
– Спасибо. – Наоми смотрела, как дочь исчезает в комнате, расположенной в конце коридора. – Чаще всего она просто ангел. – Она повернулась к Кики. – Пойдем со мной, – сказала она.
Кики пошла следом за ней по коридору. Они прошли мимо довольно просторной спальни, на полу которой лежал двуспальный матрас.
– Вы с Тимом можете спать здесь, – Наоми кивнула в сторону комнаты. – Марти будет спать на диване. – Кики заглянула в другую комнату, на этот раз с двухъярусной кроватью. На нижней кровати сидела Далия, держа на коленях книжку из серии «Золотая книга».
– Сегодня ты можешь не принимать душ, – сказала ей Наоми.
– Ура! – Далия запрыгала на кровати.
– Мы с папой попозже зайдем пожелать тебе спокойной ночи.
– Ладно, – сказала она, возвращаясь к книжке.
– Ей нравится, когда у нас собирается компания, – сказала Наоми, поворачивая за угол и входя в спальню в самом конце коридора. – Отчасти потому, что она может не принимать душ.
Должно быть, это была комната Наоми и Форреста. На полу на каркасе лежал двуспальный матрас, и стояли два старых непарных комода. Комната была плохо освещена, и воздух в ней был спертым.
– Садись здесь, напротив зеркала, – сказала Наоми.
Кики послушно села на край матраса. Рядом с Наоми, которая была старше ее по меньшей мере лет на пятнадцать, Кики чувствовала себя маленькой и смущалась. При тусклом свете она едва видела себя в зеркале над комодом. Она была чем-то похожа на монахиню – бледное лицо и накидка из длинных каштановых волос.
Эммануэль начал хныкать, когда Наоми вынула его из слинга.
– Можешь подержать его минутку? – спросила она. – Я должна достать кое-что из стенного шкафа.
– С удовольствием. – Она взяла младенца из рук Наоми и стала баюкать его у себя на плече. Эммануэль немного попищал, потом уткнулся в нее головой и начал сосать пальцы. Светлый пушок на его голове щекотал ей щеку, и она прижалась губами к его виску. – Сколько ему? – спросила Кики.
– Четыре месяца. – Наоми открыла стенной шкаф, в котором был такой порядок, что у Кики появилось чувство, будто они с ней родные. Снаружи дома и во дворе был беспорядок, но внутри царила такая чистота, что было ясно, что здесь командует Наоми.
– У тебя правда чудесный дом, – сказала она, когда Наоми забралась на стул-стремянку и полезла в шкаф.
– Спасибо. – Наоми достала картонную коробку с верхней полки. – Мы живем здесь уже восемь лет, во что мне верится с трудом. Как летит время. – Тихо ворча, она опустила коробку себе на грудь и спустилась со стремянки. – Восемь лет, Кики. – Сдув с крышки коробки тонкий слой пыли, она положила ее на кровать. – Мы так старались создать для себя новую жизнь, – сказала она. – Я знаю, что была… сегодня вечером я вела себя как негостеприимная хозяйка. Форрест считает, что, помогая вам, мы ничем не рискуем. И я думаю, что то, что вы втроем задумали, – замечательно. Я отнюдь не порицаю вас, не пойми меня превратно. Эта девушка, Энди, она стала жертвой системы, и вы делаете то, что должны.
Слова Наоми кое-что значили для нее. Она верила этой опытной женщине, и если та считает, что они поступают правильно, может быть, так оно и есть.
– Но, вовлекая нас… – Наоми умолкла, взглянув на Эммануэля, спящего на плече Кики. – Теперь нам есть что терять.
– Прости. – Ее охватил ужас. – Я согласилась только на основании того, что мне было сказано. Они сказали, что члены ОСКП помогут нам, я…
– И мы поможем вам. Просто прошу… прошу – забудь о том, что ты встречалась с нами.
Кики кивнула.
– Я забуду, – сказала она. – Мы забудем.
– Теперь позволь я возьму его обратно, тогда мы сможем изменить твою внешность. – Наоми взяла Эммануэля из рук Кики и снова пристроила его в слинге. Сняв крышку с коробки, она сказала: – Уверена, никогда прежде с тобой не делали ничего подобного.
– Чего? – спросила Кики.
– Нужно кое-что сделать, чтобы загримировать тебя. – Наоми стала вытаскивать из коробки парики и маски.
– Ох, – произнесла Кики. Она была поражена, что кто-то хранит в стенном шкафу коробку с гримерными принадлежностями. – Нет, мне не приходилось этого делать.
Наоми надела на руку короткий темный парик и распушила локоны.
– Надеюсь, что это будет для тебя не только в первый, но и в последний раз, – сказала она.
– Я тоже надеюсь, – проговорила Кики.
Отложив темный парик, Наоми вытащила пышный светлый парик. Она вывернула его и встряхнула.
– То, что ты делаешь, это смело и правильно, – сказала она. – Мне хотелось бы думать, что, если бы мои дети оказались на месте Энди, кто-нибудь вроде тебя помог бы им. Но мы должны быть уверены, что тебя не смогут узнать. Не ради твоей безопасности, а ради нашей. То есть если ты когда-нибудь проснешься среди ночи от угрызений совести, будь добра, не являйся с повинной. Они расколют тебя прежде, чем ты сумеешь собраться, а в следующий момент ты поймешь, что привела их прямо к нашей двери.
– Я не явлюсь с повинной, – снова попыталась успокоить ее Кики. – Тим сказал, что я ничем не рискую. Дело в том, что меня ни за что не заподозрят, когда жена губернатора окажется у нас.
– Однако ты проведешь с ней много времени. А как только она будет свободна, они начнут разыскивать того, кто держал ее в заложницах. Вот почему мы должны полностью изменить твою внешность. – Наоми держала четыре парика, по два на каждой руке. – Итак, какой цвет тебе нравится? – спросила она.
Кики все еще не могла забыть ее слов: «Они начнут разыскивать того, кто держал ее в заложницах». Господи, какие страшные слова! Она внимательно рассмотрела парики, которые выглядели фальшиво.
– Вот этот, – она показала на светлый парик. – Он совсем не напоминает мои волосы.
Наоми бросила остальные парики на кровать.
– Подними волосы, и мы подколем их.