– Он в зале суда, – ответила секретарша, когда Эва спросила, на месте ли он.
– Мне нужно срочно поговорить с ним, – сказала Эва. – Я располагаю информацией, способной снять с Тимоти Глисона обвинение в убийстве Женевьевы Расселл.
Секретарша ответила не сразу. Потом она вздохнула.
– Вы немного опоздали, вам не кажется? – спросила она.
– Прошу вас, скажите мне, как связаться с ним?
– Скажите мне свое имя и номер, и я передам ему, что вы звонили.
Эва нерешительно молчала. У нее было ощущение, что эта информация никогда не дойдет до Эдисона.
– Мне нужно поговорить с ним сегодня утром, – сказала она.
– Вы представляете, сколько у нас звонков от тех, кому хочется поговорить с ним об этом деле? – Терпение у секретарши определенно закончилось.
– Это важно! – воскликнула Эва.
– Скажите мне свое имя и…
– Хорошо. – Она назвала женщине свое имя и дала номер телефона, добившись от нее обещания, что она тотчас же соединит ее с Эдисоном. Повесив трубку, она представила себе, как секретарша швыряет листок в мусорную корзину под столом.
Она попробовала дозвониться Кори домой. Может быть, сегодня она не пошла на работу. Может быть, ее тошнит по утрам, как всех беременных. Эва даже попыталась позвонить Кену в офис канала WIGH, но ей сказали, что он «в поле». Несомненно, он в зале суда в Роли и ожидает, когда присяжные примут решение по поводу будущего Тима Глисона.
– Прошу вас, не могли бы вы дать мне номер его сотового телефона? – спросила она секретаршу. – Это его… это его будущая теща, и это срочно.
– Мы не можем дать вам его, – ответила женщина.
Эва хотела было возразить ей, но потом повесила трубку. Пристально глядя на телефон, она молила о том, чтобы позвонил Джек, борясь с непреодолимым желанием набрать его номер. Вместо этого Эва позвонила на сотовый телефон Дрю. Она знала ее расписание и могла перехватить ее между лекциями.
– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала она, когда Дрю ответила.
– Что-то случилось?
Эва представила, как та идет по территории университета и теперь резко останавливается, услышав тревогу в ее голосе.
– По правде сказать, мне нужно было бы поговорить с тобой лично, милая, – сказала Эва, – но у меня нет времени, поэтому, пожалуйста, прости меня за то, что я говорю это по телефону.
– В чем дело? – Голос Дрю звучал испуганно.
Во второй раз за этот день Эва опрокидывала вверх дном мир любимого ею человека.
– Не могу в это поверить, – повторяла Дрю снова и снова, когда Эва рассказывала ей историю, которую держала в себе так много лет. – Это просто… Кори не… она – дочь президента Расселла?
Эва думала, что все ясно и понятно объяснила, но по голосу было понятно, что Дрю сомневается.
– Да, – сказала Эва.
Дрю заплакала. Дрю, даже будучи маленькой девочкой, так редко плакала, что ее слезы всегда удивляли Эву.
– Милая, прости меня, – сказала она. Она услышала, как кто-то из друзей Дрю спрашивает, все ли у нее в порядке, но не разобрала, что ответила ее дочь.
– Папа знал что-нибудь об этом? – спросила Дрю.
– Нет, – сказала Эва. – Он ничего не знал до сегодняшнего утра.
– Он пошел на работу? – спросила Дрю, словно ей было необходимо, чтобы Джек подтвердил то, что рассказала Эва.
– Я думаю, ему нужно время, чтобы осмыслить то, что он узнал, – сказала Эва. – Я не осуждаю его.
Дрю читала между строк.
– Он злится?
– Да, – призналась Эва. – Ему нужно во многом разобраться. Он считает, что я не должна рассказывать адвокату Тима Глисона о том, что знаю.
– Однако ты обязана, – сказала Дрю, и в первый раз за последнее время Эва почувствовала, что у нее отлегло от сердца, пусть даже самую малость. Дрю, еще не вышедшая из подросткового возраста, стала для Эвы тем спасительным якорем, который помог ей сохранить ясность ума, и ее очень тронула поддержка дочери.
– Ты понимаешь? – спросила она.
– О, безусловно, мама. – Голос Дрю глухо звучал сквозь слезы. – Я тебя отлично понимаю. Просто я… тем не менее это все-таки ужасно. Но Кори… Я боюсь того, как она это воспримет. Ей и так пришлось нелегко с… – Дрю снова заплакала, и Эва пожалела о том, что у нее нет волшебной палочки, способной избавить ее дочь от боли. – Ты должна поговорить с ней, прежде чем что-либо предпринять, – проговорила наконец Дрю.
– Я пытаюсь, но она не хочет отвечать на мои звонки.
– Она на весь день отключает телефон, когда находится в школе, – сказала Дрю.
– Возможно, я могла бы позвонить в администрацию?
– Возможно. – По голосу Дрю было понятно, что она не уверена. – Или же я могу попробовать дозвониться ей в школу и сказать, чтобы она перезвонила тебе, хочешь? – предложила Дрю. – Кори ответит на мой звонок.
– Спасибо, милая, – сказала Эва. – И спасибо за… то, что ты согласна со мной.
Эва повесила трубку и секунду пристально смотрела на нее, моля о том, чтобы позвонил адвокат Джека. Она взглянула на часы – время бежало слишком быстро. Получил ли адвокат ее сообщение? На экране телевизора трещали репортеры, заполняя эфирное время тем, что представляли разные мнения и предположения в ожидании того момента, когда можно будет сообщить что-то конкретное. Когда камеры показали панораму площади у здания суда, она удивилась, увидев, что на улице припаркован фургон 29-го канала. Впрочем, это имело смысл. Телевизионная станция Шарлотсвилла освещала эту историю на всем ее протяжении. Как сказала Лоррин, это была горячая новость.
Зазвонил телефон, и она схватила трубку.
– Алло?
– Это Дрю. Мне сказали, что Кори в музее со своим классом и они не могут дозвониться до нее.
На какой-то момент Эва забыла о своем собственном обещании.
– Здо`рово, – сказала она. – Хорошо, что она смогла пойти с ними на экскурсию, правда? – Кори сделала шаг вперед, а то, что она собирается рассказать ей, может отбросить ее на сто шагов назад.
– Да, я удивилась, – сказала Дрю.
– Ты не хочешь оставить ей голосовое сообщение на сотовом телефоне с просьбой позвонить мне, как только она сможет? – спросила Эва. – Я оставила ей полдюжины сообщений, но она с большей вероятностью ответит на твое.
– Я так и сделаю, – сказала Дрю. – И я скоро приеду. Мне кажется, ты слишком измучена, мама. Прошу тебя, не натвори никаких глупостей.
– Я уже натворила глупостей, Дрю. Давным-давно.
Эва повесила трубу и вернулась к телевизору, пытаясь отыскать Кена среди репортеров и в толпе народа. Она снова заметила фургон 29-го канала.
Лоррин. Внезапно ее мозг заработал с бешеной скоростью: схватив телефон, она набрала номер линии прямой связи Лоррин на 29-м канале.
– Лоррин Бейкер, – раздался голос Лоррин.
– Это Эва, Лоррин. – Она почувствовала большое облегчение, дозвонившись до подруги. – Ты подумаешь, что я свихнулась, – сказала она, – но я располагаю информацией о том, что Тимоти Глисон не виновен в убийстве Женевьевы Расселл, и пока я не пала духом, мне нужно обнародовать ее.
53
Команда новостного канала прибыла на двух автобусах, и через несколько минут Эве уже казалось, как будто она не у себя дома. Люди толпились у нее в гостиной, пытаясь решить, что лучше – взять у нее интервью в доме или на улице. Приехала Лоррин, и людское море расступилось перед ней, когда она ринулась к Эве, которая смущенно стояла посередине комнаты.
– Прости. – Лоррин положила ладони на плечи Эвы. Она оглядела кучу народа вокруг. – Должно быть, ты ошеломлена тем, что они вот так завладели твоей гостиной. – Внезапно подруга хлопнула в ладоши. – Все на улицу! – крикнула она. – Располагайтесь на лужайке. Мы поставим миссис Эллиотт перед входной дверью.
Лоррин снова положила ладони Эве на плечи и, когда команда начала покидать гостиную, с тревогой заглянула ей в глаза.
– Мне кажется, ты дрожишь, – сказала она. – Сядь.
Сделав несколько шагов по направлению к дивану, Эва опустилась на него.
– Где Джек? – спросила Лоррин.
– На работе. – Она позвонила Джеку, чтобы рассказать ему о своем плане, не желая, чтобы на него обрушилась новость, которая наверняка распространится по университету как пожар.
Джек был в такой ярости, в какой она его никогда не видела.
– Ты собираешься разрушить нашу семью, и ради чего? – кричал он в трубку.
– Прости меня, – сказала Эва, но слова показались ей такими же пустыми, как, вероятно, и ему. Несомненно, она казалась ему чужой, чужой женщиной, намеревавшейся причинить вред ему и дочерям ради того, на кого ему было совершенно наплевать.
– Ты хочешь, чтобы он был здесь? – Казалось, Лоррин была смущена. – Может быть, нам подождать, пока он придет?
Эва покачала головой.
– Я не знаю, придет ли он, даже если я буду умолять его, – сказала она.
Лоррин склонила голову набок.
– Что происходит, Эва? – спросила она.
– У меня нет времени на объяснения, – ответила Эва.
Дрю, сидя рядом с Эвой на диване, обхватила ее рукой, словно пытаясь защитить. У нее покраснели глаза и заложило нос от слез. Ни слова не говоря, она склонила голову на плечо Эвы.
– Хорошо, – сказала Лоррин. – Я пойду на улицу и все организую. Я приду за тобой, когда ты будешь готова.
Эва кивнула, не отпуская рук дочери.
– Мама, ты очень храбрая, – сказала Дрю.
Эва попыталась улыбнуться.
– Храбрая или глупая, не знаю, чего во мне больше, – сказала она. – Единственное, чего я боюсь сейчас, – это того, что сразу после моего выступления придет полиция. Я боюсь, что они… заберут меня. – Освободившись из объятий Дрю, она крепко прижала ее к себе. Тот момент, которого она страшилась почти тридцать лет, наконец настал, и она сама в этом виновата. – Я не могу допустить, чтобы это случилось раньше, чем я поговорю с Кори. Поэтому, как только все закончится, мне нужно каким-то образом уехать в Роли.
Дрю кивнула, все еще склоняясь головой к плечу Эвы.
– Однако они будут разыскивать твою машину, – сказала она.