– Ты сильнее, чем она, – сказал Кен.
– Да это что-то новенькое, – сказала Кори. – Ты все время твердишь мне, что я слабая и как мне повезло, что рядом со мной такой сильный человек, как ты, у которого есть чему поучиться.
Кен присел на край компьютерного стола.
– Послушай, я признаю, что был не прав, – сказал он. – И я собираюсь все исправить. Я разведусь с Фелицией. Я не знаю, сколько времени займет бракоразводный процесс, но как только он закончится, мы с тобой поженимся.
– Я хочу, чтобы ты ушел, – сказала Кори. Эти слова прозвучали так непривычно, что она едва могла поверить, что произнесла их. Не поверил им и Кен.
– Что? – спросил он, словно ослышался.
– Ты услышал меня.
– Ты не можешь выгнать меня из дома, – сказал он. – Это и мой дом тоже.
– Мне все равно. Ты не можешь сейчас оставаться здесь, потому что иначе, если ты останешься, у меня появится отличная возможность убить тебя. – Кори понимала, что злость, с которой она произнесла эти слова, отражалась на ее лице, потому что он отшатнулся от нее.
– Я люблю тебя, – сказал Кен. – Прошу тебя, выходи за меня замуж. Я хочу жениться на тебе.
– Предложения именно такого рода я страстно ждала от тебя все эти годы, пока мы были вместе. – Она бросила в него ручку. – «Дорогая, выходи за меня замуж, сразу, как только я разведусь с женой». Сукин ты сын. – Взглядом она искала что-нибудь покрупнее и смертоноснее, чтобы кинуть в него.
– Ты злишься на свою мать, а не на меня, – сказал он. – Не отыгрывайся на мне.
– О, заткнись, – сказала Кори.
– Ты не справишься без меня. – Кен поднял ручку с пола. – Ты даже не можешь отправить электронную почту без меня. Ты нуждаешься во мне, Кори.
Она вышла из кабинета, зажимая уши ладонями.
– Убирайся из этого дома! – выкрикнула она. От крика Кори почувствовала себя намного лучше. Ей хотелось завыть.
– Ты не хочешь, чтобы я был здесь, когда заявится твоя мать? – Он пошел следом за ней в гостиную.
– Нет!
– Ты забыла обо всем, что я сделал для тебя, – сказал он. – Ты не смогла бы выйти из дома, если бы не я. Ты боялась своей собственной тени, пока я не оказался рядом с тобой.
– О, это все ты, ты действительно так думаешь? – крикнула она. – Именно мне приходилось каждый день выходить на улицу. Именно я сегодня проехала по 540-му шоссе. Именно мне нужно будет ездить на лифте, что не так просто для меня. Ты же даже не способен сказать Фелиции, что хочешь развестись.
Внезапно почувствовав себя выжатой как лимон и не силах больше стоять, Кори села на диван и снизу вверх посмотрела на него.
– Ты все еще любишь ее? – спросила она.
Кен погладил ее по волосам.
– Совсем нет, – сказал он. – Скорее я ненавижу ее. Она затянула удавку на моей шее и…
– Как пафосно, – с усмешкой проговорила Коринн. – Не вини ее. Выбор был за тобой. Теперь уходи отсюда.
Кен колебался, и ей показалось, что он собирается возразить ей, но вместо этого уступил.
– Хорошо, – сказал он. – Если я тебе понадоблюсь, я на телефоне. Я знаю, что сейчас ты в бешенстве, и не осуждаю тебя. Но смотри, вместе с грязной водой не выплесни ребенка.
Она посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом и ощутила себя очень смелой.
– Я не выплесну ребенка, что бы ни случилось, – сказала она.
Развернувшись, Кен вышел из комнаты. Она слышала, как он собирает вещи в спальне, и лениво переходила с одного сайта на другой, не обращая внимания на то, что видит на экране. Он был прав: она не могла жить без него. Она была в ужасе от того, что Кен уйдет. «Засов на задней двери сломан», – вспомнила она. А еще раньше шел дождь, отчего водоотливной насос случайно бухнулся в подвал. Кори, в ожидании, пока он уйдет, застыла за компьютером, ничего не печатая и едва дыша.
56
Прошел примерно час, а Кори сдвинулась со своего места за компьютером только для того, чтобы запереть дверь и проверить окна.
Что случилось с ее жизнью? Ее оглушили перемены, которые она еще не могла осмыслить. Всего за пару часов она потеряла семью, к которой привыкла, и мужчину, за которого давно собиралась выйти замуж. Она пристально смотрела на фотографию Женевьевы Расселл, казавшейся такой живой и счастливой. Как могла ее мать допустить, чтобы эта красивая женщина вот так умерла? По сути это означало убийство. Почему она не помогла ей?
Удрученная, она дожидалась, пока зазвонит дверной звонок и Кори окажется лицом к лицу с женщиной, на которой лежит груз ответственности за смерть ее родной матери. Женщиной, от заботливой опеки которой она задыхалась и которая снова и снова лгала ей.
Кори услышала, как хлопнули двери машины на подъездной дорожке. Войдя в гостиную, она отперла двери и, толкнув, распахнула их. Повернувшись спиной к родителям, она подошла к диванчику и села, сложив руки на груди, словно щит, не шевелясь.
Ее мать, прихрамывая, вошла в комнату; сзади нее, придерживая ее за спину, стоял отец. У нее были опухшие, покрасневшие глаза, а темные волосы были зачесаны назад и собраны резинкой. Казалось, она понимала, что объятия неуместны. Эва остановилась посреди комнаты, опустив руки, и казалась расстроенной.
– Кори, – сказала она. – Прости меня, я так виновата перед тобой, милая.
Кори опустила глаза.
– Сядь, Эва. – Отец подвел мать к дивану. Он был очень внимателен к ней. Он не стал садиться рядом и вместо этого предпочел занять место у камина.
– За что именно ты просишь у меня прощения? – Коринн пристально посмотрела на нее. – За то, что лгала мне все эти годы? Всю мою жизнь лгала мне? Ты просишь прощения за то, что разрушила семью, где я родилась? За то, что убила мою мать? Ты просишь прощения за то, что украла меня у моего отца и сестры? Ты просишь прощения за…
– Довольно, Кори, – проговорил отец. – Не стоит.
Эва плакала, слезы заливали ей лицо. Она наклонилась вперед, словно желая быть как можно ближе к Коринн.
– Я прошу прощения за то, что так или иначе причинила тебе боль, – сказала мать. – Я с самого начала полюбила тебя. Я всегда любила тебя.
– Ты полюбила меня и поэтому украла, ты – эгоистичная сука. – Коринн поперхнулась, произнося это слово.
– Кори, прекрати, – сказал отец.
– Все не так просто, – сказала Эва. – Но я здесь не для того, чтобы просить прощения за свое поведение. Оно непростительно. Я здесь только для того, чтобы сказать тебе, как сильно я люблю тебя и как я сожалею о том, что сделала тебе больно.
Коринн была не в силах взглянуть на мать. Если бы она посмотрела на нее, она смогла бы увидеть, какая она бледная, заметить темные круги у нее под глазами, распухшие запястья. Она не желала испытывать никакого сочувствия к ней, поэтому, положив голову на спинку стула, уставилась в потолок.
– Тогда объясни, – сказала она. – Ты сказала, что ты ждала в хижине, пока парни похищали мою мать. Какой она была, когда оказалась там? – В ожидании ответа Кори обхватила себя руками. Как ужасно узнать о Женевьеве от женщины, виновной в ее смерти!
Эва ответила не сразу.
– Она была скорее рассержена, чем испугана, – сказала она. – Возможно, если бы тебя воспитывала она, тебя не мучили бы страхи, потому что Женевьева была очень сильной и напористой женщиной. И красивой, Кори. Ее красота зачаровывала. Так же, как твоя. Ты очень похожа на нее.
Кори не хотела плакать. Она не хотела, чтобы ее слезы доставили удовольствие ее матери.
– Еще, – сказала она, опуская голову и глядя на нее. – Расскажи еще.
Эва рассказала ей все о той ужасной ночи в хижине – о том, как Женевьева инструктировала ее, готовясь к родам, о том, как Коринн появилась на свет, а Женевьева угасла. Она рассказала ей о том, как завернула ее в одеяло и убежала.
– Я была так напугана, – сказала Эва. – Я полюбила тебя, но я понимала, что должна вернуть тебя твоему отцу. Я попыталась сделать это. Я хотела положить тебя в полицейскую машину, стоявшую перед особняком губернатора, но когда попыталась открыть дверь машины, завыла сигнализация. Поэтому я убежала вместе с тобой. Я до ужаса боялась, что полиция пойдет по моему следу…
– Меня тошнит от этого. – Коринн посмотрела ей прямо в глаза.
– От чего? – спросила Эва.
– Ты все время говоришь только о том, что случилось с тобой. О том, что ты чувствовала. Все о себе, разве не так? Все о себе.
– На самом деле нет, – сказала Эва. – Я очень тревожилась о тебе. О том, что я сделала с тобой. Я не знала, что еще могу сделать, кроме как беречь, и любить тебя, и заботиться о тебе.
– Ты говорила, что мой отец погиб, разбившись на мотоцикле.
– Я не знала, что еще…
– Ты не знала. Ты не знала. Если ты повторишь это еще раз, я завою. – Кори выпрямилась. – Ты слишком хорошо знала, что должна была сделать. Ты должна была пойти в полицию и рассказать им правду, тогда они отдали бы меня моему отцу. Моему настоящему отцу. – В этот момент Кори не отводила глаз от матери, не осмеливаясь смотреть на Джека. Он во всем этом был невинным свидетелем. Ей не хотелось обижать его, но она была слишком зла для того, чтобы выбирать слова. – Вот что ты должна была сделать, – сказала она, – и даже в нежном возрасте, когда тебе было шестнадцать лет, ты понимала это, разве нет так?
– Да, – прошептала ее мать. – Понимала.
– Как ты могла допустить, чтобы моя мать умерла вот так?
Отец придвинул ближе свое кресло.
– Кори, что ты хочешь услышать от нее?
– Папа, как ты себя чувствуешь, узнав, что она лгала тебе все эти годы? – Она задала вопрос отцу, хотя сама чувствовала, что ее предали. В ее ушах звучали лживые слова Кена. Был ли когда-нибудь хоть кто-то честен с ней?
– Я чувствую себя так, будто меня вываляли в дерьме, – сказал отец. – Я сам изо всех сил стараюсь понять. Но я люблю… твою мать. Мы оба много трудились, чтобы создать для тебя и для Дрю любящую семью. Она не та девушка, которой была прежде, Кори.
Вдруг Джек повернул голову, услышав с улицы звук хлопающих автомобильных дверей. Откинувшись назад, он выглянул в окно, а потом закрыл глаза.