Художник в бархатных брюках, много бывавший заграницей говорил:
– Японки напоминают мне в области любви парижанок – все из расчета, все за деньги, согласно рангу, положению занимаемому дамой; от этого зависит стоимость любви, и наоборот в Германии – немочка, служанка ли это, квартирная ли хозяйка – сердце женщины полно сантиментальной, неразборчивой нежности.
Европейцу холостяку на Ошиме не трудно соскучиться, русские жившие в гостинице «Мироия» (будущее) развлекались работой, сном, ночными прогулками по спящему коридору, тремя японскими завтраками в день, а также рассказами.
Художник в бархатных брюках делился анекдотами, читал стихи В. Маяковского, Василия Каменского, Ал. Крученых, футурист увеселял общество своей желчностью и ругательствами, а офицер рассказывал из своей жизни полной приключений; офицер, наверное, никогда не блистал красотой, но кто занимался чувством любви как спортом, тот знает, что любовь похожа на рыбную ловлю, нигде как в неё применима поговорка: «на ловца и зверь бежит». Для любви не требуется даже особых выдающихся качеств ловца. Многие имеют все достоинства первоклассного ловителя, а видишь: сидит с пустой удочкой; а потому что она свернута и стоит у них в чулане; не ходят они на реку, ни в спокойные омуты жизни. Многие не занимаются любовью, потому, что они ленивы или заняты, любовь, как спорт, требует много времени и большой затраты сил.
Но ловцы наслаждения, люди которые не жалеют своего времени на чувства любви, знают, что добыча в неё чисто дело случая. «Счастливцы» в этом чувстве те, кто бездумно, не пугаясь, не размышляя, всегда легкомысленно тянет, что попалось ему на крючок «Ловец наслаждения» – истинный ловелас не разборчив, он никогда не привязывается к своей добыче, чтобы с легким сердцем бросить ее и ежеминутно стать готовым для новых усладных утех.
Ловелас энергичен, чувстве любви не знает, что такое лень, что такое верность, что такое жалость, ловелас на своем щите носит герб «ветреность»: в этом отношении в характере ловеласа есть черты так называемого: «типического женского». С большой буквы «Ж». Когда жизнь течет на острове в чужой стране, где нет книг, то фантазия питается разговорами: разговор – обмен мнений по поводу мелких событий жизни, или же один завладевает ролью говорящего:
Так как футурист и художник бархатных брюках были заняты и часто, утомлены своей работой, то в роли говорящего, рассказчика большею частью являлся офицер. Вечера на Ошиме незадолго до отъезда были заняты интересным его рассказами из жизни на Украине.
Десять вечеров на Ошиме; декамерон в Японии.
Читатель в прилагаемом очерке, будет иметь возможность убедиться, что и человек лишенный литературного дарования, может дать схему психологически полную замысла.
Я только что окончил землемерное училище: как раз с этим временем совпало получение мной, небольшого (всею в полторы тысячи рублей) наследства. Я был молод, деньги, попавшие совершенно неожиданно в мои руки, давали мне возможность, что называется, «погулять», а не браться сразу за работу, как-то сделали мои товарищи.
За время нахождения в училище я успел подружиться с некоторыми соучениками своими и, когда часть денег из моего кармана испарилась, то узнав, что компания молодых землемеров работает в селе Р. Полтавской губернии верстах в двадцати пяти от станции К. я отправился навестить их. Предварительно из Харькова я захватил два ящика, посетив лучшие магазины и нагрузив в одни ящик закуски, а другой выпивку.
В первом были: обмотанный пергаментом прекрасный окорок, охотничьи колбаски, копченые колбасы, как то: московская, толстая под названием медвежья, десяток жестянок с сардинами, скумбрией в томате, сибирская нельма, рижская селедочка: разнообразные сорта сыра, начиная от знаменитого Розентова вплоть до настоящего Швейцарского; не были забыты мной и конфекты, причем от Пока я взял две коробки хорошего шоколада, специально для матушек – (на счет свинины и индюшатины их не увидишь, а шоколад в деревенской дыре – исключительное кушанье!). Содержимое второго ящика не буду описывать через чур подробно, чтобы вас не расстроить – во- первых, а во-вторых не растянуть моего повествования. Но вкратце главное все же укажу: несколько сортов водок во главе с «Смирновкой»: были тут и наливки, английские горькие, виски, а главное внимание обратил на коньяки: из ликеров были: бенедиктин, шартрез, а для дам, крем де ваниль – банано, крем де роз, и какао-шуа.
Мой приезд в Р. вызвал сенсацию, а когда увидали мои ящики – батарею, то и совсем реально восхитились: следующий день было воскресенье: вот и решили воспользоваться сим обстоятельством и устроить бал.
Приглашения тотчас разосланы.
Пригласили батюшек с матушками и дочками со всех окрестных приходов, а так как сие место Полтавской губернии населено весьма густо, то и комплект набрался значительный, с отцом благочинным во главе, лицом пользовавшимся большим почетом и авторитетностью. Духовным лицам на приглашениях стояло: танцевальный вечер, имеющий состоятся завтра в помещении Рублевской школы. посетить семейно
П. С. При вечере предположен преферансик «по маленькой».
Кто же из батюшек или дьяконов, или даже псаломщиков устоит от столь неотвратимого искушения.
Приглашены были все учительницы местных и окружных школ, а также дочери нескольких крупных хуторян; кадр кавалеров составляла наша компания не то пять, не то семь человек, учителя, два земских статистика, сельский агроном, приказчики из соседней экономии, вплоть до писарей волостного правления, из которых один так играл на большой гармонии, что мог заменить оркестр Энского полка, обыкновенно гремевший в Харькове на балах. Впрочем, в училище, где устраивался наш бал оказался и хороший граммофон с пластинками танцев.
В самом большом классе устроили столы, на которые расставили «батареи» и всякие закуски. В соседнем вынесли всю мебель, а пол усиленно посыпали порезанным стеарином от свечей, наконец третья комната была занята «монтэ карло», пара ломберных столов и два простых накрыты и свечки – все как следует.
Я предусмотрел все. Я знаком с обществом этого рода: один окажется толстовец – непьющий, ну и все за ним – всем совестно, именно одна овца все стадо от алкоголя отобьет. Насчет приезжих я не знал, а вот в нашей компании был один звали его «Бебкой» – малый был хоть куда и развитой и товарищ хороший, а вот упрется – «я не пью» – всем дурной пример и зараза. Этого я тоже перехитрил. Для него у меня был припасен специальный напиток «декокт» – очень сладкий, ароматный и увлекательный напиток и цвета этот напиток был интересного; составлял я его главным образом из крем-де-роз с прибавлением туда крепких специй: на вкус он был мягкий, а на голову действовал здорово и после первой трудно было удержаться, чтобы не выпить и второй.
Часов в восемь начали съезжаться и сходиться гости; погода стояла хорошая и в деревнях только что откосились; училище расположено на выгоне, за ним горка, а там лесок…
Совсем было забыл указать, что я любитель фейерверка. Их я захватил несколько штук, и днем не забыл под лесом вколотить пару кольев.
Школа была ярко освещена, в прихожей и комнате для танцев собралась много приглашенных; наконец приехал сам благочинный. Все это общество чинно расселось вдоль стен; солидные лица беседовали вокруг благочинного, а матушки не выпускали дочек из-под своих крыльев. По настроению общества пора уже было приниматься за ужин: было заметно, что наиболее опытные «в деле» успели побывать в столовой, окинуть все зорким оком и остаться вполне удовлетворенными виденным; на вечерах, устраиваемых обществом, да еще молодым, трудно бывает определить хозяев: мы нацепили банты, но это слабо помогало.
Я суетился, пытался сдвинуть с места матушек и дочек, прочно засевших вдоль стен.
Это мне плохо удавалось. Я подошел к «Бебке» и просил помочь мне.
– Это хорошо, что мы опаздываем, ведь среди барышень нет главной, так сказать души общества, без неё и веселья не будет. Это здешняя «звездочка», лошади за неё уехали давно, и она должна подъехать с минуты на минуту.
Я опять подошел к чете, сидевшей у стены, и стал уговаривать подняться и идти к ужину.
– Ах молодой человек, укоризненно сказала матушка, просите отца благочинного, пока он не пойдет, ничего не выйдет; я хлопнул себя по лбу и подскочив к благочинному, доложил:
– Все приготовлено, ваше преподобие, не откажите благословить скромную нашу трапезу.
– Но молодой человек, проходя я видел, что у вас там много, насчет спирта, я ведь сам человек не пьющий…
– Но батюшка, одну рюмочку Шустовки, у нас ведь рябиновая особенно приготовлена:
Отец благочинный заинтересовался.
Мне «Бебка» еще ранее о его слабости к рябиновой сказал, и я попал в самую точку.
Отец благочинный поднялся и все остальные, направились в столовую.
Большого труда стоило усадить сообразно, плану, заранее намеченному нами; барышень мы хотели посадить около кавалеров, и тем самым вывести их из-под опеки мамаш.
Это почти удалось, за исключением нескольких робких девиц, которых не приходилось особенно жалеть. Я сел у стола так, чтобы иметь наблюдение за всеми наиболее слабыми местами этого своеобразного фронта. В первую очередь отец благочинный от его настроения зависело все; оно было барометром, по которому можно было предсказать погоду вечера. Пред ним я поставил рябиновые, пиво, а не заметно в след, пододвинул и бутылочку с ромом, зная, что когда подойдет чай, то она окажется очень кстати.
«Бебка» был посажен не очень далеко от меня, и я не спускал с него глаз, зная его каверзную природу, «декокт» был у меня наготове; по примеру прежнего, я был уверен, что он соблазнится пить то, чего не пьют другие и что больше похоже на красные чернила, чем на напиток. Я был уверен в успехе.
Рядом с собой я оставил пустое место, я знал или вернее чувствовал, что, «звездочка» появится как раз в разгаре нашего вечера.