Лиломол почуявший сироп, уже терся рядом, умильно вереща на своем «где моя награда, готов за неё целоваться!».
Женщины, дети и звери. Иногда мне кажется, когда они чего-то хотят, то глупеют одинаково.
— Нельзя целоваться, — строго сказал я лиломолу, наливая ему в миску сиропа, — прямо вот ваще нельзя! Перед тобой её величество ослепительная Найзирия Роштийская! Выпей сиропа и просто скажи спасибо.
Лиломол забавно поднял лапу, словно клянясь, что не станет домогаться поцелуями, и я смирился. Будь что будет, не убьют же его за один невинный слюнявчик.
Найзирия взяла миску двумя руками и поднесла его лиломолу. Тот жадно припал к ней, замелькал его коротенький разтроенный язык и Найзирия даже дернулась от неожиданности.
Всё обошлось, хотя лиломол после сиропа захотел проверить: не завалялось ли у королевы еще чего вкусного в платье. Морду свою просунул к телу королеву, шаловливо нацелившись на её пышную грудь, но я мужественно заслонил Найзирию своим телом.
— Это что такое? — строго вопросил я мерзавца. — Что за игрища такие творцепротивные? Ты мне что обещал? Не видать тебе свободы и второй бутылки сиропа с таким подходом к своему слову.
Он заскрипел смешливо, запрыгал на месте, довольно чирикая. Этакий здоровый воробей-переросток с пилами в лапах.
— Мы выражаем своё удовольствие королевскому наместнику Самура Джерку Хиллу, — громко сказала Найзирия. — Ждем с отчетом во дворце, по окончании миссии возвращения лиломола в свою естественную среду обитания.
— Мы тоже довольны, — веско провозгласила Аиша, а мне тихо шепнула, под восторженный гул народа, — не опаздывай на танцы и покажешь потом, как лиломол целуется. Я не всё поняла.
Хотелось предупредить её, что она сильно рискует: ведь Большой Взрыв из-за моих поцелуев с одной богиней случился. Только не поймет еще шутку, приревнует, объяснения затянутся.
Королевственная семейка упорхнула, народ постоял, поглядел на ужимки довольного лиломола. Тот, впрочем, недолго скакал: принялся пожирать ужаснокрыс, а это немного не то зрелище, на которое можно спокойно смотреть.
В общем все рассосались: остались Дайто, я и Гушми Идририя, рабочие и хозяин балагана у которого я потребовал повозку. Предстояло вывезти в ближайший лесок славного монстроборца и, напоив сиропом, отпустить с миром.
Глава 22
— Бобби, ты свободен! — продекларировав это, я кинул в лиломола пирожным.
Бобик поймал его на лету лапками и трогательно застыл, глядя на меня изумрудными глазками.
— Не, ну сам понимаешь, — сказал я грубовато, скрывая печаль, — со мной трудно будет. Начнут магичить в меня, а попадут в тебя.
Я не ждал его ответа в стиле «но мы с первого класса вместе!», просто развлекался отсылками, пытаясь оправдаться. Вот куда мне этого симпатичного монстроборца присобачить? Сторожевым пёсиком во дворец? Да Хартаг Бергрил от разрыва сердца первее всех к Создателям отправится.
— Самур там, — махнул я рукой на запад, — да ты сам всё знаешь, матерый хищник уже и как только тебя словили.
Хотя могли запросто в сладкое сонное зелье намешать, приманить монстроборца и спеленать сонного. Есть у лиломола такая уязвимость: теряет от глюкозы головы.
Он вопросительно прострекотал, и я будто даже понял что. Или попытался себя уверить.
— Друзья, — подтвердил без сомнений, — по жизни. Через пару дней поеду обратно в Самур, а там может и встретимся.
Бобик, которого я вслух для солидности называл Бобби, поднял лапку, изящно развернулся и мягкими прыжками отправился в свой путь.
— Ваша милость, неужто вы его понимаете? — изумился Дайто Волия.
— Эмпатии не нужны слова, — отозвался ему и сменил тему, — я возьму кобылку эту, а ты повозку с клеткой дотащи до балагана. Всё, бывай.
Во дворец я ворвался безумным Флешем, допрыгал до второго этажа с крылом принцессы и ворвался к ней весенним потоком Трита. А там Син с тетрадкой сидит перед принцессой и что-то пишет. Обстановка на библиотеку смахивает, с домашкой двух заучек за столиком. Но я не потерялся.
— Стриптизера заказывали?
— А кто это? — заинтересовалась принцесса, поднимая на меня взор, затуманенный изучением толстенного справочника по всеобщему монстроведению Неста. — Помню еще Кая про такого упоминала.
— Парниша, который уворачивается от золотых монеток, что кидают в него богатые дамы, под музыку. — отрапортовал я, переводя дух.
Аиша окинула меня задумчивым взглядом.
— И что будет если кто-то из них попадет в него?
— Он снимает с себя деталь одежды, — вольно интерпретировал я эту профессию под средневековье.
— У меня мелочи много, Аиша, — пришла на помощь принцессе, преданная куноичи.
Это становилось опасным. Серебряные монетки в два раза больше золотых весили. А медные были еще тяжелее, да их вместо гантелей можно было использовать.
— Где наш мэтр робких подскоков? — спросил я, кидая взгляд на водяные клепсидры. — Без пяти минут утиннадцать. Должен уже крякать за дверью.
Я все же добился улыбки на лице принцессы.
— Будь уважительнее к преподавателю, Джерк Хилл, — ради порядка, но без огонька, возмутилась она, — неизвестно, сможешь ли ты повторить непростые движения.
— Например такие что ли?
Я встал в центр комнаты, чуть развел ноги и прокручиваясь на носочках, показал им примитивный,детсадовский танец под бодрый речитатив.
— Надо мною тишина, небо полное огня\ Свет проходит сквозь меня\ Кря-кря-кря.
Если что «Я свободен» Кипелова идеально ложится на «Танец маленьких утят». «Совпадение?» — зловеще спросил бы один персонаж. — «Не думаю».
— Вот так, детка! — покровительственно сказал я принцессе. — Мир делится на трудящихся и крутящихся. Конечно его надо танцевать с массовкой из пары сотен танцовщиц и сорока слонов, но Джерк Хилл справился и один.
— Да я тоже так смогу! — подорвалась Аиша. — Покажи еще раз!
По полу ступни грохотали, принцесса шла в последний бой. Если не издеваясь: принцесса гибкая и пластичная. Впечатление — будто в чешках родилась. Бодро, с первого раза, повторила мои движения и победно улыбнулась.
— Зажигательно! — согласился я. — Какая буйная фантазия длинных стройных ножек. Можно вас немножечко арестовать за вопиющее вторжение в мой холодный разум?
Неизвестно до чего дошли бы мои нескромные подкаты к принцессе, но в дверь наконец постучал гвардеец и доложил о мэтре Корилии.
В комнату вкатился седовласый, поджарый, с бакенбардами старикан, рассыпаясь в извинениях. Он задержался у первого советника Сентенты, ведь с последним приключилась большая неприятность. Его первый помощник Кэсси Бладан, напал на советника, избил его, ограбил и свалил в рассвет вместе с тысячей золотых. Всем, что нажил граф Сентента за годы беспорочной службы.
Жалко графа не было от слова совсем, но скорбное лицо я постарался выдать. В сочетании с заплывшей за буйки губ улыбкой, смотрелось странно. Возможно так выглядит жилец, пытающийся утешить соседа, гениальный сын которого выронил с балкона скрипку, разлетевшуюся в щепки.
Ни один инструмент в мире больше, не деградирует столь быстро за десять минут: от услады слуха до пыточного станка.
— Преступность-то как выросла, — сокрушался мэтр, ублажая наш слух страшной историей о предательстве и физическом насилии над первым советником.
— Да-а-а, — поддакнул ему, рукой показывая на метр от пола. — Я её вот такой еще помню. Но, честно говоря, мэтр Корилий, граф Сентента тоже не символ невинности: в его кабинете многое из обстановки уворовано, даже воздух был немного спертым.
Слухи о мздоимстве Сентенте в высшем свете гуляли давно, но вот так явно графа еще не вышучивали. Наверно потому, сначала мэтр Корилий посмотрел на принцессу, только убедившись в её улыбке и услышав заливистую трель смеха, рискнул поддержать атмосферу, дребезжащим подхихикиванием.
А дальше мы занялись нехитрыми танцевальными па предстоящего дворцового бала. Даже Син подключили, хотя та отнекивалась и краснела. Ничего нового я в них не обнаружил: пары заходят в зал, делают по нему круг, мужики отшагивают в сторону, так чтобы две линии — мужская и женская оказались друг против друга, потом реверанс дам, поклон мужчин, петушиные подскоки и снова хоровод по залу.
А так хотелось индийских танцев с элементами спортивной гимнастики вроде закидывания принцессу к потолку и шикарным мордобоем в конце!
Шилнагаил вытер пот, сплюнул на труп ужаснокрысы, вытер меч куском мха, содранного с поверхности камня, и неприязненно покосился на невозмутимого лекаря из «Гранкреста». Звали того Хадзами и имя это, как точно знало большинство авантюристов, было в честь одного из Создателей. Малоизвестного для простого народа, но почитаемого среди профессионалов, как одним из лучших в своём лекарском искусстве.
Да и сам Гранкрест был топовой пачкой Шайна. Нечасто заглядывающей в столицу, поскольку обретались авантюристы в постоянных разъездах по всем королевствам, борясь с чудищами. На зиму появлялись: пополнить запасы зелий, прикупить чего интересного, скинуть трофеи.
То, что именно Хадзами наняли подлечивать его тушку, принцу льстило. Хотя сразу как его вынесли из комнаты и облачили в броню было не до анализа.
Он тогда готов был впасть в истерику, только наличие капитана Грегорна его останавливало. Этот солдафон сильно благоволил Аише, к Шилнагаилу относился равнодушно, свисток короля готов был использовать незамедлительно.
А у Шилнагаила до сих пор в ушах хрустело и звуки, чудовищно искажаясь, казались слишком громкими.
Принц мог зачистить подземелье в одиночку. Разумеется, делать такую глупость он бы не стал, потому с ним послали это солдафона-надсмотрщика. Но факт наличия рядом боевого хилера, одного из топовых авантюристов королевства, являлся не только признанием его ценности. Хидзами молчаливо шел позади, иногда небрежно отмахиваясь от случайной ужаснокрысы световыми разрядами. Но, как чувствовал шкурой принц, про себя Хидзами баланс действий принца в боевой обстановке подбивал.