Ну, может найдут пару кусков обгорелых, погнутых дуг от арбалетов. Данжи же самовосстанавливаются, это элементы декоративные из обстановки наподобие террас, камней, монстров разрушаются на некоторое время. Отходы функционирования остаются, вроде предметов с авантюристов, их трупов и скелетов, но по достижении определенного уровня, как я подозревал, тоже удаляются.
Поговорили полчасика, Найзирия даже обняла меня на прощание. Аиша тихо скромничавшая всё время, задержалась для пятиминутки политинформации. Узнал я из неё немногое. Объявили награду за все сведения, могущие пролить свет на покушение. Очень солидную, в тысячу золотых. Опрашивали всех выезжающих из столицы за последний день, шерстили обслугу во дворце на предмет измены.
В общем средневековый план «Шаринган», как он есть: рыскай глазами, шевели ушами, замани деньгами. Результата конечно не будет. Не детишки нам засаду устраивали.
— Что с Ниром, родные у него остались? — спросил про капитана.
— Мальчуган неодаренный, двенадцати лет, жена скончалась, близких родственников нет. — исправно доложила принцесса.
Она словно невзначай, подсела на краешек кровати, завела свою руку мне за голову и там коготочками шурхала по макушке. Приятненько.
— Понятно, с собой заберу в Самур, придумаем что-нибудь. — сказал ей. — Ты так не старайся, сейчас Темиан придет и спросит, откуда у меня эти шрамы на голове. Придется байку про модную шапку в сеточку придумывать. А еще пять минут царапок и байка не поможет, придется справку брать, что я вообще человек.
Аиша несмело улыбнулась.
— Ты же знаешь кто это? — вдруг спросила она. — Слишком ты злой и спокойный, будто решил уже что-то.
Ох, уж эти женщины с их интуицией. Кто им такие настройки шестого чувства выдает при рождении?
— Завтра, бэйби, — положил убедительно руку на её коленку, наслаждаясь пурпуром щечек, — сегодня мне нужно лечиться. Сейчас надо ротик полоскать.
— Поласкать? — робко переспросила принцесса, придвигаясь ближе.
Сам виноват со своим невнятным говором. Но хоть отвлеклась на пять минут от переживаний, глазки красные, мордашка бледная — натуральная принцесса сумерек. Ткнул в стакан с отваром какой-то жидкости и сказал: если хочет остаться со мной, пусть бал отменяют.
Она помялась, но бить этот козырь было нечем. Ушла, строго наказав выздоравливать. Хотелось вслед ей крикнуть, что для меня белый халат — признак ролевой игры, но побитая челюсть возныла, и я отделался лаконичным хрипом.
Стоя через сутки лечения в роскошном приёмном зале дворца, с нывшим правым плечом и чесавшимися новыми, чуть выросшими зубами под повязкой, я словно египетская мумия шокировал собравшихся, замотанной нижней челюстью.
Ну так бал-то сказочный.
Под повязкой у меня еще здоровый атрофический рубец на подбородке, хотя Темиан давал мне всего пару дней на восстановление.
— Обычно неделю занимает полное лечение, — сказал он деловито утром следующего дня, обследуя меня, — но с вашей «дланью исцеления» пройдет намного быстрее. Раз пять в день, обязательно прогоняйте заклинание на раненом участке.
Да за сто золотых лечения можно книгу с советами написать и подарить пациенту.
Я машинально развлекал себя подобными мыслями, чувствуя на балу себя единственным мальчиком в корейской герл-группе — столько косых взглядов резали воздух.
Заиграли музыканты, наша линия молодых аристократов сделала первый шаг навстречу женской. Аиша напротив выглядела молодой богиней в светло-синем платье с венценосным золотым обручем в стразиках на голове.
Как ветеран школьных чаепитий отмечу: честь родной планеты я не посрамил, а во время проигрыша, когда пары отступали назад мы с Аишей показали аргентинское очо, как и было задумано с легким падением принцессы на мою руку. Наклон градусов двадцать, но музыканты, все эти виелы — легкие и наколенные, ребеки, цитоли, вистлы*, двухрядные арфы даже сбились от удивления на пару секунд.
По залу пронесся шепоток, краем глаза я наблюдал восторженные, иногда злые, чаще удивленные лица.
Аиша довольно ухмылялась, полулежа на моей руке.
Я вам еще мелодайн с автотюном изобрету. Подключу светомузыку и — ЭТА НОЧЬ НАКРОЕТ НАС БУДТО ЛАВИНА, НО ТЫ НЕ ЛЮБОВЬ И ДАЖЕ НЕ ПОЛОВИНА!** Текст немного осовременю, легкий алкоголь с самурскими устрицами, и на мои дискотеки будут с северных королевств приезжать всякие принцессы и принцы. Тут-то их всех и переженим на наших. Я так за Австрию пятую «цивилизацию» проходил, путем дипломатических уний.
Только любовь спасет этот мир!
Мы потусили с Аишей на балу часик, сносно поддерживать разговор я еще не мог, хотя всякие типы напыщенные подходили познакомиться. Мелькали друзьяшки принца, сам Шилнагаил угрюмо стоял в сторонке с мужиком вида «авантюрист бывалый, высокоуровневый». К нему тоже подходили, но ненадолго. Мужик обычно что-то говорил им, из-за чего лица у аристо становились вежливо-кислыми и они быстренько линяли прочь.
На зачистку контракт предлагал что ли? Вроде принца ангажировали на полгода в гильдии авантюристов занятиями по долбле местных чудищ от имени королевской фамилии. Не самое ужасное наказание, но что я знаю о жизни принца.
— Выглядит так, будто ему микстуру озлобина прописали, — сказал Аише, обращая внимание на Шилнагаила.
Принцесса окинула брата задумчивым взглядом.
— Графиня Нола Месби пропала, — сообщила она, — мой отец к её матери посылал человека справится о здоровье. А поскольку уезжала она из столицы, разорвав с принцем, на него многие косятся.
Я несколько минут колебался. Вроде принц со всеми своими любовницами: на пару дней или полгода, неважно, был галантен, не оставлял без подарков, расставался без драм. Это под наркотой у него крыша поехала, что принялся служанку душить. По крайней мере, я так понял из рассказа-описания принцессой любовных подвигов своего брата.
В кармане у меня лежала записка с тела Бладана. «Моя дорогая принцесса Нола! Сладкий черноволосый ангел любви! Прочитал твою записку, горюю за твою матушку и желаю скорейшего выздоровления. Буду ожидать твоего прибытия в столицу по возможности. Не хочу расставаться без прощального подарка — и кто знает? — может он понравится тебе настолько, что ты передумаешь погружать своего пусичку в пучину горести разлуки. Твой Неистовый.»
Я еще недоумевал: жнец заклинаний по указке Сентенты посыльным между принцем и её любовницей подрабатывать устроился? После нашего убийства, как ни в чем не бывало, на вторую работу почтальона уехал бы, записку передать? Но после слов о пропаже графини всё встало на свои места. Жнец уже выманил этой запиской графиню из замка, хладнокровно убил, тело спрятал, а записку забрал. Обнаружили бы записку у неё в комнате после смерти — подозрение падает на принца. Не обнаружили, можно устроить шантаж принца. В любом случае, всё равно подбросить записку и привязать принца к преступлению можно позже.
Не понимаю просто — а как так? Дружишь с отцом, а потом спокойно убиваешь её дочь и шантажируешь её любовника. Насколько же долбанутый этот граф Сентента?
Но Шилнагаил точно к её смерти непричастен. В состоянии аффекта убить может, но детально продумывать преступление — сомневаюсь.
— Hold my Beer, — важно блеснул мемом перед принцессой, — ничему не удивляйся, я на пару минут подойду к принцу. Драться не буду, обещаю.
Шилнагаил презрительно скривил губы, завидев меня на горизонте своего величия. Но я твёрдо решил потерпеть немного. Последняя попытка возвать к разуму принца: показать ему, что я не враг, а его банально используют в чужих игрищах.
— Доброго вечера, ваше высочество, — я слегка поклонился принцу, — и вам шан…
— Хадзами Суюзаки, хилер Гранкреста, коллега, — благодушно отозвался мужик, — премного о вас наслышан. Как вам от залпа арбалетчиков в упор увернуться почти удалось?
Эти слухи… Интересно я живу, оказывается. Даже чуваки из топовых авантюристов обо мне слышали.
— Простите коллега Хадзами, я приглашаю вас в Самур, посидеть, пообщаться, сходить в поход вместе с вашей командой, но у меня короткий разговор с его высочеством, — слегка наклонил я голову, выпалив скороговоркой, — прошу понять и простить.
— Ничего страшного, — слегка разочарованно ответил тот, — приглашением думаю воспользоваться в будущем, но это от команды зависит. Оставляю вас с моим подопечным.
Последнее слово он выделил интонацией, показывая Шилнагаилу кто главный. Может успокоить хотел, но тот только покраснел от злости. Здравомыслия, правда, промолчать у него хватило.
Хадзами отошел и слился с толпой. Время моей спасательной миссии.
— Ваше высочество, знакомство наше не задалось, но я верный слуга престолу, — начал было я.
— Дальше, — отрывисто и зло, скомандовал принц.
Я отошел за колонну, и достал гитару из инвентаря убедившись, что рядом никого. Опустил внутрь гитары записку. Вернулся к принцу, стоявшему с выпученными глазами. Не ожидал моего исчезновения. На хамство смахивает, так я ему не кореш по постельно-алкогольным играм.
— Ваша гитара, — вежливо передал я струнное изделие этому манкурту винно-водочному. — Внутри вы найдете интересную записку, из которой больше поймете о вашем предназначении, фальшивых друзьях и опасных союзниках. Всего вам доброго, ваше высочество.
Он рванул гитару из моих рук с перекошенным лицом, а я ушел обратно к моей коронованной лапуле. Как же они не похожи — принц точно не приёмный?
Шайред, вернувшийся с пустыми руками из Кургана, сидел на троне переговариваясь с королевой и чуваком в готической черной броне. Как мне сказала Аиша, это был шаннетабль, командующий этаким ополчением благородных Шайна. Все — от простого шана до высшей аристократии люди военнообязанные если что, но аристо под командованием короля со своими отрядами выступают, а шанов собирает шаннетабль. Регулярная армия у Шайна небольшая, человек пятьсот шанов, плюс всякая обслуга, но у других и такая не всегда есть. В случае войны, приблизительно тысячи три под началом шаннетабля оказывались, точных цифр я не знал, да и не интересовался.