— Но те лапы украли, правда.
— Потому припомните, как это произошло и когда?
Игин неуверенно пожал плечами. На его простоватом лице читалась напряженная работа мысли. Как его растрясло от намека на возможность стать подозреваемым номер один. Перепугался. Но пусть успокоится, нельзя вызывать преждевременную настороженность. Для Александры все эти офицеры особо подозреваемые. Ведь даже принимая версию об угонщиках вертолета, кто-то из офицеров орудует с ними заодно. Похож Игин на такого перевертыша? Еще как — строит из себя расчувствовавшегося, а сам внутри твердый гранит. До него все допрашиваемые вели себя естественно: Бабкин — работяга и простой мужик, Синицын — забитый и разуверившийся, Пастухов — нагловатый хам, а Прозоровский — вальяжная, надменная личность, лелеющая свой эгоизм… Кто же Игин? Перевертыш?
Игин снова пожал плечами.
— Было это три недели назад. А обнаружил пропажу, когда вернулся с дежурства. Все в домике на месте, а лапы нет. У ребят поспрашивал, поискал, думал, куда завалилась. И все. А после и Фарафа пожаловался: «И мою кто-то спер». Решили — шутят. Ругались, мол, хватит. Без толку.
— Понятно… Теперь о дне перед убийством… Нет, давайте о среде. — Александра аккуратно записывала показания Игина, тихо касаясь клавиатуры ноутбука.
— В среду я и Викторов дежурили на объекте номер один. Все, как обычно. В четверг на базе я взял паек, пообедал, отдохнул и в паре с Гущиным переехал на объект номер два.
— Ничего подозрительного не заметили?
— Нет. Гущин, как всегда, рассказывал о рыбалке и отпуске. Он про рыбалку и отпускные приключения часами может рассказывать… А в пятницу случилось убийство.
Александра отвлеклась от компьютера, ухмыльнулась, качнула головой осуждающе:
— Да, товарищ капитан, не много вы рассказали.
— Что видел.
— Хорошо, можете отдыхать. Идите, Владимир Исаич…
Оставшись одна, Александра задумалась. Ей осталось переговорить еще со Степушкиным и Гущиным. Здоровяка Гущина она намеренно оставила напоследок. Что же она предпримет дальше? Может, что отыщет Ваня, какой-то неосторожный отпечаток, хотя вряд ли. Итак, следующие шаги: тщательный осмотр жилища Игина и Фарафы. Нет времени на детальный обыск всех помещений базы. И еще ей хотелось бы повнимательнее осмотреть место убийства радиста Сапина. На базе должна быть аппаратура слежения, если убийца не стер данные за среду, там могут быть следы вертолета золотодобытчиков, если он действительно приземлился недалеко от базы. Если данные не стерты и на них нет следов вертолета, значит, версию с захваченным «золотым» вертолетом можно будет смело отбросить и сосредоточиться на поиске маньяка-одиночки.
Дверь отворилась, вошел усталый Петя, хлопнул на стол папку с протоколом осмотра склада.
— Чаек пьешь? И мне нацеди.
— Где Фарафа?
— С Бабкиным вопросы бытовые решает.
— Что склад?
— А что? И так было ясно — не хватает изрядного количества взрывчатки и взрывателей.
Александра радостно щелкнула пальцами, озарившись догадкой:
— Они хотят взорвать базу!
— Что-то хотят взорвать, это точно, — согласился Петя, устало опускаясь на стул.
Александра налила Пете в кружку чаю. Тот обхватил ее ладонями, поднес к лицу, втянул носом аромат, заулыбался.
— А у тебя, начальница, как дела?
— Дела, как сажа бела. Вот что, Петя, быстренько пей чай и дуй в радиорубку и на пункт слежения. У них где-то есть локатор, который засекает воздушные цели. Надо посмотреть его базу данных за неделю.
— Все вертолет ищешь?
— Ну, если там пусто, я его перестану искать.
— Сделаю. Фарафу подключу.
— Вот-вот. Какие бы ни были результаты, сразу мне на стол.
— Слушаюсь, мэм!
Когда Загин ушел, Александра опять подошла к окну. В беседке сидели Гущин и Степушкин. Что ж, она допросит их и начнет проводить обыск домиков. Должны существовать какие-то следы, пусть самые ничтожные. Без зацепки невозможны следующие ходы, а топтаться на месте она не имеет права, у нее нет на это времени. Восемь подозреваемых, закрытое пространство. Что еще надо следователю, чтобы почувствовать себя Шерлоком Холмсом или мисс Марпл? Улики. Их нет. Пока.
Александра выглянула на улицу. Вепрев сразу настойчиво уставился в ее сторону.
— Товарищ майор, отправляйте Степушкина!
— Хорошо, товарищ следователь.
Александра поспешила закрыть дверь. Все-таки надо намазать лицо и руки кремом от гнуса. Он мерзко пахнет, но выбирать не приходится.
Вошел Степушкин.
— Садитесь, — кивнула на стул Александра. — Сейчас мы снова вернемся к тому, о чем вы мне уже рассказывали.
— Хорошо.
Александра уселась на свое место за компьютер.
— Василий Борисович, начнем с того, что я сказала по поводу вашего рассказа о нахождении трупа Викторова — «Неубедительно!».
Степушкин вымученно улыбнулся, пожал плечом, мол, рассказал правду.
Александра задала вопрос прямо:
— Так зачем вы пошли на край поселка и заглянули за склад?
Степушкин вдруг показался Александре хитрым. Он явно придумывал ответ. Не все, значит, чисто со Степушкиным. Вот тебе и простачок.
Пауза затягивалась. Александра потребовала:
— Говорите правду, а не сочиняйте. Ну, быстрее!
— Мне нужно было сходить в туалет.
— Ложь. На базе есть оборудованные туалеты. Вы сами твердили, что следили за чистотой на базе, боролись с проявлениями «скотства» — это ваши слова.
— Ну, как вам сказать? — Степушкин замялся. — Мне неудобно.
— Говорите, Степушкин, говорите. Это в ваших интересах.
— Я хотел подшутить.
Александра удивилась такому ответу.
— Подшутить? — Вот новость. Здесь главный шутник базы Прозоровский. — Над кем подшутить и каким образом?
— У нас завхоз Бабкин все пытается наладить этакую немецкую чистоту, чтобы все стерильно было. Мы, конечно, все с пониманием. Я сам искренне возмущался, когда обнаруживал непорядок. Но однажды Бабкин перегнул палку со своей антисанитарией, на собрании заявил: мы люди интеллигентные, элита армии, и прочую чушь, — потому настоятельно просит справлять малую, а тем более большую нужду только в туалетах, а не под деревьями. Дак у нас никто этим и не занимался… Хотя… Кто-то, иногда… Очень редко… В общем, меня задело это наставление Бабкина. Я и стал, когда настроение веселое или, наоборот, скучно, подваливать Бабкину то в одном месте, то в другом. Завхоз бесился, устраивал дознания — всем потеха.
— Шутки у вас своеобразные, — хмыкнула Александра. Точно все они здесь, в глуши, обалдели уже и отупели, по-другому не скажешь. — И не стыдно вам, взрослый человек, а себя ведете как ребенок.
— Поживите здесь подольше.
— Вы, Степушкин, наверное, маньяк. Говорите о своих гадких забавах, а в глазах светится нескрываемое удовольствие.
Степушкин стушевался.
— Скажете тоже, гадкие забавы. Так, шалость.
— Ладно, меня это не касается, — согласилась Александра, впечатывая откровения капитана в бланк допроса. — И что? Вот вы пошли, извините, за склад «шалить», а там…
— Там тело Викторова.
— И что, хладнокровно «нашалили» рядом или «шалить» сразу расхотелось?
— Расхотелось.
— Очень интересно… В среду вы болели, в четверг дежурили на объекте номер один в паре с Васиным. Потом его убивают. Заметьте, Степушкин, сначала убивают Семина, всю базу охватывает шок, потом гибнут Васин и радист Сапин, а вас, как ни в чем не бывало, охватило желание «пошалить». Откровенный цинизм, мне совсем не понятный. Как я уже вам говорила в первый раз: «Неубедительно!»
Степушкин побледнел. Попался.
Александра не обрадовалась, что легко раскусила ложь Степушкина — она внутренне чувствовала, что Степушкин не убийца. Тут было что-то другое.
— Давайте, капитан, колитесь, как говорят в органах. Рассказ о ваших «шалостях» я запротоколировала, теперь хочу услышать правду.
Степушкин смотрел перед собой.
— Говорите же.
— У меня было подавленное настроение, и мне хотелось побыть одному. В домике стены давили на меня… Мне хотелось уйти от всех подальше… Претили эти надоевшие лица, их обсуждения смертей, воспоминания: он был таким парнем, а теперь его нет. Не выношу!
— Я могу в это верить? — посмотрела на капитана Александра. Этот человек мог выдавать новые и новые версии своего похода за склад бесконечное количество раз. Почему же он не желает озвучить истинное течение событий?
— Это правда, — заверил Степушкин.
— Хорошо. — Александра не верила Степушкину. Но она не видела в нем убийцы. — Идите пока, товарищ капитан.
На выходе Александра перехватила взгляд капитана, брошенный на сваленные в кучу автоматы. Степушкин заметил ее взгляд, смутился и вышел. Да, автоматы следовало убрать подальше.
Она встала из-за стола, перенесла автоматы к шкафам… Так что же понадобилось Степушкину на окраине поселка? Он не мог быть убийцей, ведь он, обнаружив труп, сразу оповестил Фарафу, прекрасно зная, что именно сообщающие о таких страшных находках, первыми попадают в списки подозреваемых. Но он сообщил, не думая об этом. Или думая?.. Надо успокоиться и разложить возможные варианты по полочкам… Первое. Допустим, Степушкин убил Викторова и сообщил о трупе, чтобы этим самым отвести от себя подозрения. Такое возможно. Ведь он уже знал, что летят следователи, значит, на время отодвинув от себя подозрения, он развязывал себе руки для дальнейших действий. Второе. Он мог заметить в лесу людей, чужаков — похитителей золота, но утаить это из чувства самосохранения. Он сообщил о трупе Викторова, но побоялся сказать о бандитах, здраво рассудив, что на базе есть «пятая колонна» и его сразу уберут. Такое возможно. И третье, самое простое. Он пошел на окраину что-то спрятать. А труп ему помешал, и это что-то сейчас или в его домике, или где-то недалеко от домика… Надо действовать, и незамедлительно!
Она выглянула из канцелярии и крикнула майору Вепреву, чтобы позвал к ней Ваню Купчика.
Через десять минут вошедший Ваня, скучный и рассеянный, стер с лица ладонью налипшую мошкару.