— Ваня, давай так. — Александра произнесла мягко. — Ты сейчас закончи здесь, потом эту лапу сравни с отметинами на месте гибели Семина и Викторова. Я осмотрю место гибели радиста. А Петя закончит с локатором. И вместе все обсудим, прежде чем принимать судьбоносные решения.
Купчик немного обалдел от такой яркой речи шефа, произнес, безвольно улыбаясь:
— Идет, Александра Сергеевна.
Александра усмехнулась:
— А если бы не шло, я бы просто приказала…
— Ну-у-у. — Ваня показательно засомневался в силе приказов Александры. — Приказы можно выполнять по-разному. Можно с усердием, а можно выполнять, не выполняя по сути…
— Ты еще тот прохиндей, — пошутила Александра, сразу же признавая его правоту: приказы можно выполнять и не выполнять по-разному. Можно так не выполнить, что не придерешься, а к тебе потом придерутся проверяющие органы…
— Еще тот. Опытный, — согласился Ваня. Но сказал примирительно. — Но мне твой план нравится, начальница.
Александра вышла на улицу. Было душно. Мелкий дождь не приносил прохлады, но мошка исчезла.
Вепрев, нахохлившись, сидел на корточках перед входом в канцелярию.
— Все, товарищ майор, теперь идите к домику Степушкина. Он временно задержан. Пожалуйста, проследите, чтобы с ним никто не контактировал.
— Слушаюсь.
Александра улыбнулась усталой покорности Вепрева. Попыталась ободрить майора:
— Ничего, скоро все закончится.
— Быстрее бы.
Она проводила его взглядом, вздохнула, открывая дверь. Войдя в канцелярию, она оставила дверь приоткрытой — пусть помещение немного проветрится. Подойдя к столу, бросила взгляд на угол комнаты, куда до ухода свалила автоматы к шкафам. Автоматов на полу не было…
Александра некоторое время ошеломленно смотрела на пол. Вот тут лежали автоматы, теперь здесь пусто. Или их унес Фарафа куда-то в другое место от греха, не предупредив, или их банально украли, пока она в сопровождении Вепрева ходила на допрос Степушкина. Остальное время канцелярия была под охраной Вепрева.
Она выскочила на улицу. Майор Вепрев расхаживал перед домиком Степушкина. Александра, стараясь не волноваться, не спеша подошла к нему, перевела дух — необходимо выглядеть спокойной.
— Товарищ майор, вы никуда не отлучались от дверей канцелярии, пока я допрашивала Степушкина?
Вепрев удивленно приподнял брови.
— Нет, конечно. Как поставили меня, так и мок под дождем. И сейчас мокну.
— И вы никого не видели? Никто к вам не подходил? А может, кто выходил из канцелярии, когда я вас туда отправила?
— Кому ходить? Дождь!.. Потеряли что-нибудь?
— Пока не знаю. А полковника Фарафу не видели?
— Он должен быть на главном пульте. С вашим следователем.
— Да, да, вспомнила. Ладно.
Александра двинулась к центральной операторской. Дурацкая ситуация — на минуту канцелярия осталась без присмотра, и бац — автоматов нет! Или Фарафа унес, или завхоз куда-то перетащил по приказу Фарафы. Если же их действительно украли, это будет верхом нелепости!
В просторной операторской у длинного, усеянного клавишами и цифровыми датчиками пульта, одиноко сидел Петя Загин.
— А где Фарафа? — Александра почувствовала некоторое облегчение, не застав здесь полковника. Конечно, это он заглядывал в канцелярию, увидел оружие без присмотра и, ругаясь на все лады, забрал автоматы, чтобы запереть в оружейный ящик. Еще и выскажет ей за ее разгильдяйство!
— Фарафа? Вышел не так давно. — Загин дописывал акт, рядом лежала распечатка данных локатора. Подняв голову, он улыбнулся. — Могу тебя обрадовать: в базе данных информация за среду уничтожена! Так что дело пахнет твоим «золотым» вертолетом!
Александра измученно присела на кожаный крутящийся табурет. В голове все мешалось в непонятную кашу. То не было следов, теперь поперло, и сразу не разберешься. Лапа с места преступления, Степушкин, призрак вертолета золотодобытчиков.
Петя, улыбаясь, пояснил:
— Есть мысль, что радиста Сапина убили как раз для того именно, чтобы стереть информацию за среду. Он ведь в среду на центральном пульте дежурил, Фарафа был на объекте вместо больного Степушкина, Синицын отдыхал. А Сапин засек «золотой» вертолет. И его грохнули. Кто? Кто имел доступ к пульту. Синицын, Фарафа, Бабкин — он завхоз, везде лазит, и Степушкин — он в тот день отлеживался в поселке.
— Бедный Степушкин, — ухмыльнулась Александра. Все клонилось не в его пользу, а не принимало сердце его участия в этом кровавом бардаке.
— Почему он бедный? Понравился? — Петя шутливо подмигнул.
Александра качнула головой:
— Ваня у Степушкина лапу медвежью нашел, уже акт составил, что это та лапа, какой метки ставили на месте убийств!
— Ого! Степушкин влетел.
— А ты веришь, что он?
— Надо все раскопать, тогда станет ясно. А сам он что говорит?
— Говорит, что не виноват.
— Было бы удивительно, если бы он говорил обратное. Знаешь, майор, что мне непонятно, не совсем ясно? — Петя задумался, потом пристально посмотрел Александре в глаза. — Если Степушкин действительно сообщник угонщиков «золотого» вертолета и случайно узнал, нет, предположим, не случайно узнал, а специально притворился накануне больным, чтобы на среду (день появления в пределах базы вертолета) остаться в поселке и стереть информацию, почему он не убил Сапина сразу, а только после гибели Семина и Васина, аж в пятницу — через два дня?
— Непонятно. Расспросим Степушкина.
— Так он не признается… Дай подумаю. Степушкин мог стереть информацию уже в среду. Сапин вдруг возжелал на время отлучиться, Степушкин его подменил…
— Не положено по инструкции!
— Какие инструкции? Вспомни, что офицеры говорили — они здесь сами себе хозяева. Сюда, по инструкции, не положено заходить кому попало, а уверен, сюда табунами ходят все операторы. Да и мы. Пульт брошен, мы, хоть и следователи-секретники, люди посторонние, а сидим здесь. Вот тебе и секретная база на боевом дежурстве! Бардак. Понятно? Значит, рассуждаем дальше: Степушкин стер информацию в среду, но ведь Сапин знал о вертолете, почему никому не сказал?
— Может быть, сказал.
— Про вертолет все молчат. Стереть в среду информацию Степушкин мог только при одном условии: он сам находился здесь в момент, когда вертолет приземлялся в окрестностях базы. Один. Вот как мы сейчас.
— Почему же он убил Сапина в пятницу? — Александра внимательно следила за рассуждениями Пети.
— Потому что погиб Семин (вопрос, по какой причине его убили, может, что видел случайно?), вызвали следователей из Москвы, и они, то есть мы, все равно полезли бы в данные локатора.
— Вы бы с Ваней не полезли. Вы бы все сделали просто — назначили виновного и быстро бы закрыли дело! «Золотой» вертолет — это моя идея, — усмехнулась Александра.
— Без обиды отдаю все лавры моей любимой начальнице, — пошутил Петя.
— Ты уже успел меня полюбить? — хмыкнула Александра. Она заметила, что общество Загина действует на нее подобно благотворному бальзаму.
— Как начальника я полюбил вас с первого взгляда, — не растерялся Петя. — Так вот, тут же не знали, что мы без тебя, начальница, такие обалдуи. Ждали серьезных людей.
Александра непроизвольно прыснула — и это асы секретного сыска! О, Господи, пошли силы управлять такими товарищами!
Петя продолжил:
— Так вот, Степушкин понял, что мы расспросим Сапина, что да как, про среду, и он выложит — подменялся Степушкиным. И Сапина не стало… А потому про Степушкина можно смело забыть.
— Как так? — с преувеличенным удивлением спросила Александра. Ей понравилось, что Петя, как и она, не воспринимал Степушкина единственным подозреваемым.
— Потому что мои слова — только предположения. Шитье дела белыми нитками… Кстати, начальница, ты знаешь, почему так выражаются?
— Знаю. Я девушка образованная. В Российской империи, то есть при царе, дела уголовные и политические — листы допросов, показания свидетелей, акты экспертиз — все это сшивалось белыми нитками. Элементарно, листы сшивались иголкой, а нитки были белыми.
— Так вот. — Петя многозначительно прочистил горло громким хрипом. — Сапина мог подменить и не Степушкин, а Синицын, к примеру, или Бабкин. Или его вообще никто не подменял, он сам засек объект и сам стер информацию. Почему Сапин никому про вертолет не рассказал? А может, он засек не вертолет, а что-то другое?
— Что? — Александра весело ухмыльнулась. Чересчур плотные построения завели Петю в тупик. — Что засек? НЛО?
— Может быть… Не знаю, — простодушно пожал плечами Петя. — Про это знали только Сапин, и тот, кто его убил… Ясно одно: что-то они засекли, и здесь начался бардак.
— Хорошо. — С этим утверждением Александра внутренне согласилась. — Дописывай акт, а я пойду. Надо переговорить с Фарафой.
— Есть вопросы к полковнику?
— Да он носится с автоматами офицеров, как курица с яйцами. На минуту вышла, он их уже в ящик для оружия запер… Ладно, придешь в канцелярию, как закончишь…
Александра вышла из операторской. В тумане моросил мерзкий дождичек. Где теперь искать вредину Фарафу? Все они здесь какие-то сдвинутые.
Она пошла к домику с приоткрытой дверью. Как только она прояснит вопрос с автоматами и выслушает упреки Фарафы о легкомысленном обращении с оружием, сразу же направится в радиорубку. Там следов медвежьих когтей не было. Вот это было странно. Вообще, всплыло столько новых обстоятельств, а ясности никакой! Кошмар! Таежный кошмар! Другого выражения не подберешь.
Из домика вышел озабоченный Фарафа.
«На ловца и зверь бежит», — усмехнулась Александра.
— Товарищ полковник, я к вам. Заходила на пульт, Загин сказал, вы вышли.
— Да, я Бабкину поручил наполнить бойлер водой в домике, который вам приготовили, вечерком ванну примете, все как положено. Только где этот завхоз? На кухне нет, здесь полдела сделал. — Фарафа покачал головой, вздохнул. — Люди ополоумели у меня!
— Автоматы вы убрали? — спросила Александра.