— Согласен, — кивнул Фарафа.
— Дальше, — продолжила Александра. — Вас пятеро, Вепрев, Степушкин, и нас трое, всего десять человек. Я хочу, чтобы все были друг у друга на виду, потому предлагаю разместиться тремя группами. Степушкин останется с капитаном Купчиком — там идут следственные мероприятия. Капитан Загин, майор Вепрев, капитан Пастухов и полковник Синицын разместятся на складе боеприпасов: склад необходимо охранять. А я, вы, товарищ полковник, майоры Прозоровский и Гущин разместимся на центральном пульте.
— Думаю, это разумно, — опять согласился Фарафа.
— Все мы под присмотром следователей, — язвительно констатировал Гущин с ухмылкой.
— Да. И это в ваших интересах. Это ваше алиби, — озвучила Александра с некоторым вызовом.
Но больше Александре не понравилась безоговорочная покорность Фарафы. Он даже не попытался попрекнуть ее за легкомыслие: «Вы нас поставили в очень затруднительное положение, просмотрев автоматы, оставленные вам, майор!» На слове «майор» обычно делается ударение, чтобы усугубить вину… Александре пришлось бы парировать: «Я разминировала базу!» Она бы занервничала и всех возненавидела бы, особенно себя. Но Фарафа не посчитал нужным продолжать давление на «глупую девчонку».
— Тогда все, — заключила Александра.
— Нет. Еще всем необходимо подкрепиться, — сказал Фарафа. — Так как завхоз покинул нас, не позаботившись об ужине, сегодня все получат сухой паек — на сегодня и завтра. Вы разрешите, товарищ майор, выдать офицерам паек?
Александра улыбнулась полковнику как можно любезней:
— Конечно. А потом я бы хотела переговорить с вами.
— Понял.
Офицеры направились к дощатому домику продовольственного склада. Александра, зная, что ее никто не видит, позволила себе ухмыльнуться: все-таки Фарафа уколол ее, попросив разрешения у младшего по званию выполнить свои обязанности. Товарищ майор! Спрашивают подследственные у следователя, а не у майора. Ну ничего, если Фарафа замешан в этих гадких преступлениях, она возьмет реванш и отыграется по полной программе!
Александра вошла в домик, еще днем указанный Бабкиным как специально приготовленный для нее и капитанов. Было бы хорошо помыться — от неимоверной сырости и духоты тело покрылось вонючим потом и чесалось, но она здесь не на курорте. Впереди долгая бессонная ночь. Надо хорошо умыться, почистить зубы, чтобы почувствовать себя свежей, а ночью она будет пить крепкий и горячий кофе и спрашивать, спрашивать, спрашивать и анализировать.
Александра заглянула в ванную комнату — все по высшему классу для здешних таежных мест: ванна, кафель, зеркала, керамическая плитка на полу, явно импортная. В домиках офицеров подобного шика она не наблюдала. Этот домик специально предназначался для комиссий и приезжего начальства. Фарафа сказал, что велел Бабкину наполнить бойлер водой и включить нагрев. К сожалению, завхоз исчез, не успев исполнить приказания.
Александра открыла краны — из смесителя текла только холодная вода.
Теперь она быстро умоется, причешется и отправится в операторскую центрального пульта. За ночь она успеет прокрутить Фарафу, Гущина и Прозоровского — основных подозреваемых. Она специально взяла их в свою компанию, чтобы ночь не пропала даром.
В дверь постучали.
— Войдите!
В комнату вошел капитан Петухов:
— Ваш паек.
Он водрузил на стол две маленькие картонные коробки стандартного армейского пайка. Каждая коробка — на сутки.
— Спасибо, товарищ капитан, — мягко улыбнулась Александра.
— Разрешите идти?
— Подождите. Присядьте. Я хочу кое о чем вас расспросить.
— Пожалуйста.
С показной неохотой Пастухов сел на стул у двери.
Александра снова улыбнулась.
— Сейчас вы мне больше нравитесь, чем в первый раз.
— Спасибо. — Лицо Пастухова чудесным образом преобразилось, исказившись его прежней, идиотской и наглой, ухмылкой.
Александра не стала тянуть время.
— Сразу вопрос. Я беседовала с майором Гущиным, он мне поведал, что, когда Степушкин нашел тело Васина, вы в это время находились в канцелярии и играли с ним в шахматы.
— Так и было.
— Выходит, у вас алиби?
— Выходит.
— Что же вы сразу об этом не сказали во время нашей первой беседы? Это же в ваших интересах и в интересах следствия!
— А я не знаю, когда убили Васина. Мы пообедали, потом, извините за излишнюю откровенность, я ходил по естественной надобности, потом умылся и прилег отдохнуть в своей каморке, потом пошел покурить. В беседке мне Гущин предложил: «Пойдем сыграем». А уже перед выездом на объект (мы доигрывали третью партию), влетел Степушкин и заорал: «Васина зарезали!»
— Значит, вы не считаете, что у вас алиби?
— Вопрос какой-то провокационный, — удивленно ухмыльнулся Пастухов, пояснил: — Я буду упорствовать в своем алиби, а вы начнете копать: почему? Нет, я буду, как все. Что было, то рассказал. Васина могли зарезать тысячу раз до того, как мы сели с Гущиным играть в шахматы. А про алиби решайте сами.
Но Александра не собиралась так сразу отпускать Пастухова.
— Тогда такой вопрос. В среду вы были на объекте номер два в паре с Прозоровским, в четверг — с ним же на объекте номер четыре. Вы не видели пропавший вертолет?
— Ха. Шутите?!
— Значит, не видели. А Бабкин был в среду в поселке. И Степушкин был в среду в поселке. Вам не кажется странным, что именно они оказались замешанными в сговоре с угонщиками?
Пастухов пожал плечом, не пытаясь оспорить обвинение Александры против завхоза и Степушкина. Наоборот, заговорил уверенно:
— Было бы странно, если бы я оказался в сговоре, если таковой существовал. Вы удивляетесь этому, а я нет: и Бабкин, и Степушкин — слабые, серые людишки. Они не личности. Сейчас там, в России… Чему вы улыбаетесь? Здесь, в тайге, чувствуешь себя совершенно оторванным от основного мира. А я только вернулся. Кругом там деньги! Давай деньги, и будет все! Кто-то концы с концами еле сводит, а кто-то жирует, купаясь в роскоши. А тут шанс. Для них, для слабаков, для серости, — единственный шанс разбогатеть. По-другому у них не выйдет.
— А вы? Как вы разбогатеете? Или вы не думаете об этом? — Александра с интересом следила за рассуждениями Пастухова.
— Я личность. Мне не нужны преступные авантюры, изначально обреченные на неудачу. И я не думаю о богатстве, вы правы. У меня все есть.
— Так уж и все? — хитро подмигнула Александра.
— Моя жизнь меня пока устраивает, скажем так.
— А у них нет шанса на успех?
— Сто процентов — нет. Ну, взорвут они базу, унесут золото. Их все равно найдут.
— Вы так верите в наше правосудие? — искренне удивилась Александра. Что-то уж совсем он патриотичный, капитан Пастухов. Даже как-то не верится.
— Здесь честь государства. Укради они просто золото — это одно, а взрыв базы — предательство (по-другому не назовешь), совсем другое. И шансов здесь нет!
— А каков ваш шанс?
— Мой шанс — медленное и упорное продвижение к цели. Я терпеливый. Я люблю служить. Выслужусь. Может, даже в Академию Генштаба поступлю.
— У вас большие планы, — качнула головой Александра, сдерживая усмешку.
— А то, — с вызовом отозвался Пастухов.
— Что ж, желаю успеха. Оказывается, вы интересный человек. Но с вами надо держаться настороже. Вы — темная лошадка. Это напрягает.
— Хм. Темная лошадка. Пусть так, — задумчиво согласился капитан. — Но я не убийца!
— Дай-то бог. — Александра пристально посмотрела ему в глаза. Там был непроницаемый туман. — Не смею задерживать.
Оставшись одна, она с удовольствием принялась умываться. Вот он, значит, какой, Пастухов. «Я терпеливый!» Терпеливый. А убийце в терпении не откажешь… Но что можно предъявить Пастухову, кроме его нагловатости? Если преступник убрал Бабкина, чтобы отвести от себя подозрение, он этого достиг. В голове, кроме Фарафы, Гущина и Прозоровского, никто не вертелся. Ну, еще Степушкин и Бабкин. Мало ли? А загадочные Синицын, Игин и Пастухов ушли в тень. Так нельзя. Надо всех в уме держать. И все же у нее нет другого выхода. Она не может делать опережающие шаги, чтобы расставить западню, она идет по следу и только. А убийца или убийцы показали, что все просчитывают наперед. Это еще один довод в пользу сговора угонщиков и убийц. Если бы убийства совершались стихийно в таком узком пространстве поиска, она бы уже обнаружила преступника.
Александра принялась чистить зубы. Мятный вкус зубной пасты охладил небо. Хорошо, приятно.
Этой ночью окончится неопределенность, она в этом была уверена. Или Бабкин с угонщиками атакуют базу, или взрыватели, лежащие в ее рюкзаке, так и не щелкнут пистонами, и она удостоверится, что Бабкин убит для увода следствия от настоящего убийцы. Тогда останется шесть подозреваемых, которых она будет держать всегда перед глазами, и убийца сделает тот роковой ошибочный выпад, который его погубит.
Покончив с гигиеной, Александра распаковала картонную коробку сухого пайка. Что там приготовило Министерство обороны? Банка перловой каши с говядиной 250 граммов, банка гороховой каши с говядиной 250 граммов (сегодня только не горох!), банка тушеной говядины 380 граммов, пакет черных сухарей, маленькая пачка галет и четыре упаковки сахара-рафинада по два кусочка. А где чай? Видимо, в походе военнослужащим предлагается пить кипяток. Ладно. Отлично. Не ясно, достаточен ли такой паек для здорового мужика, но для нее он королевский. Можно налупиться в хлам. Ужин она устроит из маленькой банки каши, двух галет и двух кусочков сахара.
В настенном шкафчике она обнаружила кипятильничек размером с мизинец и стакан, а также пакетики растворимого кофе и фруктового чая. Отлично. Будем пить чай. Или кофе?
Ей пришла в голову мысль совместить приятное с полезным. Побросав в рюкзак вещи, паек, стакан с кипятильником и пакетики растворимого кофе, закрыв гостевой домик, она поспешила к домику Степушкина. Пока будет уплетать ужин, она узнает, чего достиг Ваня и как держится Степушкин.