При этой мысли Александра ухмыльнулась и представила, как Купчик измывается над бедным Степушкиным. Не принимала ее душа вины Степушкина, хоть что ей пусть говорят. Может, это женская интуиция, но Степушкин, он какой-то ненастоящий весь. Степушкин, одним словом.
А кого она видит в числе главных подозреваемых? Все тех же — Фарафу, Гущина, Прозоровского да еще полковника Синицына. Не примечательный ничем, сильно уставший от тайги, разочарованный и очень страдающий. Синицын человек на грани — он по-старому уже не может, или пойдет вверх (что нереально), или скатится (что реально, но во что верить он не желает)… А Бабкин? Беднягу, скорее всего, убили. И сегодняшняя ночь это подтвердит. Александра не надеялась, что взрыватели сработают. Синицын и компания в операторской знают, что мин нет, но они не знают, что в ее рюкзаке лежит рабочий взрыватель и его молчание откроет карты — убийца не Бабкин.
Вздохнув, Александра вывела на экран файл с фотографией майора Гущина и протоколом прошлого допроса. Первый допрос был коротким. Гущин говорил, что Семин в среду вел себя естественно, что, когда в пятницу он вернулся с объекта, лил дождь, а потом нашли Семи на, но тела он не видел, что Степушкин нашел тело Васина, когда он, Гущин, и хам Пастухов играли в шахматы в канцелярии. Сейчас она выяснит, когда Гущин и Пастухов начали играть в эти дурацкие фигурки, и сверит ответ Гущина с ответом Пастухова, вот тогда можно будет узнать, пытается Гущин заиметь алиби или нет… Если он невиновен, зачем ему алиби?
И еще один вопрос не давал ей покоя. Вот что говорил Гущин про смерть Семина в пятницу: «Когда мы вернулись с объекта на базу, я не знаю, жив был Семин еще или уже мертвый лежал. Я не видел его живым в пятницу. Бабкин поднял переполох, все сбежались». Кто же видел Семина в пятницу перед смертью? Естественно, Викторов — с ним Семин вернулся утром с поста. Но Викторов погиб в субботу… Еще завхоз Бабкин… Бабкин пропал, но многое поведать он успел. Бабкин показывал ей место гибели Семина и рассказал, как он увидел труп. Александра включила файл с протоколом допроса Бабкина, куда были включены и его показания про обнаружение тела Семина: «Я же вам говорил, что нашел Семина сидящим, то есть прислоненным к стене. Но это я его прислонил. Что Семин лежал, знают только я, вы, и убийца». А что сказал Гущин на допросе? Он сказал: «жив он был или уже лежал». Лежал! Почему Гущин сказал, что Семин лежал, когда всем Бабкин показывал: вот Семин, сидит мертвый? Неужели Гущин допустил «прокол»? Нет, с Гущиным одним словом, как со Степушкиным, не справишься.
«Вот на эти и другие вопросы он мне сейчас и ответит», — подумала Александра и громко позвала:
— Майор Гущин! Ваша очередь!
— Иду, — вздохнул Гущин.
Он сел напротив нее, ногу на ногу, руки скрестил. Готов. И она готова. Тогда в атаку!
— Скажите, Вадим Андреевич, почему вы во время предыдущего допроса сказали мне, что Семин лежал на земле?
— Разве я такое говорил? — удивился Гущин.
— Вот протокол допроса, вами подписанный. Вы сказали дословно: «Когда мы вернулись с объекта на базу, я не знаю, жив был Семин еще или уже мертвый лежал».
Гущин пожал плечами, усмехнулся:
— Мертвый, значит, лежит. Не стоял же он.
— Он сидел. Бабкин всем сказал, что обнаружил труп сидящим.
— Что говорил Бабкин, я не знаю. Не обратил внимания на его слова, даже если их слышал. А трупа на месте преступления я не видел. Я вам говорил, когда туда пришел, тело Семина уже уносили. Можете в протоколе посмотреть.
Александра вздохнула. Вывернулся. Да, его одним словом не поймаешь. На все у него объяснение и оправдание. А может, так и есть? Явных-то улик нет, ее догадки — это субъективное мнение, ничем пока не подтвержденное.
— Идем дальше. — Александра решила поймать Гущина на создании себе алиби. — Смерть Васина. Расскажите, что было с вами в промежутке между смертью Семина и гибелью Васина. Кого видели, что делали?
— Понятно. — Гущин задумался и без паузы, уверенно, заговорил: — Когда тело Семина унесли, мы собрались с офицерами у канцелярии, курили, обсуждали. Всем было не по себе. Потом Бабкин велел обедать, а Фарафа приказал выезжать на объекты после обеда. Обедали все вместе, молча. Потом разошлись. Я принял душ, в домике переоделся, надо было как-то занять время — пошел в беседку. Там были офицеры: Игин, Прозоровский, Викторов. Сидели в беседке минут двадцать. Потом пришел капитан Пастухов.
— О чем вы говорили в беседке с офицерами? — Александре казался рассказ Гущина заученным. Слова, как барабанная дробь. Тук, тук, тук. Без запинки. Все продумано заранее, лишнее отброшено.
— О том же. Про убийство. Разве другие темы могли быть? Да вот у Прозоровского спросите, не даст соврать. Настроение, конечно, было паршивое, я и предложил Пастухову сыграть в шахматы. Мы пошли в канцелярию, играли. Потом Степушкин сообщил о смерти Васина.
— Понятно. Зафиксировано. — Александра взяла свою кружку с кофе, отхлебнула. Совсем холодный. Подняв взгляд на Гущина, мило попросила: — Не нальете горяченького?
— С удовольствием.
Гущин принял кружку из ее рук, ушел к столику с термосом.
Из рассказа Гущина следует, что он не был на глазах свидетелей, только когда мылся в душе и отдыхал в домике, другое же время он был в беседке и в канцелярии с Пастуховым. Он был с Пастуховым, Пастухов был с ним. А что, если это пара? Гущин и Пастухов. Один прикрывает другого. Ну-ка, как Пастухов обрисовал игру с Гущиным?
Александра набрала файл допроса Пастухова.
И тут грохнуло в ее рюкзаке!
Она вздрогнула, душа прыгнула вниз. Сработал взрыватель!
И сразу же дернулась земля, пол тряхнуло, а стекла звенящей мишурой разлетелись в ослепительном свете!
Александра свалилась под стол.
— Взрыв! — заорали офицеры, выбегая на улицу.
Она встала на колени, вытерла губы рукой, выплюнула пыль, оказавшуюся во рту. Взрыватели сработали, и грохнула какая-то не найденная мина! Вот и конец заумным рассуждениям! Бабкин попытался взорвать базу! Теперь жди атаки угонщиков.
Ах, черт, почему все получается совсем не так, как тебе хочется?
Злясь, Александра поднялась на ноги. Стекол в окнах не было, горела яркая лампочка под потолком, дверь открыта нараспашку. Вдали орали офицеры, и был виден отсвет пожара — пылали остатки взорванного домика.
Александра оказалась на улице. Преступники сделали новый выпад, требовалось отвечать.
Она подбежала к месту пожара, и тут ее затрясло — взорванным оказался домик Степушкина.
— Ваня! Ваня! А-а-а-а! — Александра ополоумела, срывая голос в оре.
Купчик погиб! Она кинулась к пылающим остаткам строения. Ее поймали чьи-то руки. Кричали офицеры, мелькая черными силуэтами, горели две сосны, кто-то шипел огнетушителем. А ее бил озноб и пожирало горе потери. Стало страшно и больно, ох как больно! Она ощутила, что нет Вани, парня, к которому она начала привыкать, с которым она уже несколько суток была бок о бок. Он говорил, он делал выводы, он хотел завершить дело, чтобы быстрее вернуться в Москву, а теперь его нет! Нет.
Александру трясло. Текли слезы, душили рыдания. Как такое случилось?! Почему?!
— Ваня…
— Ну что, начальник? Что?
Ее обнимал пахнущий сигаретами и потом Купчик.
«Это сон». — Александра не поверила, что стоит в объятиях живого капитана, и он, паразит, еще ухмыляется.
— Ты жив? — Александра возмутилась.
— Жив.
— Гад! Я чуть не рехнулась! Урод! — Она с силой оттолкнула его от себя и вдруг почувствовала, как страшно разболелась голова.
Она пошла было прочь, но тут же села под дерево и разрыдалась.
— Что? — недоумевал Ваня.
— Я решила, что ты умер.
— Я…
— Дом ведь взорван!
— Вышел отлить.
Александра вытерла глаза, просморкалась. Отлить он вышел! Никакого серьезного отношения к жизни. И нисколько не смущен, что мог погибнуть. И тут ее толкнуло.
— А Степушкин?
— Степушкин погиб.
— Ага. — Весть о гибели Степушкина уже не задела. Шок прошел. Просто в голове была пустота.
Она торопливо вытерла лицо, протянула руку:
— Помоги мне.
Он помог ей встать.
Офицеры уже почти затушили огонь. Опять сгустилась темнота. Было тихо. Мелькали силуэты, шипели пеной огнетушители.
— Эту мину должен был найти Петя, — сказала Александра.
— Значит, все-таки, Бабкин.
— А что сказал тебе Степушкин?
— Что он мог сказать? Твердил: не убивал.
— Выходит, не убивал.
— Почему тогда Бабкин сбежал?
— Не знаю. Может, время его поджимало. Надо было успеть до прилета вертолета с в/ч базу взорвать и уйти.
— Теперь полезут. Только войны мне не хватало. Веселая ночка.
— Да здесь вообще, гляжу, весело! — В душе Александры закипала злость. Верх беспредела вокруг, а она бессильна его остановить. — Где Загин? Бросили, наверное, склад, все сюда сбежались. Загин! Капитан Загин!
— Петька! — заорал Купчик. — Эй! Где ты?!
— Здесь! Здесь я!
Из темноты появился взволнованный Петя.
— Не нашел ее, стерву!
— Какую стерву? — не понял Ваня.
— Да мину эту проклятую.
— Загин! — загремела Александра. — Почему вы здесь? Склад кто охраняет?
— Так ведь как рвануло! Все сюда бросились.
— И склад со взрывчаткой без присмотра. — Александра бесилась. — Вы меня удивляете, капитан Загин! Мину, Петя, ты просмотрел — Степушкин погиб, Ваня чудом живой. Склад брошен!
— Товарищ майор…
— Молчи, Петя. Я злая. Где Вепрев? Гони его на склад!
— Есть!
Загин нырнул в ночь, был слышен только его голос:
— Вепрев! Майор Вепрев!
Через минуту Петя вернулся и доложил:
— Вепрева на охрану склада отправил.
— Надеюсь, склад хоть закрыт?
— Нет. Мы же внутри были. Пластид от выстрела не взорвется, ему импульс взрывателя нужен, вот на складе и сидели. Не под дождем же! И все у меня перед глазами. А как рвануло, сразу сюда побежали.
— Петя, молись богу, чтобы там ничего не пропало! Иди на склад. — Александра еле себя сдерживала, чтобы не обложить Загина «по матушке». — Иди, Петя. Боюсь я военных одних оставлять. И проверь, цело ли все.