— Иду.
Загин исчез. Купчик, засунув руки в карманы, молчал.
— А ты что стоишь? Проверь, все ли офицеры здесь.
— Понял.
Оставшись одна, она перевела дух. Пусть так, зло и громко, но она не даст никому расслабиться и скиснуть. Расследование будет идти положенным чередом, и убийцы не уйдут от ответственности. Прав Пастухов — ни хрена у них не выйдет, на все сто процентов! Что бы они ни сделали, они только усугубят свое положение.
Офицеры в свете фонарика Фарафы выстроились у пожарища. Лица усталые и чумазые. Александра подошла, бегло вгляделась каждому в лицо. На нее смотреть не хотели, прятали глаза. Конечно, она виновата, что не сделала все от нее зависящее.
— Товарищи офицеры. — Голос Александры сипел. От пережитого волнения, а может, умудрилась простудиться среди ночной сырости. — Произошла еще одна трагедия. Погиб капитан Степушкин. Теперь преступники, видимо, пойдут на штурм базы. Им обязательно ее надо взорвать. Нас это не устраивает, поэтому остаток ночи прошу провести в состоянии готовности и предельного внимания. Соотношение сил не в нашу пользу. У нас только два автомата, остальное оружие — пистолеты, а благодаря Бабкину у преступников пять автоматов, помимо охотничьих ружей. Но бой мы должны выиграть. Даже не ради сохранения собственных жизней, а ради сохранения обороноспособности нашей страны на необходимом уровне… У кого есть вопросы?
Офицеры молчали. Фарафа взбрыкивал ногами, словно застоявшийся жеребец, его автомат бряцал металлическими карабинами ремня.
— Вопросов нет. Прошу вернуться в помещения. Если начнется бой, как себя вести, знаете. Увидимся утром, — закончила Александра.
— Разойдись! — рявкнул Фарафа.
Он нагнал Александру у операторской.
— Думаете, они точно нападут?
— Не знаю. А что им еще остается? Только бы не ночью.
— А спасатели не могут прилететь раньше? Завтра, например?
— Молю Бога об этом. — Она устало улыбнулась.
Они вошли в ярко освещенную операторскую. Пол был усеян осколками оконного стекла, хрустевшего под подошвами.
— Во время взрыва у вас что-то хлопнуло в рюкзаке, — сказал Фарафа.
— Один взрыватель я оставила на взводе. Никто из офицеров не знал про это. Я надеялась, что он не сработает.
— Ищите «пятую колонну»? — Фарафа ухмыльнулся.
— Пока не найден убийца, все вы, полковник, подозреваемые.
— Понимаю.
— Но взрыватель сработал. Степушкин погиб. Потрясена. От него хоть что-то осталось?
— Фрагменты… Извините.
— Ничего. Я привычная к такому.
В операторскую вошли Гущин и Прозоровский.
— А меня допрашивать будете? — вальяжно спросил Прозоровский.
Александра передернула плечами. Сырость и ночная прохлада знобили тело, комары противно гудели, мошка вилась роем у лампы под потолком. И все вокруг устилало битое стекло. Да, рабочие условия у нее просто идеальные.
— Если нальете мне кофе.
— И себе. Можно?
— Пожалуйста. Кофе можете пить без специального разрешения.
— А есть? — Гущин хлопнул себя по животу. — У меня от потрясения аппетит разыгрался. Дурно прямо.
— Ешьте, майор. — Александра вздохнула. — Когда-нибудь это обязательно кончится.
Она аккуратно стряхнула со стола, где лежал ее ноутбук, осколки стекла, села на стул.
— Конечно, кончится. Нас осталось уже не так много, — заметил Прозоровский, садясь напротив нее.
— Не смешно, товарищ майор.
— Да я так. От скуки. Не повезло Степушкину. Сначала арестовали, потом бух — и разорвало на куски. Ужасный финал нелепой жизни.
— Почему вы так спокойно рассуждаете об этом?
— Я переживаю, просто наружу не выплескиваю эмоций. Меня в училище звали удавом. Спокойный, как удав.
Александра включила компьютер, вывела на экран файл допроса Прозоровского. В голове была пустота. Взрыв мины и смерть Степушкина все смешали, опустошили ее. Она понимала, что не способна сейчас вести продуктивный опрос. Хотелось спать, забиться в теплый уголок, свернуться комком и уснуть. Она шумно вздохнула, погасила экран.
— Извините меня, но я не могу.
— Я понимаю. — Прозоровский стал серьезен. — Вам надо отдохнуть. Хотите, я вас провожу в канцелярию? Там ваш Купчик разместился с капитанами Игиным и Пастуховым, проводит следственные мероприятия. В отдельном кабинете там есть кровать. А мы тут сами. Не бойтесь, нас трое, каждый будет во все глаза следить за другими… и за лесом.
Александра благодарно кивнула:
— Спасибо.
Она сложила в рюкзак свои пожитки.
Когда она вышла из операторской на улицу, услышала за спиной голос Гущина:
— Сникла наш следователь.
— Конечно, столько смертей, да еще вертолет чертов, — бурчал Фарафа. — Как-будто в Москве голов не имеют, посылают в пекло девчонку и еще хотят, чтобы был результат.
Александра медленно зашагала к канцелярии. В темноте среди сосен и строений она шла по мокрой дорожке. Над головой пролетела ночная птица. Зря она, конечно, потащилась спать. Еще один минус для ее репутации следователя. Но она действительно опустошена и не способна к работе.
Вздохнув, она поправила рюкзак и вдруг увидела черный силуэт среди деревьев. Сердце екнуло. Кто это?
Человек заметил ее и шагнул навстречу.
— А! — вскрикнула Александра.
— Товарищ майор, вы что кричите? Это я — Игин, — пробурчал силуэт, враз став не страшным.
Александра расслабленно тряхнула головой. В ногах возникла мерзкая слабость — запоздалая реакция организма на испуг.
— Игин, вы почему бродите неприкаянно? Ночь.
— По надобности выходил, извините за интимную подробность. А то еще подумаете бог знает что!
— А что я подумаю? Возьмите мой рюкзак.
— Что я убийца и делаю свое черное дело в черной ночи.
По голосу Александра поняла, что Игин усмехается.
— Это идея.
— Плохая идея. Я чист.
— Что же исчезаете с глаз следователя? Вдруг что стрясется. Вы будете первым подозреваемым.
— А Бабкин?
— Ладно, вторым.
— Желудку не прикажешь, товарищ майор.
— Слабые у вас желудки. Гущин вон тоже жалуется, что ему есть хочется от потрясения. Вас проносит. Непорядок.
— Завхоза нет, кормежка подвела.
Они подошли к дверям канцелярии.
Александра шутливо съязвила:
— Вы же военный. При необходимости должны легко переносить отсутствие пищи или плохое ее качество.
— Я и переношу. Сплошные тяготы.
Игин открыл дверь перед Александрой. Сама галантность! Она вошла, увидела задумчивую физиономию Купчика над листами исписанной бумаги — он работал по старинке, записывая показания авторучкой.
— Шеф! — удивился Ваня.
— Работайте, капитан. Как успехи?
Купчик кивнул на усталого капитана Пастухова, которого он допрашивал, пояснил:
— Ничего интересного. Рутина. Проверяю и дополняю.
— А почему Игин у тебя гуляет?
— Я ему верю.
— Не поняла! Ему? — Александра оглянулась на улыбающегося Игина, потом снова обратила взор на Купчика. Ваня тоже выглядел усталым и безучастным к происходящему. Спекся капитан. — А если бы его там убили?
— Это его проблемы.
Александра опять оглянулась на Игина. Тот пожал плечами.
— Ладно, меня это не интересует. Я удаляюсь в соседнюю комнату.
Купчик удивленно округлил глаза: «Что за дела?»
— Ваня, я на минутку, — прошептала просительно Александра. Все-таки она девушка, ее должны понять коллеги-мужчины.
Она вошла в тесную каморку, где были застеленная кровать, небольшой столик, сейф и стул, опустила свой рюкзак на пол. От вида кровати ее враз сморило.
Заглянул Купчик.
— Начальница, ты спать собралась, что ли? — показательно удивился он.
— Ваня, мне простительна эта слабость.
— Почему?
— Женщины более хрупкие существа, чем мужчины… Мне необходимо хотя бы немножко соснуть.
— Соснуть? — еще более удивился Купчик и опустил взгляд на ширинку своих брюк. — А?
— Негодяй! — чуть не плача, хмыкнула Александра. Вот подонок, изыскал способ над ней подшутить. — Какое у тебя отношение к начальству! Ни капли трепета!
— Тоже хочу спать, — признался Ваня.
— Не выйдет. Иди трудись. Продолжай, выражаясь казенным языком, следственные действия.
Ваня громко вздохнул — мол, какая у него трудная доля!
— Слушаюсь, герр майор… — Ваня снова вздохнул. — Можете спать спокойно, капитан Купчик всегда на страже.
Александра ухмыльнулась: Ваня неисправимый балабол.
Она рухнула на кровать. Завтра с утра (если ничего не случится) она сделает ход, который будет неожиданным не только для преступников, но и для нее самой, а теперь она будет отдыхать.
И Александра уснула…
Было светло. Александра смотрела в обитый тонкой дощечкой потолок. Утро.
«А где нож, которым Прозоровский убил медведя? Странно, что я упустила это из виду». Она громко зевнула и резко поднялась.
Следовало быстренько умыться и идти в операторскую, чтобы обрадовать Прозоровского вопросом.
Она встала, поправила одеяло, поверх которого спала, и вышла в канцелярию. Пастухов и Игин мирно спали на полу, подстелив под себя одеяла. Значит, Ваня отпускал их ночью за одеялами. Самого Вани в помещении не было. Вот тебе и верный страж.
Александра вышла из душной канцелярии в утреннюю прохладную пелену тумана. Хорошо. И комаров не слышно. О, и небо чистое. Слава богу! Может, сегодня прилетит помощь из в/ч.
Она быстро сходила в туалет, умылась прямо из бочек, зубы чистить не стала, всунула в рот жевательную резинку с мятным вкусом. И только сейчас до нее дошло, что остаток ночи прошел без происшествий — никто базу не штурмовал. Почему?
Она прошла к пепелищу взорванного домика Степушкина. Обгорелые сосны, воронка, истоптанная земля. И тут же среди рыжей прошлогодней хвои ползают муравьи. Тишина.
Александра отказалась от мысли немедленно идти в операторскую. Вопрос о ноже задать она успеет. А вот склад — это интересно. Почему не было штурма базы? Может, во время неразберихи после взрыва домика Степушкина настоящий убийца — не исчезнувший Бабкин, а тот, которого она так упорно ищет среди оставшихся здесь офицеров, — успел вновь похитить пластид и вновь заминировать всю округу?