— Мы их всех в ледник уложили. Жара, сырость. Чтобы не разлагались, — ответил Фарафа.
— А вот и след медвежьих когтей, — нагнулся Купчик над глубокой бороздой пятерни. — Свежая. Ходят медведи?
— Забредают… Только это не медведь. Это убийца свою метку оставил, — сказал Фарафа. — Последний раз медведь в начале лета наведался, с того края поселка. Прогнали.
Купчик молча посмотрел на полковника, но ничего не сказал.
— А где бочки для воды? И что с ней, вообще, происходит? Вы наполните бочки, и… — допрашивал завхоза Загин.
— Для приготовления пищи и мытья посуды берем из бочек, пропускаем через фильтр, наполняем специальные цинковые баки. Отдельно воду греем для душа, для бани, для стирки — у нас две стиральные машины. Все это на мне — я же завхоз. Ребята приходят усталые, грязные. Помоются, сменят белье, покушают, наполнят термосы и вперед — на дежурство.
— Товарищ полковник, а вы говорили, только вы здесь с Синицыным и радист.
Фарафа замялся.
— Совсем забыл. Забыл про Бабкина. Голова кругом идет от всего!
— Но я изредка все же бываю на дежурствах. Чтобы не терять квалификацию, — заметил Бабкин, как бы оправдывая полковника.
— А бочки?
— Унес отсюда. Вон, у канцелярии составил. Не могу в этом месте находиться один. Что-то давит такое. Неприятно, — виновато отозвался Бабкин.
— Тогда, — с удивлением заговорила Александра, — получается, всегда кому-то выпадает к определенной установке ехать на дежурство одному?
— Да. — Фарафа совсем стушевался. Такой порядок нарушал инструкцию. Военные пошли на такое, чтобы сделать службу более комфортной. По-человечески понятно, но нарушение явное.
— А почему ваш зам Синицын не мог дежурить вместо завхоза?
— На центральном пульте положено дежурить двум операторам и связисту.
— Для завхоза вы смогли найти повод не исполнять предписание.
Фарафа напыжился:
— На пульте обязаны находиться два офицера — это важно. Нахождение оператора на дальних установках — всего лишь страховка. Я вам объяснял это.
— Вы, когда вам доложили про труп, что сделали? — спросил Фарафу Ваня.
— Связался с воинской частью и сообщил об убийстве. Место накрыли брезентом, а труп перенесли в ледник — мне передали, что сначала передадут о происшествии в Москву, в секретное подразделение, а оттуда уже прилетят следователи. Я прикинул — долгая петрушка, потому приказал убрать труп в ледник. Специально гонять за трупом вертолет не станут — мне прямо сказали, да и туман проклятущий…
— А кому вы сказали, что вертолет сюда прибудет уже со следователями, не раньше, и труп заберут только после проведения расследования? — заинтересовался Загин. Можно было сразу определить круг лиц, которые могли, зная эту информацию, решиться лишить базу связи, чтобы развязать себе руки.
— Всем рассказал, — похоронил надежду Фарафа. — У нас была дружная команда единомышленников, и гибель одного стала ударом для всех.
— Медведя мог привлечь запах крови, он обнюхал труп, убедился, что это не представляет для него интереса, разъярился, царапнул древесину и ушел, — попытался объяснить возникновение медвежьего следа Ваня Купчик.
Загин не согласился:
— Был бы медведь — он бы полакомился. Трупами мишки не брезгуют.
— Да, это не медведь. Это человек, — настойчиво повторил Фарафа. — Убийца. Медвежья метка — это как сигнал зла.
— Черная кошка? — проиронизировала Александра. — Понятно — оставлять фирменный след в большом городе. Здесь-то зачем?
— Все то же самое. Запугать. Лишить воли.
— Думаете?
— Зря иронизируете… Теперь пойдемте к другому месту. — Фарафа повел следователей к обитому проолифленной дощечкой домику. — Это случилось там, в самом помещении. У нас в таких домиках офицеры живут. Грубо говоря, живут они же всегда на объектах. Один домик на троих, комнатки маленькие, но изолированные, тут у них кровати, шкафы, вещи.
Полковник достал из кармана ключ и отомкнул маленький навесной замочек.
— Здесь же место проклятое. Я про Зло, — продолжал он рассказывать. — Проходите. Базу строили в дурном месте, чтобы местные жители носа сюда не совали. Таежники — они тайги не боятся, все выведают. А «дурные места», как дети, страшась, стороной обходят. Ну и самое главное, космос отсюда как на ладони. В давние времена здесь погибли медведица с медвежатами — охотники (из больших советских шишек) были пьяны, мать поймали, а медвежат на ее глазах закололи и съели. Ну, там, шашлык, жаркое на угольях. Мать, сами понимаете, хоть и зверь, а как есть мать, взломала путы и ринулась на извергов, но была застрелена. С той поры любой медведь, забредающий в этот район, становится одержимым. Жаждет убивать.
— Таежные байки, — заключил Купчик.
— Нет, это молва, — отозвался Фарафа, открывая дверь в одну из комнат. — Комната Васина. Здесь его убили. Вот его кровать — он лежал на ней. Видите следы крови на смятой постели?
В прибранной комнате, с небольшим шкафом, тумбочкой и окровавленной кроватью, было тесно. Никаких следов борьбы. Видимо, убитый до нападения спал и не оказал сопротивления.
— Смотрите, — завороженно произнесла Александра.
На деревянной стене, чуть выше спинки кровати, красовались пять глубоких борозд медвежьей пятерни.
— Да, медвежий след. И так во всех случаях, — подтвердил полковник. — Я же говорю — это человек.
— Как же он оставляет медвежий след? — спросил Загин. Он еще никаких догадок, в отличие от Александры, не делал, но все запоминал, сопоставлял факты, анализировал, копил информацию.
— Медвежий след… Это история! — хмыкнул полковник. — Прошлым летом дело было. Повадился на базу медведь заглядывать, да злющий. Всё боялись — попортит оборудование. А тут спор случился. Мы сначала медведя отпугивали — ну, стрельнем вверх, он и убегает, а тут — у нас два охотника заядлых, Игин и Прозоровский, оба ребята крепкие, поспорили, кто медведя возьмет. Прозоровский вырезал рогатину, и, когда медведь вышел опять в поселок, мы всей компанией собрались, понятное дело, все с автоматами, смотрим, страхуем, Прозоровский взял рогатину, армейский нож и пошел на медведя. Медведь увидел человека, заревел, встал на дыбы, попер навстречу. Обычный медведь не пойдет на человека, если есть возможность уйти, а наши — все одержимые. Прозоровский уловил момент, упер рогатину медведю в грудь — чтобы тот не достал лапой (удар хищника смертелен) — и вогнал нож по рукоятку. Он отскочил, медведь рухнул. Прямо как в старину. У него в домике до сих пор шкура лежит, и морду оскаленную он себе оставил, а две лапы, специально обработав и залакировав, подарил мне и своему оппоненту в споре — Игину.
— Надо взять обе лапы и, приложив, выяснить, какой из них сделана метка, — сказал Купчик.
— У тебя все просто, Ваня, — осмеял его Загин. — Ты уверен, что такой лапой человек в состоянии сделать такие глубокие борозды?
— Ну сделал же!
— С лапами проблема. — У Фарафы снова лицо стало виноватым. — Обе лапы пропали. И у меня, и у Игина.
— По-другому и быть не могло, — согласился Загин, посмотрел на Александру, мол, как у них все здесь закручено замысловато.
Александра обернулась, взглядом велела выйти вперед Степушкину:
— Расскажите, как вы обнаружили тело?
Тот замялся, плаксиво сморщился — общение со следователями его все больше убеждало, что, раз он обнаружил трупы, на него все и свалят. Заговорил оторопело:
— Зашел к нему — мне с ним выезжать на дежурство, — смотрю, распластанный лежит, весь в крови. Я сразу доложил.
— Когда это было?
— Днем. Мы вернулись с объектов, пообедали, помылись, немного передохнули. Пора выходить — его нет. Я заглянул к нему — он мертв.
— Вы где живете?
— В доме напротив.
— И никто ничего не слышал?
— Никто ничего, — качнул головой Фарафа. — Я всех расспрашивал.
— Мы еще раз расспросим, — сказал Ваня. — Что ж, кто у нас на очереди? Радист? Показывайте, где убили радиста.
Пошли в помещение, примыкавшее к штабу управления, — радиорубку. Внутри все оборудование было истерзано, разбито, разгромлено. Пол заляпан кровью, стул опрокинут.
— Мы все оставили, как было, — пояснил Фарафа. — Только тело унесли в ледник, а так здесь ничего не трогали… Эх, Костя, Костя… Сапин был веселый человек. Всех смешил.
— Его просто убили?
— Нет… Пытали… Всех пытали…
— Такое впечатление, что убийца пытался узнать у жертв что-то важное, — заметил Ваня. Но тут же выдал новую версию: — А может, просто садист убийца этот, кайф ловил от мучений жертвы, смотрел с наслаждением, как боль людей корежит.
Александра внимательно осматривала повреждения аппаратуры. Работал профессионал, знал, куда бить, чтобы ремонтом уже и не пахло. Все-таки зря так скептичны к ее версиям Купчик и Загин, здесь явно след диверсии…
Она озвучила свои наблюдения:
— Повреждения нанесены профессионально — выведены из строя трудно восстановимые участки. По-моему, они сделаны армейским ножом.
— Да, ножом, — согласился полковник. — Мы все ножи проверили — на них ни одной царапины. Не хватает ножа Сапина. Убийца искорежил аппаратуру ножом убитого, а нож спрятал.
— Теперь посмотрим место гибели четвертого сотрудника, а после осмотрим трупы, — сказала Александра. Тут же переиграла: — Нет… Это огромная трата времени. Считаю, нам не стоит ходить такой толпой. Капитаны, идите с полковником и завхозом в ледник. А я отправлюсь на место четвертого преступления с товарищем Степушкиным… Пойдемте, Степушкин.
Они вышли из радиорубки. Степушкин показал на крайний домик:
— Это вон там, у склада.
— А что в складах? Надеюсь, это не сверхсекретная информация…
Степушкин улыбнулся, пожал плечами, мол, чего там секретного.
— Запчасти на наши вездеходы, продукты, боеприпасы, вещи. Все необходимое.
— И они совсем не охраняются?
— От кого охранять? — снова хмыкнул с улыбкой Степушкин. — Здесь только мы…
Став серьезным, указал рукой, идя впереди: