— О чем это ты? — спросил монах.
— Я о надписях. Вот сам посмотри, — Сергей Валентинович развернул листок с чертежом к батюшке, — чудовищная смесь… Это, я так понимаю, руны, — он ткнул пальцем в угловатые значки, это — египетское письмо, здесь вообще латынь, ближе к центру то ли ацтекское письмо, то ли майя… Бред какой-то!
— Смесь действительно гремучая, — согласился Феофан. — Однако, это не бредятина, как ты только что выразился. Здесь прослеживается четкая логика. Нужно просто свести все эти письмена воедино. Открою тебе маленький секрет, наш отдел уже занимался хрустальными черепами. Как раз накануне Второй Мировой. Когда наши агенты донесли, с каким рвением главный мистик рейха Виллигут охотится за ними… Ну, ты понимаешь, Сергей Валентинович, мы должны были просчитать их ходы. Ситуация в мире накалилась до предела… Пришлось перелопатить массу древних рукописей, и сложить кое-какую картинку. Вот как мне все это видится: в обряде одновременно участвует тринадцать жрецов — по числу хрустальных черепов в круге. Возле каждого черепа написано тайное орденское имя адепта. СС — приверженцы арийской традиции, поэтому имена жрецов начертаны рунами. За это предположение говорят руны возле тринадцатого, центрального черепа композиции.
— И правда, я сразу и не приметил, — произнес Сидоренко.
— Итак, — подытожил батюшка, — двенадцать жрецов посредством черепов концентрируют энергию в центральный, где она преломляется, преобразуется и поглощается тринадцатым жрецом. Который использует её для вызова пресловутой богини. Нечто подобное практиковали жрецы майя и ацтеков. Только круг у них был побольше — несколько десятков километров в диаметре, а то и поболе. Родственность обрядов сомнению не подлежит, отсюда и изобилие ацтекский мотивов.
— А при чем тогда здесь латынь? И остальное…
— Точно не знаю, но могу предположить, — после нескольких глубоких затяжек отозвался Феофан. — И латынь, и египетское письмо, и руны — всего лишь попытка реконструировать древний обряд коренных американцев с помощью подручных средств. Они просто заполнили пробелы в заклинаниях майя, похожими по эффекту, только принадлежащими другой этнической группе.
— А разве так можно? — удивился майор.
— А почему нет? — вопросом на вопрос ответил монах. — Например, в чай можно положить и сахар, и мед и варенье. А полученный от этой процедуры эффект, за исключением некоторых нюансов, можно охарактеризовать одним словом — «сладко».
— Так-то оно так, но мы-то с вами знаем, что в нашем деле подчас эти самые «некоторые нюансы» могут оказаться весьма и весьма неожиданными и неприятными… Даже опасными! — возразил Сергей Валентинович.
— Вот за что я тебя уважаю, Сереженька, так это за то, что ты прежде, чем бросаться с головой в какую-либо авантюру, десять раз подумаешь… Не то, что некоторые! Но, я думаю, что наши противники не переживают за последствия от этих самых нюансов. Я уверен, что в обряде не будут участвовать сколько-нибудь значимые фигуры, а остальными можно легко пожертвовать.
— Почему вы так решили? — поинтересовался Сидоренко. — Почему в обряде не будут принимать участие Хильшер, Зиверс и Виллигут? Ведь по заверению Семеныча именно они заварили эту кашу.
— Я не вижу здесь их орденских имен, — пояснил свою уверенность старец.
— А вы знаете их орденские имена?
— По крайней мере, Хильшера и Виллигута. Люди из нашего отдела хорошо поработали во время Нюрбернского процесса. Нам известно даже тайное имя Шикльгрубера — Книболо…
— Точно! — вспомнил Сергей Валентинович. — Виллигут — Вейстхор, одно из имен Вотана.
— Так вот, их имен здесь нет, в рунах я немного разбираюсь, — батюшка усмехнулся, — пришлось научиться.
— Так может они имена сменили? Делов-то!
— Нет, Сереженька, тайное орденское имя дается один лишь раз. И сменить его не может даже Великий Магистр — глава ордена.
— Но ведь у того же Одина было множество имен? Почему ему можно?
— Он бог, как-никак, ему многое можно!
— Типа: богу — богово, а кесарю — кесарево?
— В точку, Сережа, — скупо похвалил майора старец. — Наши старые знакомцы в этом обряде личного участия принимать не будут — отсидятся за границей измерения. Но, жертвуя телами непосредственных участников обряда, они попытаются спасти их бессмертные сущности, души…
— Да какие у них души, батюшка? — возмутился Сидоренко. — Не может у таких монстров быть души. Сущности. Черные. Гадкие… Видели бы вы, что они в Биробиджане с евреями сотворили! — Сергей Валентиныч с хрустом сжал кулаки. — А там дети, женщины, старики…
— Держись, Сережа, держись… Дай Бог, свалим супостата. Надеюсь, что Петины видения сбудутся.
— Я тоже на это надеюсь, — с надеждой произнес Сидоренко. — Как Семеныч? Лучше?
— Лучше. Рвется в бой, — улыбнулся батюшка. — Сегодня я приказал ему отсыпаться… А завтра он планирует собрать своих архаровцев.
— Это ребят из холодильника?
— Да. Планирует расширить их возможности до уровня Харитона Никаноровича. Утверждает, что Личи идеально подходят для работы с мертвой тканью Зомби. Им не страшен откат, который он недавно словил.
— Который отправил его в кому?
— Да. Он планирует натаскать ребят Скворцова, чтобы они могли командовать не взводами, а хотя бы ротами… В идеале, конечно, батальоны и полки… Но я сомневаюсь, что за такой короткий срок еду это удастся.
— Н-да, — согласился с монахом Сидоренко. — Сомнительно. Ну, это уже другой разговор. Что мы с этим «Кругом Смерти» делать будем? Какие последствия, если они все-таки сумеют провести обряд?
— Не-зна-ю, — по слогам произнес монах.
Сергей Валентинович с испугом посмотрел на потухшего старца. Такого ответа от всезнающего генерала он еще ни разу не слышал. Такой ответ подействовал на майора как гром с ясного неба.
— Кх-м, кх-м, — постарался выбить подкативший к горлу комок Сидоренко. — Совсем никаких идей?
— Совсем, — признался монах.
— А может быть, параллельно с основными силами сбросить несколько диверсионных групп в зону переходного портала.
— Нам не дадут даже подлететь. Портал — единственное окно в их родной мир. Его пуще глазу берегут!
— А, черт побери, что же делать?
— Мы можем их лишь планомерно выдавить… Это, кстати, подтверждают видения Пети.
— А что за чудовище они пытаются вызвать своим обрядом?
— Не могу точно сказать… Ребята сейчас усиленно перерывают архивы, ищут хоть какую-нибудь информацию. Известно лишь то, что эта пресловутая богиня — существо из расы, предшествующей человеческой. Громадного роста, необыкновенной мощи… Играючи оперирует чудовищной энергией разрушения. Призванная в наш мир, питается исключительно жизненной силой живых существ, за что и прозвана «Богиней Смерти». Жрецы, решившиеся провести обряд вызова, обычно не выживают. Они — первое звено в пищевой цепочке монстра…
— Тогда какой смысл в таком самопожертвовании?
— Смысл прост: иногда желание уничтожить врага настолько велико…
— Что затмевает инстинкт самосохранения, — продолжил мысль монаха Сидоренко.
— Да, во имя такой «благородной» цели приносятся любые жертвы! К тому же есть еще один интересный момент у этого обряда… — батюшка сделал небольшую паузу, выбивая из потухшей трубки в пепельницу скоксовавшийся пепел.
Сергей Валентинович не торопил монаха, а терпеливо ожидал продолжения разговора. Батюшка отложил трубку в сторону и поднял голову:
— Так вот, насчет этого интересного момента. Если желания жрецов, проводящих обряд, совпадают, то есть являются одним общим желанием, это желание проецируется… Вернее внедряется в ткань реальности… Вписывается в Книгу Бытия…
— То есть, батюшка, ты хочешь сказать, что это желание сбудется с большой долей вероятности?
— Сто процентов! Жрецы майя верили, что желание сбудется, каким бы бредовым оно не было!
— Значит, сбудется любое желание? — задумался майор. Любое… Желание… Я кажется догадался, почему Рейх одержал победу в своем измерении! — наконец выпалил он.
— Давай, делись секретом со стариком, — произнес монах.
— Помнишь, что я первый допрашивал Петра Незнанского?
— Конечно, помню, — не понимая, куда клонит майор, ответил батюшка.
— Потом я много раз беседовал и с ним и Вольфычем на тему их родного мира. Вот что меня тогда удивило — в Рейхе параллельного мира отсутствовала такая мощная структура как «Анэнербе». Тогда как в нашем мире это один из ключевых институтов фашизма.
— Я читал твои доклады, — припомнил батюшка. — Тоже удивлялся насчет отсутствия «Наследия предков». По-моему у них там была какая-то нехорошая история… Какой-то несчастный случай?
— Вот об этом несчастном случае я и вспомнил! Сопоставил факты. Вольфыч с Петером конечно подробностей не знают, но в общих чертах ситуацию обрисовать смогли. Это был тридцать восьмой год. В Вевельсберге собралась вся фашистская верхушка. Отсутствовал лишь фюрер, который, как оказалось впоследствии, заболел. Эта счастливая случайность спасла ему жизнь. Что на самом деле случилось в орденском замке СС, наши товарищи не знают. Однако от замка не осталось даже камешка… Когда Патриарх готовил Петера к заброске, старого кровопийцу вызвал к себе Виллигут, уточнить кое-какие детали. Они встретились на раскопках, проводимых возрожденным «Анэнербе» на месте бывшего Вевельсберга. Петер был в свите Патриарха. В одной из палаток археологов он краем глаза видел их добычу…
— Неужели хрустальные черепа? — заерзал в кресле монах.
— Они самые, — усмехнулся майор. — Часть черепов были искореженными, словно оплывшими от высокой температуры. Но некоторые совсем целые. Теперь ты догадываешься, какой несчастный случай стер с лица земли орденский замок СС Вевельсберг? И какое сокровенное желание воплотилось в альтернативной реальности?
Батюшка помрачнел, кровь отхлынула от его и без того бледного морщинистого лица.
— Это плохо, Сереженька, — прошептал монах. — Значит, у них есть опыт… Пусть неудачный…