Он не смотрел на меня, совершенно игнорируя мое присутствие.
— Ты не можешь вот так отдавать приказы собирать мои вещи, не поставив меня в известность.
— Никогда больше не врывайся ко мне в кабинет, пока я тебя не позвал.
Очень тихо сказал, но завибрировал даже воздух.
— Ты поедешь, куда я скажу и когда я скажу.
Наконец-то посмотрел на меня, и мне захотелось исчезнуть, стать невидимой, прозрачной. Взгляд полный презрения, словно я отвратительное насекомое. Нет, не опасное и не ядовитое, а именно отвратительное.
— Я бы мог наплевать на свою семью и вынести тебе приговор лично, я бы мог забить тебя до полусмерти, я могу все…Но ты теперь королева братства. Ты обязана сопровождать меня везде, присутствовать на встречах с моими партнерами, светится перед прессой. И никаких скандалов. В мире смертных предстоят выборы, и я собираюсь их выиграть. Поэтому ты сделаешь все, что я говорю, так как я говорю. И это будет продолжаться пока мне это нужно. Сколько? Не знаю. Возможно год, а возможно и пару месяцев. Мне больше не интересно твое общество, мне больше не интересны твои проблемы и твои желания. Есть мои проблемы и мои желания, и если я считаю, что ты можешь их удовлетворить — значит, ты их удовлетворишь тем способом, который Я выберу.
Удивительно как быстро он мог перевоплощаться, становиться другим. Но в одном он был неизменен — это его жгучая красота и сумасшедшая сексуальность в любой ипостаси. Даже сейчас, когда его голос холоднее жидкого азота, он проникал мне под кожу и заставлял сердце биться намного быстрее.
— Моя семья знает о твоих решениях? — спросила вкрадчиво, пробуя почву.
— Наша семья знает обо всех моих решениях кроме моих отношений с собственной женой, которые никого не касаются.
— Даже если ты будешь меня избивать и насиловать?
Он засмеялся, от души, громко запрокинув голову, повернулся ко мне:
— Насиловать? Мне этого не потребуется. Иди сюда.
Я попятилась назад и прижалась спиной к двери.
— Подойди ко мне, сейчас. По-хорошему.
А как это по-плохому? Дерзкая мысль тут же запульсировала в голове, но мне не хотелось знать, что это значит по-плохому в понятии Ника. Я медленно подошла и остановилась в нескольких шагах от него.
— Ближе, — тон не терпит возражений, я нерешительно сделала еще один шаг, и он вдруг резко дернул меня к себе за подол юбки и задрал его вверх. Я судорожно глотнула воздух, а сердце забилось так гулко, что он наверняка слышал эти хаотичные удары в тишине кабинета.
— Сними, — потянул за резинку трусиков и отпустил. Я попыталась одернуть юбку, но цепкие пальцы удержали меня за бедро, — сними или я их порву, и впредь ты будешь заходить ко мне в кабинет без них.
Наверное, это был тот момент, когда я еще не до конца осознавала насколько, он серьезен в отношении меня. Что это не игра, все по-настоящему. Через секунду он дернул резинку, и трусики упали у мои ногам. Ногой раздвинул мои колени, и я всхлипнула, когда его средний палец неумолимо и резко проник в меня на всю длину.
— Мокрая…горячая…так о каком насилии мы здесь говорим? Ты потекла как сучка, как только вошла сюда. Ты пришла выяснить, почему ты едешь в Лондон или почему я до сих пор тебя на трахнул как обещал?
Оттолкнул меня назад и вытер пальцы влажной салфеткой, словно брезгуя мною.
В этот момент мне захотелось провалиться сквозь пол. Колени предательски дрожали. Я чувствовала себя униженной до такой степени, что на глаза навернулись слезы. Как странно смотреть на него сверху вниз и при этом чувствовать себя ничтожно маленькой и беспомощной.
— Стань на колени, — никогда и ни у кого я не видела настолько тяжелый взгляд. Порой невыносимый своим давлением на волю, психологически ломающий.
— Нет, — нетвердо ответила я.
— Да, я так хочу. Стань на колени, Марианна и удовлетвори меня. Сейчас. Покажи, насколько ты покорна и соблюдаешь условия сделки.
— Нет!
Наши взгляды скрестились, и я физически почувствовала что проигрываю, он все равно заставит. Найдет способ и сломает и это только начало. Проверка на прочность. Ник раздвинул ноги и закурил еще одну сигару, продолжая смотреть на меня.
— Вчера Вик лишился двух пальцев, возможно чудеса пластической хирургии восстановят эту потерю, но ведь он может сегодня лишиться руки, которая лапала тебя в тот момент, когда ты соглашалась подсыпать мне яд в бокал. Так что стань на колени, Марианна, и выполняй условия сделки. Я выполнил свою часть. Более того — любезно доставил пальцы твоего дока в больницу. Но что может мне помешать с тем же успехом отправить туда ищеек? Какая рука Вика тебе нравится больше: правая или левая?
Он склонил голову на бок и облизал нижнюю губу. Расслабленный, довольный собой, упивается собственным превосходством. Я не знала, что чувствую в этот момент: ненависть, страх или патологическое возбуждение, глядя на красноречиво выпирающую выпуклость под ширинкой его элегантных серых брюк. Стала на колени, и он поправил мне волосы за ухо, чтобы наблюдать, как я буду ублажать его.
— Расстегни, — прозвучало как приказ, но пальцы продолжали перебирать мои волосы. Я подняла голову:
— Все может быть иначе, Ник. Я могла бы…
— Расстегни! — зарычал так, что зазвенел бокал на столе и стекла в шкафу и окнах, — Я просто сказал тебе расстегнуть. Сделай то, что я сказал, — отчеканивая каждое слово, произнес он, и я вдруг почувствовала первые оттенки страха, липкие и неприятные. Потянула змейку на его штанах.
— Возьми его в рот! — грубо, но мое дыхание участилось…Я сжимала рукой его плоть и понимала, что сама хочу доставить ему удовольствие.
Когда мои губы сомкнулись на его члене, он надавил мне на затылок, заставляя принять его глубже, задавая свой ритм, удерживая за волосы. Поначалу я пыталась ласкать его, но он уже отобрал у меня контроль, жестоко сжимая и надавливая на щеки, не давая отстраниться.
Боже…да ведь это не ласки, он трахает меня в рот…совершенно не заботясь о том, больно ли мне, и что я чувствую. Попыталась отстраниться, не пропустить глубоко в горло, рефлекторный порыв отторжения, но пальцы вцепились мне в затылок с такой силой, что мне показалось, если вырвусь, он оторвет мне голову. По щекам потекли слезы. Я судорожно хваталась за его брюки, пытаясь приспособиться, уловить тот темп, который причинит мне меньше всего неудобств, но его это не волновало. Он вдруг рывком оторвал меня от своего паха и, увидев его взгляд, я и ужаснулась, и содрогнулась от похоти одновременно. Безумие, расплавленное в ненависти, и дикое желание. Я у его ног, полностью одетая, истекающая соками, униженная и раздавленная. Перед этим полубогом, красивым, как смертный грех, и он хочет, чтобы я доставила ему удовольствие. Порочное желание удовлетворить Господина появилось внезапно, меня словно током ударило. Последние отголоски гордости потонули в его черных глазах без дна.
Он направил меня обратно, властной рукой, к своей вздыбленной, подрагивающей плоти, продолжая терзать мой рот, но я уже не испытывала дискомфорта, я рвалась вперед, скользя ногтями по его шелковой рубашке, задирая ее вверх, прикасаясь к коже, не жалея. Он делал мне больно, а я в ответ оставляла кровавые полосы на его груди, пока не почувствовала во рту вкус спермы, и невозможность выплюнуть и отвернуться отозвалась острым наслаждением. Рука сильнее сжала мои волосы, и я услышала сдавленный хриплый стон, он ударил по венам как инъекция героина, мгновенно опьяняя триумфом и мазохистским удовольствием.
Ник разжал пальцы, давая наконец свободу и я увидела, как он запрокинул голову на спинку кресла, еще подрагивает после оргазма, глаза полузакрыты. Его клыки обнажились. Завораживающее зрелище. Секундная слабость хищника, когда он полностью беззащитен в голом наслаждении. Я вытерла губы тыльной стороной ладони. И встала с колен, ожидая, что он мне скажет, но Ник даже не посмотрел на меня, он застегнул штаны и потянулся к сотовому телефону, набрал чей-то номер.
— Серафим, снимай оцепление больницы. Пусть живет. И да…что там насчет вертолетов по сопровождению кортежа в Лондоне? Ты дал указания Лео? Мне нужны четыре машины. Две из них для моих партнеров. Позаботься о…
Я все еще стояла напротив него, поправляя волосы, ожидая сама не зная чего. И вдруг он кивнул мне на дверь. Встал из-за стола и пошел к окну, продолжая беседу.
Я выскочила из кабинета, прижимая руки к пылающим щекам. Зачем насиловать тело, когда можно насиловать душу. Вот этим высокомерием и презрением. Только что мне показали, где мое место и каковы мои обязанности. И еще одно…Ник совсем не был уверен, что я исполню условия этой унизительной сделки. Он был готов в любой момент отдать приказ об уничтожении Виктора. На секунду мне захотелось чтобы Вик умер…а я снова завоевала доверие своего мужа…вернула его нежность…вернула того мужчину, который дарил мне свою любовь. От собственных мыслей бросило в жар и затошнило. Я пожелала смерти Вику. Что со мной? Я превращаюсь в животное, зависимое от прихоти хозяина и мечтаю заслужить ласку? Захлопнув дверь своей комнаты, я рухнула на постель и зарыдала. Почему то у меня было чувство, что теперь я часто буду кусать подушку и плакать от унижения и одиночества.
19 ГЛАВА
Этот враг крадётся за тобой, угадывая каждый твой шаг прежде, чем ты сделаешь его.
Этот враг — твоё собственное сердце, и, когда оно наносит удар, от него нет защиты.
Мы в Лондоне уже несколько дней, а мне кажется, что целую вечность. Оказывается, у нас здесь есть огромный красивый дом, больше похожий на замок или викторианскую крепость, он полон слуг, охраны и королевских ищеек. Бесконечные коридоры, шикарные апартаменты, веранды и балконы. Я могла бы восхищаться окружающей роскошью, но я словно попала в лабиринт без выхода. Лабиринт, в котором я просто маленькая ничтожная кукла, окруженная вниманием обслуги и такая одинокая. Свободная, но в тот же момент скованная по рукам и ногам. Моя жизнь за последние месяцы изменялась настолько стремительно, что я уже не знала в какой момент мне ждать очередного удара. Мои эмоции, чувства, мечты все стало иным и все крутилось только вокруг Николаса. Чем больше он от меня отдалялся, тем сильнее меня тянуло к нему. С яростной силой, с