«Вы знаете, мне очень не нравится программа “Дом-2”, но, с моей точки зрения, моя личная позиция не должна становиться определяющей в отношении федеральных органов исполнительной власти к этой программе. Пять лет назад Государственная Дума принимала в трех чтениях отклоненный впоследствии Президентом Российской Федерации закон об ограничении оборота продукции сексуального характера, и пять лет он находится в подвешенном состоянии. Вроде была создана согласительная комиссия, но ничего не делается. Такие законы существуют везде. Без этого мы не справимся, извините меня, ни с печатными средствами массовой информации, ни с тем, что происходит на улицах Москвы. Давайте с вами пройдемся и посмотрим. Где еще существует такое, как у нас, когда мы выходим на Тверскую улицу, рядом с Государственной Думой, и видим, что в любом журнальном киоске в непакетированном виде есть в продаже журналы эротического характера? Нигде в мире этого нет, нигде это не существует, нигде в центральных средствах массовой информации не позволено публиковать объявления с соответствующим содержанием об оказании на платной основе услуг сексуального характера. Везде в мире существуют магазины, где продается продукция сексуального характера, но нигде в мире на центральных улицах столиц нет указателей типа: “Магазин “Интим” находится в 100 метрах от вас”. Они везде спрятаны, существуют в специально отведенных местах. Без действия федерального закона, к сожалению, ситуация не сдвинется с мертвой точки».
Чиновников больше все интересовала не моральная сторона вопроса, а бизнес на секс-услугах и секс-товарах, на который они хотели наложить лапу и заниматься лицензированием и регулированием того, что общественное мнение требовало запретить, изжить, преследовать как уголовное преступление.
Что правительственные круги по уши увязли в секс-бизнесе, продемонстрировала организованная летом 2005 года выставка Московское биеннале современного искусства (биеннале — термин, который в наших условиях приобрел значение крайней степени аморализма). Правительство выделило на эту порнографию полтора миллиона долларов, а Москва предоставила 15 выставочных площадок, включая здание Московской Городской Думы, Дом Художника, Музей Щусева. Открытием выставки руководил М.Швыдкой. На выставке демонстрировались человеческие экскременты под названием «Живой уголок».
02.11,2005 в ответ на диверсию с «биеннале» депутат «Родины» А.В.Чуев выступил в Думе с законопроектом, предполагавшим внесение изменений в Кодекс об административных правонарушениях. Вводилась ответственность за проведение публичных зрелищ и мероприятий, оскорбляющих общественную нравственность. Это заполняло пробел, поскольку в КоАП устанавливал ответственность только за оскорбление общественной нравственности и унижение человеческого достоинства в пьяном виде.
Помимо ссылок на бесстыдство «биеннале», депутат Чуев рассказал о выставке в Саратове, где демонстрировались так называемые «пластинаты» — расчлененное человеческое тело, подобия скульптур, изготовленных из тел мертвецов. Другой пример бесстыдства — канал MTV, который регулярно демонстрирует передачу «Элементарный секс», где рассказывается об «экзотических» видах секса, с подробным их описанием и демонстрацией.
Чем отвечает «партия власти» на очевидные факты и инициативу заполнить очевидный пробел в законодательстве? Стандартно: заявлением, что в законодательстве уже все есть. Мол, смотри Гражданский кодекс, где есть глава «Нематериальные блага и их защита». А также КоАП, где есть глава «Административные правонарушения, посягающие на здоровье, санитарно-эпидемиологическое благополучие населения и общественную нравственность». А также в УК, где есть глава «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности». Почему же все это не действует? Почему бесстыдство на всю страну не вызывает немедленной реакции милиции и ареста организаторов безнравственной акции? Может быть, нет прямого указания, что нравственность надо защищать не только от пьяниц, но и от разного рода «культурных шоков» и «культурных революций»?
Власть заявляет: мы не можем дать общего определения «общественная нравственность», а потому раскрываем это понятие через конкретные составы правонарушений. Но эти конкретные составы явно неполны, явно не дают прямых инструкций правоохранительным органам. Когда же в Думе возникает инициатива представить новую диспозицию преступления или правонарушения и предусмотреть за него санкцию, то порнографическое лобби такую инициативу блокирует. Более того, когда депутаты интересуются правоприменительной практикой по действующим нормам УК и КоАП, связанных с преступлениями против нравственности, оказывается, что эту практику никто не изучает и ее анализа не проводит. Значит, и не собираются стимулировать правоприменение или корректировать законодательство в соответствии с запросами граждан.
Как повелось в Думе, скрытые мотивы «партии власти» в открытой и циничной форме высказывали депутаты ЛДПР. Один из них в качестве мотива голосования против проекта Александра Чуева так и сказал: каждый развлекается как хочет, он вправе выбирать; не хотите — не ходите.
Через полгода депутат Чуев подготовил еще один законопроект, который должен был удовлетворить тех правительственных чиновников, которые требовали определения понятий. За порнографию они отказывались преследовать только потому, что им не разъяснили, что это такое.
В необязательных к применению комментариях к УК порнография определялась как грубое натуралистическое детальное изображение анатомических и (или) физиологических подробностей сексуальных отношений в форме, противоречащей принятым в обществе моральным нормам, которое не имеет художественной или научной ценности. Чуев предложил внести определение в текст УК, опираясь при этом на формулировку, которую в свое время применил известный русский философ, культуролог и поэт Ходасевич. Чуев предложил дополнить 242 ст. УК РФ примечанием:
«Порнографическими материалами или предметами признаются печатные издания, изображения, компьютерные программы, фильмы, видео- и звукозаписи, теле- и радиопередачи и иные материалы и предметы, основным содержанием которых является грубо натуралистическое детальное изображение анатомических и (или) физиологических подробностей сексуальных отношений в форме, противоречащей принятым в обществе моральным нормам, которые не имеют художественной или научной ценности и направлены на разжигание чувственной страсти».
Определение можно было совершенствовать хотя бы потому, что в радиопередачах и печатных изданиях представляется текст с описанием, а не изображение. Достаточно было вставить «изображение или описание», чтобы определение стало вполне корректным. Но правительственным чиновникам нужно защищать порнографов, для чего в официальном заключении правительства было записано:
«В нормативных правовых актах Российской Федерации и нормах международного права (в частности, в Международной Конвенции о пресечении обращения порнографических изданий и торговли ими от 12 сентября 1923 г.) не содержится понятия "порнография”. Принимая во внимание, что наличие прямого умысла является обязательным условием наступления уголовной ответственности по ст. 242 УК РФ, предложение о законодательном закреплении понятий «порнография» и “порнографическая продукция” заслуживает внимания.
Вместе с тем, используемые в законопроекте понятия “принятые в обществе моральные нормы”, “иные материалы и предметы”, “разжигание чувственной страсти”, “грубо натуралистическое, детальное изображение”, “художественная или научная ценность” не несут конкретного правового содержания и не отвечают требованиям обеспечения определённости, ясности и недвусмысленности правовой нормы, изложенным в пункте 3 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 6 апреля 2004 г. № 7-П.
Кроме того, перечисленные в проекте понятия «фильмы», «видео», «телепередачи» являются формой выражения аудиовизуального произведения, в связи с чем необходимо использование универсального термина, охватывающего своим содержанием указанные понятия. Представляется также необоснованным включение звукозаписи и радиопередач в перечень материалов или предметов, которые могут являться возможными носителями порнографии».
Последний оборот особенно стоит принять во внимание. Звуковое воспроизведение порнографических текстов, как считают правительственные чиновники, уже не будет порнографией. Услуга «секс по телефону» для них — не порнография. Звукозапись междометий и реплик во время полового акта также, судя по отзыву правительства, не может быть порнографией. Эта позиция с очевидностью вскрывает общность интересов порнографов и правительства, а обсуждение в Думе — общность интересов представителей «партии власти» и порнобизнеса.
12.05.2006 состоялось думское обсуждение, где цинизм «партии власти» вновь был продемонстрирован самым очевидным образом. На этот раз власть представлял зампред Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству П.Б.Шелищ. Он заявил, что представленное определение с точки зрения Верховного Суда, Минюста и думского Комитета никак не поможет квалифицировать конкретный материал или предмет как порнографический или как непорнографический.
Верховного Суда требует: «…законодательное определение порнографии должно быть чётким и конкретным. Уголовный закон не может оперировать понятиями, имеющими неоднозначное толкование (“грубо натуралистическое”, “чувственная страсть” и т. д.)». И этот аргумент становится поводом, чтобы законопроект отклонить. Будучи не в состоянии самостоятельно дать определение порнографии, не желая использовать обширный зарубежный опыт, бюрократия стоит на своем: порнографам должна быть предоставлена полная свобода, ибо порнография неопределима!
Депутат Шелищ напомнил, что Дума много раз рассматривала законопроекты, в которых были попытки определить порнографию. И потом делает вывод: «Я убеждён, что проблема эта решается не средствами законодательства, а средствами правоприменения. Надо просто применять существующий уголовный закон». Именно по причине подобной убежденности порнографии в России не поставлен заслон, а думские марионетки всячески сопротивляются, чтобы порнографов убрали за решетку, чтобы страну очистили от их помойной «продукции». Блокируя законодательные инициативы в этой области, «партия власти» создала также условия для полного отсутствия правоприменения. Отказ принимать законы демонстрирует позицию власти: для порнографии не может быть никаких преград.