Раздался женский визг и один из воинов выволок из перистиля Вашти. Ономарх подошёл к ней, сжал пальцами подбородок.
— Ну так как, красавица? Подтверждаешь ты обвинение своему хозяину?
— Да-да… — затараторила рабыня.
— Ай, молодца! Жаль, твой Маади тебя больше языком приласкать не сможет. Нету у него больше языка. Но ничего, приап-то ему не отпилили! Пока.
«Фригийцы» заржали.
— На тебе денежку, дорогая, — Ономарх сунул в ладонь Вашти тетрадрахму, — заслужила. Да, голубятню покажешь?
— Г-голубятню?
— Ну да, голубятню. Твой хозяин же держит голубей?
— Н-нет… Н-не держит…
— Не врёшь?
— Н-не вру…
— Ну, стало быть, здесь ещё кто-то есть. Ничего, это мы выясним. Да и Маади вроде как грамотный.
— Отпустите моего гостя и мою жену, — проговорил Хорминутер, — они здесь ни при чём.
— Так я и поверил, — хмыкнул Ономарх, — наслышан я, что египетские бабы чрезмерную свободу имеют и в делах семейных не только передком участвуют. Не, я и от неё интересных рассказов жду.
— Мразь… — процедил бывший конюх.
— Не дёргайся, Антенор, — посоветовал Ономарх, — кстати, я тебе благодарен, хотя ты меня немножко разочаровал. От нашего общего друга Иеронима я был наслышан о тебе исключительно лестных отзывов. Как он там говорил? «Глаза на затылке». Ай-яй, ошибся Иероним. Лучше о тебе думал, чем ты есть. Ну да ладно, ты всё равно помог, хоть и неосознанно. Достоин награды. Копчёного хотел? Эй, введите!
Однако никто никого никуда не ввёл.
— Оглохли что ли?! — рявкнул Ономарх.
Он встретился взглядом с одним из «фригийцев», державших Месхенет, и резко мотнул головой по направлению к двери. Воин отпустил женщину и вышел. Раздался глухой удар и хрип.
Ономарх схватился за меч. На пороге возникла фигура Репейника, раздался щелчок и какой-то резкий выдох.
— А, ссука! — зарычал епископ, схватившись за бедро, пробитое стрелой.
Дион бросил на стол гастрафет, выхватил меч и кинулся на Ономарха. Антенор воспользовался замешательством державших его воинов и проворно вывернулся. Один из «фригийцев» покатился кубарем, а второму македонянин вывернул руку на слом, завладел мечом и оглушил противника рукоятью. Первый попытался встать, но пропустил удар ногой в лицо и снова растянулся на полу.
— Не упустить египтянина!
Ономарх дрался с Дионом и теснил его, несмотря на рану. В зал вместе с ещё одним «фригийцем» ввалился Вадрасан. Его руки были связаны, но это не слишком мешало ему душить воина. Всё-таки людей с Ономархом пришло не шестеро, а больше.
Антенор не успел порадоваться появлению друга, схватился с «фригийцем», державшим Месхенет. Тот прикрывался женщиной, как щитом и спаситель едва не превратился в невольного убийцу, когда его клинок, отбитый вражеским, скользнул в опасной близости от груди Мойры. Однако «щит» отчаянно вырывался, больше мешал воину, чем помогал и Антенор таки достал противника, заплатив за удачу кровавой бороздой на своём предплечье.
Македонянин прыгнул на помощь Хорминутеру. Ономарх увидел это краем глаза и заорал:
— Не упустить! Живым или мёртвым!
Этот приказ всё и решил.
— Ани![55] — пронзительно закричала Месхенет.
Антенор увидел, как Хорминутер медленно оседает у стены. На его белоснежной одежде расплывалось красное пятно. В глазах застыло удивление. Македонянин схватился с убийцами.
Епископ выбил у Диона меч. И это при том, что двигался Ономарх с трудом. Определённо, если бы Репейник не взял с собой гастрафет, то уже стоял бы в очереди на ладью Харона. Дион отшатнулся, схватил стул и закрылся им от нового выпада.
Вадрасан тем временем спихнул с себя безжизненное тело и поднялся, тяжело дыша. Ономарх, будучи занят умудрялся видеть всё вокруг и не проморгал кшатрия, но тот будто в танце увернулся от клинка епископа, змеиным движением перетёк ему за спину и приложил локтем в основание черепа. Епископ рухнул лицом вниз, как подкошенный.
Антенор, ещё дважды раненный, в правый бок и правое бедро, пятился. Эти двое оставшихся оказались ему не по зубам. Спасли друзья. Дион набросился сзади на одного, а Месхенет разбила амфору о голову другого.
Всё закончилось.
Македонянин, хромая, рванулся к двери, выглянул на улицу. Там лежало ещё два покойника.
— Ани, Ани! — причитала Месхенет над телом мужа.
— Спасибо, Дион, — поблагодарил македонянин, с трудом восстанавливая дыхание, — ты как здесь оказался?
— Чего-то зачесалось всё, — ответил Репейник, — да так, что я только махину схватил и сюда бегом. Наши остолбенели все. Говорил же, нехорошая движуха в городе.
— Надо уходить, — сказал Антенор.
— Куда? — спросил Дион.
— Антенор, — позвала Месхенет, размазывая по лицу слёзы и краску, которой были очерчены глаза, — тебе надо в порт. Там судно для тебя. Муж всё подготовил и заплатил. Всё, как мы сговорились. Ладья «Реннет». Уахенти[56] зовут Семаут.
— Я тебя здесь не оставлю.
— Я не могу… бросить Ани…
Она закрыла мужу глаза.
— Он мёртв. Надо уходить, Месхенет.
— Я не могу… оставить Ани без погребения…
— О нём позаботится Никодим.
— Если он сам переживёт сегодняшний день, — мрачно возразил Дион, — вам надо бежать.
— А ты? — спросил Антенор.
— Я останусь.
— Тебя найдут.
Антенор посмотрел на Ономарха. Шагнул к нему.
— Нет, — Дион схватил македонянина за руку, — не убивай его. Так ты поставишь под удар всех наших.
— Вам и так несдобровать. Если он придёт в себя — не простит твоё вмешательство.
— Аполлодор поможет отбрехаться. Он тут не последний человек.
Антенор сглотнул. Сжал зубы, сверля взглядом бесчувственного епископа.
«Это ведь он. Он убил Эвмена. Наверняка. Кто бы ещё?»
Месхенет встала, обвела безумным взглядом комнату.
— Ах ты, змея…
Она шагнула к Вашти, всё это время сидевшую на полу, согнувшись в три погибели. Схватила её за волосы и рывком подняла на ноги.
— Это всё из-за тебя, тварь… Разве я не была добра к тебе?
— Была госпожа… — пролепетала рабыня, — прости дуру… Это всё он… Маади… он мне говорил… Я лишилась разума…
— Будьте вы прокляты оба!
В руках хозяйки появился узкий стилет, кольнул рабыню в горло.
— Нет, нет! — заверещала Вашти, — пощади, госпожа.
Месхенет медленно опустила руку. Она тяжело дышала. Грудь её высоко вздымалась.
— Ты сейчас пойдёшь к Антефамену и расскажешь ему обо всём, что здесь случилось. Попросишь о помощи с погребением Хорминутера. Если не сделаешь это, клянусь Анпу, я достану тебя из-под земли, а прежде нашлю такое проклятие, что Деву Шеоль ты будешь приветствовать, как избавление.
— Сделаю, сделаю, госпожа, — часто-часто закивала Вашти, — спасибо тебе госпожа.
Месхенет повернулась к другим рабам, которые тоже всю драку пролежали на полу и только сейчас поднялись.
— Вы пойдёте с ней. Проследите, чтобы она рассказала правду. Останетесь у Антефамена. Он решит вашу судьбу.
Рабы закивали.
Антенор посмотрел на Ваджрасанджита. Кшатрий с трудом восстанавливал дыхание. Он был слишком изнурён лишениями, и эта драка вынула последние силы.
«Зачем Ономарх привёл его? Он мог просто прикончить нас всех. Зачем платить, когда уже получил желаемое. Последнее, во что я поверю, так это в его благородство. Хотел купить меня? Или ославить? Замазать грязью и кровью? Перед египтянами? Он пытался сыграть в какую-то игру? И если бы не Дион… Или Дион тоже часть игры? И Вадра… Да нет, быть того не может, бред какой-то…»
— Надо взять деньги, — сказала Месхенет, — и письма.
Она снова опустилась на колени перед мужем. Провела ладонью по его щеке.
— Прости меня, Ани, что оставляю тебя… Мы снова встретимся с тобой там, в Земле Возлюбленных… Я выполню свой долг… А они заплатят… Все…
— Уходим, — сказал Антенор.
Часть вторая
После забот об этих материях, Антигон поспешил в Финикию, чтобы организовать военно-морской флот, ибо случилось так, что его враги главенствовали на море с множеством кораблей, но что имел он, вообще, даже не несколько. Став лагерем у Старого Тира в Финикии и намереваясь осаждать Тир, он собрал царей финикийцев и наместников Сирии. Он поручил царям оказать ему помощь в строительстве кораблей, так как Птолемей держал в Египте все корабли из Финикии с их экипажами. Он приказал наместникам быстро подготовить четыре с половиной миллиона мер пшеницы, таково было годовое потребление. Он сам собрал лесорубов, пильщиков, и корабельщиков со всех сторон, и доставлял древесину к морю из Ливана. Восемь тысяч человек были заняты в рубке и распиловке древесины и одна тысяча пар тягловых животных в транспортировке. Этот горный хребет простирается вдоль земель Триполиса, Библоса и Сидона, и покрыт кедровыми деревьями и кипарисами удивительной красоты и размеров. Он учредил три верфи в Финикии — в Триполисе, Библе и Сидоне — и четыре в Киликии, лесоматериалы для которых доставлялись с гор Тавра. Существовали также и другие на острове Родос, где государство договорилось построить корабли из привозных лесоматериалов.
Пока Антигон был занят этими вопросами, и после того, как он разбил свой лагерь недалеко от моря, Селевк прибыл из Египта со ста кораблями, которые были оборудованы по-царски и которые отлично плавали. Когда он пренебрежительно проплыл мимо того самого лагеря, люди из союзных городов и все, кто сотрудничал с Антигоном пришли в уныние, для них было совершенно ясно, что, поскольку враг хозяйничает на море, он будет разорять земли тех, кто помогает их противникам из дружбы к Антигону. Антигон, однако, велел им мужаться, заявив, что уже этим летом он покроет море пятью сотнями судов.