Однако Мистериона проблемы Марии волновали, похоже, в последнюю очередь. Нас, впрочем, тоже, так что ещё какое-то время мы ехали молча. Паровик сполз с многолюдного и запруженного машинами четвёртого яруса на третий и, вывернув с основной магистрали на параллельную, уже какое-то время катил по тихой и уютной улочке, иногда обгоняя редкие колёсные экипажи и грузовые подводы.
Я, погружённый в невесёлые мысли, вначале даже не понял, что, собственно, увидел. Просто взгляд зацепился за какое-то тусклое, слегка светящееся зелёное пятно, в котором я через мгновение с удивлением узнал свою собственную тамгу. Зелёное огненное крылышко было от руки нарисовано на вывеске небольшого магазинчика, носящего гордое название «Мечта Букиниста», а вот что оно тут делало – оставалось только гадать. Ну, или попробовать выяснить самостоятельно.
– Учитель, остановите машину! – немного резко «попросил» я, поднимаясь со своего места. – Это срочно!
– М… Бажов. А ты до кампуса потерпеть не можешь? – раздражённо ответил Мистерион. – А-а… Ладно! Иван, притормози.
Масочник постучал по перегородке, разделяющей салон и водительскую кабину. Машина, вильнув, остановилась метрах в пятидесяти от нужной мне лавки, щёлкнул замок в дверце, и я выпрыгнул на тротуар, не желая тратить время на раскладную лесенку, испугав при этом проходившую мимо дородную тётку.
Впрочем, мне было не до неё. Вернувшись к «Мечте Букиниста», я ещё раз внимательно осмотрел вывеску. Сомнений быть не могло – довольно неаккуратный, явно в спешке нанесённый рисунок один в один повторял тот, что был нашит на моей форме. Подумав, я активировал особое зрение Бажовых, и мир слегка окрасился в изумрудные цвета, а нарисованная тамга вдруг стала чёткой и засияла, словно включённый световой кристалл.
Лавка выглядела старой и обшарпанной. Внутрь вела чуть покосившаяся тяжёлая деревянная дверь с двумя параллельными руками-скобами и окошком, сквозь которое с трудом было видно табличку «Открыто». Грязная от осевшей на неё пыли витрина с потрескавшейся от времени рамой, за которой на выцветшей драпировке когда-то красного цвета в художественном беспорядке были набросаны книги с пожелтевшими от времени страницами.
Я ещё раз осмотрелся. Обычная тихая улочка, каких в Москве сотни, если не тысячи. Вполне себе ухоженные фасады домов, так называемых моносемейников – узких, жмущихся друг к другу, зданий в четыре этажа, в которых обычно проживали довольно обеспеченные люди. Винтажные фонари, несколько деревьев в каменных кадках, плафоны дневного света, закреплённые на опорных столбах… в общем, ничего необычного…
– Бажов, – окликнул меня вылезший из паровика Мистерион, но, не дождавшись ответа, нахмурился и, развеявшись чёрным дымом, переместился прямо ко мне. – Бажов, ты что…
– Посмотрите на вывеску, – буркнул я.
– Ну и? – масочник внимательно осмотрел выполненную шрифтом арт-деко надпись и ехидно спросил: – И что я должен был там увидеть?
– Вы… – я удивлённо уставился на него. – Вы что? Не видите, что на ней нарисована моя тамга?
– Твоя тамга? – наставник нахмурился и ещё раз внимательно осмотрел вывеску, а затем одним движением оказался возле неё, мазнул пальцами, затем потёр их между собой, понюхал и скривился. – Прозрачный лак, завязанный на живице? Очень интересно…
– Это что?
– Это, Антон, так называемый «Маркер», – задумчиво ответил он. – Специальный состав, практически незаметный после высыхания. Чародеи его используют для нанесения тайных меток, видимых только определённым людям. Например, членам клана, команды или конкретному человеку.
– Думаете, это знак для меня?
– Скорее всего, – произнёс Мистерион и, жестом велев мне следовать за ним, вошёл в «Мечту Букиниста».
Под звон маленького наддверного колокольчика мы оказались в пыльном полутёмном помещении, заставленном стеллажами, которые буквально ломились от разнообразных книг. Шкафы оставляли лишь небольшие проходы, в которые с трудом могли протиснуться два человека. Причём складывалось впечатление, что как минимум за последние пятьдесят лет мы едва ли не первые посетители этой лавки, хозяин которой, полненький старичок в старомодном костюме, обнаружился в дальнем углу магазина, восседающим за стойкой со специальной кафедрой, на которую был водружён огромный старинный фолиант.
– К-хм… – Мистерион тактично постарался привлечь внимание хозяина, увлечённо что-то читающего через увеличительное стекло. – Добрый день, уважаемый…
– О! Посетители! Богдан Павлович Несятников, к вашим услугам, господа чародеи. Что привело вас в мой магазин? Ищите какую-то особую литературу? – он, подслеповато щурясь, посмотрел на нас поверх круглых очков. – Могу предложить замечательный выб…
Взгляд его, скользнув по наставнику, мазнул по мне, а затем буквально примёрз к нагрудной нашивке с клановой тамгой. Через мгновение старичок ожил, чему-то кивнул и, не говоря более ни слова, повернувшись, похромал в сторону неприметной дверки в подсобку. Через минуту он вернулся, держа в руках небольшой сундучок, который тут же был водружён на стойку.
– Вот. Пришлось изрядно повозиться, но заказ вашего клана я выполнил, – прошамкал он, возясь с миниатюрным замочком, а затем, откинув крышку, вытащил обычную безликую тетрадку и аккуратно подвинул её в мою сторону. – Только вот было это тридцать с лишним лет назад. Признаться честно, господин Бажов, я и не думал, что кто-нибудь из вашего клана всё-таки вспомнит о старике Несятникове.
Мы с Мистерионом переглянулись, он слегка кивнул, и я, протянув руку, взял тетрадь под внимательным взглядом прищуренных глаз хозяина лавки. Он словно бы чего-то ждал, а затем, когда мои пальцы коснулись шершавой поверхности бумаги, удовлетворённо кивнул, с хлопком закрыв крышку сундучка.
– Если вашему клану, уважаемый Бажов, ещё понадобятся услуги старого артефактора, непременно обращайтесь! – с достоинством произнёс он, а затем, проковыляв до своего места, уселся на высокий стул и, подхватив лупу, вновь углубился в изучение фолианта так, словно нас здесь уже не было.
Повертев тетрадь, я открыл её и, полистав абсолютно пустые, чуть желтоватые страницы из твёрдой бумаги, вновь посмотрел на наставника. Поймав мой взгляд, Мистерион молча кивнул в сторону выхода. Уже оказавшись на улице, я хотел было повнимательнее рассмотреть свой «трофей», но масочник меня остановил, достал из подсумка инструмент, похожий на щипцы. Аккуратно прихватив ими тетрадь, он быстро спрятал ее в мешочек из чёрного, похожего на кожу материала. Туда же отправились и мои снятые с рук перчатки, после чего мы, не сговариваясь, направились к паровику. Сопротивляться я и не подумал – хватило одного раза, чтобы уяснить, насколько опасными могут быть подобные вещи.
– Третий уровень, Лесинская улица, дом двенадцать «А», – только и пробормотал я, бросив быстрый взгляд на табличку с адресом. – Надо бы запомнить…
Глава 6
Полноценные занятия в Академии начались через десять дней после нашей игры в «Воздушный мяч». В среду двадцать четвёртого сентября – то есть пятого, предпоследнего месяца сезона Древа, вторая половина которого в этом году отметилась дождями, сменившими так радовавшее студентов тёплое и солнечное «бабье лето».
Почему был выбран именно этот день, и чем он отличается от других, например, от понедельника, было совершенно непонятно, но вкупе с ливнем, зарядившим с самого утра, и серыми облаками, плотно затянувшими небо, известие об окончании относительно свободных от учёбы деньков убило праздничное настроение на корню. А ведь сегодня, как распинался вчера Мистерион, с ехидно скептической улыбкой зачитывая нам какую-то явно официальную бумажку: «…особый день для каждого будущего чародея!» Но даже новость о том, что как таковых занятий не будет, а официальные мероприятия, совмещённые с пиром и балом, начнутся в восемь часов вечера в подземном комплексе под главным корпусом, особо не вдохновляла.
Вообще, последняя неделя выдалась откровенно поганой! Мало того что тренировки на свежем воздухе как самостоятельные, так и с наставником, из-за непогоды никто не отменял, так ещё пришлось основной четвёркой выполнить несколько миссий. Два раза ездили на третий уровень полиса уничтожать лилипов, расплодившихся в пустующих и заброшенных зданиях. Приятного в этом деле, надо сказать, было мало, одно только радовало, что более-менее сухо, да и работа сама по себе несложная, противно только на пару с Ленкой выжигать огнём сами гнёзда – уж больно вонь палёного мяса, приправленная несравненным ароматом помойки, оказалась тошнотворной.
А не далее как в понедельник наставник припахал нас на совместную с двести шестой группой зачистку свалки на втором уровне Дмитровского района, где в грудах мусора завелись так называемые «псевдо-кикиморы». Мерзкие твари – падальщики, похожие на раздутых младенцев с подвижными щупальцами вместо ручек и ножек. И самое противное, как объяснил нам Мистерион, они и являлись телами детей, захваченными слабенькими водными духами, которых приманили эманации смерти.
Ещё летом дожди подтопили мусорный отстойник, который по халатности то ли властей, то ли магната, отвечавшего за данный участок, уже давно нуждался в планомерной очистке, потому как бытовые отходы свозились туда регулярно. Видимо, именно так туда и попадали как трупики, так и ещё живые новорождённые младенцы. Никому не нужные дети вечно беременных шлюх из многочисленных борделей с первого уровня и более-менее благополучных жительниц второго и изредка третьего яруса, поспешивших по той или иной причине избавиться от ребёнка.
Грустно, жестоко, но такова правда жизни. Детская смертность среди нижних слоёв населения колоссальна, впрочем, и рождаемость ей под стать. Духи же, обычно безвредные для человека, а потому сумевшие проникнуть на территорию Полиса, легко овладевают телами умирающих в подобных условиях младенцев, и как итог на той же застойной свалке в чавкающей под ногами мерзкой жиже через какое-то время появляются псевдо-кикиморы.