Прибитый к дверной раме «бандит», несмотря даже на торчащий из-под кадыка кончик рукояти ножа, попытался, как мне показалось, заорать. То ли непроизвольно, то ли до последнего исполняя долг перед подельниками, а может быть, просто рефлекторно разваливая челюсть. Пришлось резко метнуться к нему, прикрывая ладонью истекающий кровью рот, а заодно добавить лёгкий удар по солнечному сплетению, чтобы избежать эксцессов. Заодно я проконтролировал комнату, в которой он до этого находился.
Судя по всему, сменщик наблюдателя отсыпался после дневного дежурства, во всяком случае, на это намекал ещё один матрас с отброшенным в сторону одеялом и несколько порожних бутылок «Московской Белой». Еще наличествовал одноразовый глиняный кувшин, в котором уличные торгаши продают квас в разлив и приличная куча цветастых картонных коробок от «Бистро на дом» из соседних забегаловок. В остальном те же голые стены, грязь, в углу свалены какие-то ящики, отдалённо напоминающие армейские кофры.
За спиной практически беззвучно, особенно на фоне шума боя, разгорающегося на нижних этажах, возникла Маша, я же, в свою очередь, скользнул к следующей двери и, резко распахнув ее, проверил очередную комнату. А затем началась рутина. Сама по себе планировка верхних этажей здания, строившегося когда-то как доходный дом, а затем выкупленного кем-то для некоммерческих нужд, предполагала П-образный коридор с нанизанными на него комнатами-номерами и одну большую центральную залу ровно посередине верхней планки этого полукаре. В ней предполагалось проводить разнообразные собрания и прочие мероприятия для постояльцев. Однако часто именно в этих вечно закрытых комнатах действовали «шарашкины-конторы», где опустившиеся экспосадовцы, приехавшие в Полис ради лучшей жизни, на положении рабов, часто с подрезанными сухожильями на ногах, за еду и водку занимались ручной перешивкой ворованных меховых шуб и шапок.
Непонятный грохот и топот нескольких бегущих человек мы услышали, когда уже подходили к лестнице, ведущей на нижний этаж. Сердцезарова сразу же юркнула в одну из проверенных комнат, сам же я спрятался за декоративной колонной, дожидаясь приближения гостей, которые не замедлили явиться. Признаться честно, никогда раньше не видел бойцов тяжёлой пехоты – ни нашего Полиса, ни какого другого, – а именно такой пышущий паром бронированный монстр пёр, словно локомотив Перевозчиков, прямо на нас. В то время как за ним торопились двое мужчин в камуфляже, прикрываясь высокими щитами, похожими на те, что используют жандармы при разгоне бунтов и столкновениях с разнообразными ревнителями народного счастья.
Не знаю, что меня дёрнуло кубарем выкатиться из укрытия. Может быть то, что механический паровой костюм явно начал замедлять бег, а может быть, я услышал щелчки его тяжёлого самовзводного быстрострельного арбалета, как бы то ни было, колонна, за которой я стоял, взорвалась крошевом от многочисленных попаданий тяжёлых заточенных стрел. Едва обретя баланс, я тут же оттолкнулся от стены, кувырком уходя назад и лишь чудом пропуская очередную очередь, а заодно огрызнувшись двумя точными, но совершенно бесполезными бросками ножей.
Сопровождающие же массивную фигуру тяжёлого пехотинца бойцы тоже не стояли на месте, а шустро выскочив на линию со своим товарищем, прикрыли его по флангам щитами, полностью блокируя коридор, и тут же защёлкали лёгкими арбалетами. Уворачиваться от последних оказалось куда труднее, чем от их выплёвывающего шесть стрел разом, но очень неповоротливого и бьющего неприцельно тяжёлого собрата. Особенно при моей не самой выдающейся ловкости, когда коридор сразу показался чрезвычайно узким. Хорошо ещё, что своей задачей лёгкие стрелки поставили отогнать меня от дверей, подставив под залп тяжа, видимо, не рискуя предположить, что против их клики в бой отправили каких-то там деревянных студентов. Ну и не давать мне сблизиться, покуда их коллега уходил на перезарядку.
В общем-то, тут бы мня и достали, если бы умница Серцезарова, словно профессиональный егерь из Запретной Зоны, не высунулась на мгновение из своего укрытия со штуцером наперевес. Грянул выстрел – и девчонка тут же спряталась, и очень вовремя, потому как косяк двери, за которым она скрывалась, буквально вспух от попаданий тяжёлых болтов. Мне оставалось только надеяться, что Машка догадалась отскочить подальше, а самому ринуться вперёд, реализовывая представившийся мне шанс.
Тяж отвлёкся на новую цель, а зазор перезарядки автоматической доставки картриджа с болтами по ленте к его оружию и взвод плеч арбалета, как я примерно вычислил, составлял около двух секунд. Которых как раз хватило моей напарнице, до сих пор не замеченной «бандитами», на то чтобы произвести выстрел. Он пришелся прямехонько в середину щита и оказался вполне результативным, оставив кругленькую чёрненькую дырочку. Атакуемый тяж, не успев ничего понять, уже начал заваливаться назад.
Так что теперь передо мной было одно временно небоеспособное металлическое чудовище, сильно похожее на распухшего «рыцаря» из воспоминаний предка с Альбиона, только с шарообразной дурой на голове, в которой за круглым зарешеченным иллюминатором виднелся боец в лёгком камуфляже, который уже навёл на меня оружие. А также примерно метров восемь расстояния, которые нужно было преодолеть за оставшуюся секунду. И я решился.
Как я понял из воспоминаний, одной из фишек моего клана был своеобразный рывок, который нередко оканчивался атакой. Его применял и Сазим, и принц Огама, которого воспитывала мать. Вот и я собрался изобразить нечто подобное, правда, без тренировок и подготовки, а так, на форс-мажоре и чужих воспоминаниях.
Живица довольно легко пошла в ноги усиленным потоком, и распределял я её по организму примерно так же, как это делали предки, а затем я прыгнул. Можно сказать, «рыбкой», горизонтально полу, и мир вокруг вдруг замедлился. Словно я плыл в самом густом из киселей, которые подают в нашей академической столовой, а там уж, если поварихи расстараются, так ложка просто стоит посреди стакана.
Именно по этой причине я без труда увидел летящий в меня болт, выпущенный щитовиком, а затем, как и принц Огама, закрутился в воздухе штопором – кусок смертоносной стали скользнул в сантиметре от лица. И ровно в этот момент время ускорилось. Я, на остатках инерции перекувырнувшись в воздухе, сразу обеими ступнями врезался в массивную нагрудную пластину тяжёлого пехотинца, заставив его отшатнуться назад, взвыв чем-то в глубине доспеха.
В следующее же мгновение, оттолкнув предплечьем устремившийся ко мне нож бросившего щит камуфляжника, скользнул к выправившемуся металлическому монстру, со всей силы загнал метательный клинок в случайно выбранную рабочую часть тяжёлого агрегата и отпрянул назад от его неловкого взмаха, прямо в прыжке складывая последовательность ручных печатей для «Огненного шара». «Плевок», который так расстраивал меня на тренировках в замкнутом пространстве, оказался куда лучше взрывающегося куска пламени, мгновенно превратив фигуру человека в факел зелёного пламени, в который из-за моей спины, словно в тренировочную ростовую мишень, угодили три метательных ножа.
Впрочем, радоваться тому, что с Машкой всё в порядке, было некогда. Отбросить сломанный арбалет, намертво закреплённый на левой руке доспеха, тяжёлый пехотинец не мог, зато чуть не снёс мне голову правой, на которой прятался штурмовой пневматический молот, вмонтированный в пухлый наручник. Стена, в которую вместо меня прилетел удар, с грохотом обрушилась, оставляя огромную дыру и проход в одну из комнат, но чудовище, рассчитанное на поддержку бойцов в сражениях с такими же неуклюжими монстрами Зоны, было слишком неповоротливо для рукопашной с чародеем.
Ухватившись за его же ударную руку, я закинул себя прямо на спину механизму, где на ранце парового двигателя нашлись весьма удобные скобы, за которые можно было держаться. Не то чтобы я знал уязвимые места подобных аппаратов, всё-таки это секрет, да и видел такую штуковину впервые в жизни, но предположить, что ведущие к рукам и ногам пульсирующие армированные матерчато-каучуковые трубы для чего-то нужны и важны, мог. И естественно, догадался, что по ним под давлением поступает пар, необходимый для работы каких-то механизмов.
За какие-то доли секунды прикинул, как бы получше запихать нож в небольшое забранное решёткой круглое отверстие слуховой щели, успел отказаться от этого плана, а затем придумать новый. Добавив в руку живицы, я резким взмахом отсек одну из трубок, а потом, чувствуя как жжёт даже под перчаткой, подвёл обрубок, брызжущий кипятком и испускающий свистящую паровую струю, к слуховому оконцу шлема и, уже теряя равновесие, заклинил его клинком ножа.
В этот момент меня сбросило с тяжёлого пехотинца, сам он завизжал, да так, что из-за шлема получился натуральный потусторонний вой. Заметался, круша всё вокруг, ударяясь о стены, и побежал вперед, но всё медленнее и медленнее, покуда не рухнул навзничь, так и не достигнув конца коридора.
– Да вы издеваетесь… – пробормотал я, а затем, охнув, сел там, где стоял.
Адреналин слегка отхлынул, и ноги немедленно взорвались адской болью.
– Второй! – Машка вылетела из своего укрытия, отбросив штуцер, и кинулась ко мне. – Где ранен? Что болит?
– Ноги… – стиснув зубы, выдавил я.
– Сейчас-сейчас… – она быстро складывала какие-то печати, а затем, когда руки засветились нежно-розовым, начала водить ладонями над моими нижними конечностями. – О Древо! Сплошные микроразрывы в мышцах! Это из-за того рывка?
– Да… Вылечить сможешь?
– Полностью в полевых условиях – нет! – суетливо ответила молодая чаровница. – Но временно убрать боль и основные последствия – могу. Я сейчас. Не надо сапоги снимать… лучше присядь к стеночке, это быстро. Минута…
– Давай… – кивнул я, выполнив приказ и прижавшись к стенке, а заодно подцепив штуцер, направил его ствол на лестницу вниз, в то время как девушка уже вколола мне что-то прямо в бедро через ткань формы. – Делай, а я пока послежу…