– Что-то часто они сегодня летают, – пробормотал молодой банкир, задумчивым взглядом провожая аппараты.
– Может быть, потому что сегодня очередной приём в честь «Дня Уробороса» в Кремле? – предположил я.
– Вполне возможно, – кивнул молчавший до этого времени артиллерист, а затем нахмурился, повернувшись к чиновнику. – Юрий Рафаилович, а разве вы не говорили, что обязаны присутствовать?
– Жаль, мне пока не по статусу, – грустно усмехнулся всё тот же владелец «Утюжин и Компаньоны».
– А-а-а! – отмахнулся тайный советник. – Публичная часть, на которую тебя, Август, могут со временем пригласить – бессмысленная трата времени! Я туда к вечеру подъеду, когда верхние галереи откроют.
– Хорошо. Подумайте, молодой человек! Обязательно подумайте! – вновь вернувшись к прерванной появлением «летунов» теме, произнёс подполковник, ещё раз протянув мне ладонь. – А покуда позвольте отклонятся… Нужно ехать!
– Эм, Юрий Рафаилович, – последним пожимая руку чиновнику в годах, я чуть придержал его. – Позвольте мне с вами коротко переговорить не как с любителем пароциклов, а как с господином тайным советником при Гидротехнической Службе Стола.
– Слушаю, Антон Сергеевич, – тут же слегка нахмурился толстяк, превращаясь из харизматичного всадника парового коня в серьёзного княжеского чиновника на высокой должности. – Какое у вас дело?
– Я, признаться честно, не знаю, какие вопросы вы курируете в своём ведомстве, – продолжил я, всем своим видом показывая как независимость, так и то, что ничего просить у него, как мужчина мог подумать, не собираюсь. – Но, думаю, что имеющаяся у меня информация вас заинтересует. Дело в том, что примерно в октябре мне приходилось дважды спускаться в канализационные стоки полиса для выполнения определённых миссий…
Быстро, не особо растекаясь мыслью по буфету, я обрисовал чиновнику ситуацию со странными белёсыми человекоподобными тварями, буквально наводнившими тоннели и коллекторы, стоило только начаться сильному ливню. Особенно же я упирал на то, что монстры эти были мне не знакомы, а значит, это какой-то новый вид, который может представлять угрозу для Полиса если не в разгар Сезона Уробороса, то к его концу, когда опять пойдут весенние дожди. А если подобная картина не только на данном участке, а «заражение» идет по всей Москве?
Естественно, ранее я уже отправлял соответствующее уведомление, но то бумага, а я знал, какие завалы бывают в студенческих представительствах Княжеского Стола. И, подозревая, что наша бюрократия может существенно затянуть доставку нужных документов ответственным лицам, решил при оказии продублировать послание высокой шишке устно, заодно упомянув о встреченном мною там же водном элементале.
В общем, я слегка напряг своего нового знакомого, после чего пароциклисты быстренько оседлали свои машины и умчались по кольцу в сторону Таганки, в то время как я, спустившись по пандусу на четвёртый этаж Хамовнического Вала, погнал свой двухколёсный аппарат по Воробьёвскому мосту, откровенно любуясь открытым межплатформенным атриумом, на самом дне которого, поблескивая в солнечных лучах, растянулась водная гладь Москвы-реки. Только добравшись по одноимённому, как и всё в этом районе, проспекту до Мишаниньского района, названного так в честь посада возле Архангельска, из которого в Москву пешком в одиночку через Запретную Зону пришёл учиться наукам Михайло Великий, я спустился на уровень ниже.
Найти нужный дом в глухом лабиринте типовой застройки, где здания были буквально понапиханы между столбами небоскрёбов, а неба в просветах верхних платформ было практически не видно, оказалось той ещё задачей. В первую очередь из-за адской паранойи, которой, как оказалось, страдал нужный мне Анжинерный мастер! Я раза три проехал по первой, второй и третьей улице Зодчих вдоль бесконечных рядов частных зданий, слепленных в процессе строительства в единое длинное строение, прежде чем понял, что что-то здесь не так. Нужного рыжего фасада «Зодчих, 17» на них просто-напросто не существовало! Зато было три шестнадцатых и столько же восемнадцатых номеров.
Я уж грешным делом думал, что Золотых дел анжинер каким-то «волшебным» образом заколдовал свой дом так, чтобы чужаки сами по себе не могли его обнаружить! Однако всё оказалось куда проще: хитрый идиш «вывернул» своё обиталище наизнанку, превратив чёрный ход на глухой проулок в парадный, полностью заложив последний со стороны Зодчих. После чего оформил фасад на эту улицу под соседские дома, так что прохожему казалось, между ними и не могло быть ещё одного одного здания.
Встретили меня не очень-то и приветливо. Два охранника-бугая, явно из бывших бандюков, рубились в карты на перевёрнутом мусорном баке и оживились, похватав самострелы, только когда пыхтение пароцикла стало уже невозможно игнорировать. Впрочем, встретивший меня на пороге скучающий чародей в пятнистой форме и с бледно-голубым ирокезом на практически полностью замотанном бинтами лице сразу же дал понять, что громилы – защита от дурака и мелкой шпаны, и именно он приглядывает здесь за серьёзными людьми.
Узнав, кто я и что мне нужно, он минут на пятнадцать ушёл внутрь дома, оставив меня со скалящими злобные морды стражами. Впрочем, либо им не платили за особую ретивость, либо мой взгляд подсказал, что запугать гостя страшными гримасами не получится, но вскоре они, отложив в сторону свои арбалеты, уже вовсю накидывали друг другу в «Матрёну Семёновну», одну из разновидностей блатной «буры».
В конце концов, чародей, выглянув из специального окошка, пригласил меня внутрь, почти сразу же пожелав реквизировать всё имеющееся у меня оружие, а также желательно ещё шнурки, ремни, пряжки и, судя по взгляду, подумывал связать руки за спиной и надеть мешок на голову. Впрочем, тут в дело вмешался радушный хозяин, лично спустившийся ради встречи со мной в прихожую.
– Ах нет, нет, нет… – буквально проворковал анжинер, оказавшийся довольно крупным и очень худым мужчиной с длинными пальцами и примечательным носом, на котором плотно сидели небольшие круглые очки без дужек, с передвижными кольцами по ободу и кучей маленьких линз, снабжённых разноцветными рычажками. – Лехим, не стоит впадать в такие крайности. Да-а… Это всё-таки мой гость, уважаемый-таки человек. Да-а… Сей юноша спас моего мальчика, а это чего-нибудь таки да стоит. Да-а!
Голос у идиша был мягкий, словно не мужской, но и женским его назвать было бы нельзя, сказывался сильный акцент. При то он был этакий… бесцветный, но сочащийся доброжелательностью, в то время как лицо этого человека казалось высеченным из камня и не приспособленным для каких бы то ни было эмоций, кроме явного осуждения очень недовольного учеником учителя.
– Хм… вы так уверены, что я тот, кем назвался? – поинтересовался я, вздёрнув бровь, тем не менее стараясь не злить чародея-охранника, потому как абсолютно не был уверен, что при необходимости смогу хотя бы поцарапать этого человека.
Спрашивать, откуда он узнал моё имя, с ходу не стал, но вопрос всё-таки приберёг. В том контракте, который он подписал, я значился просто как Бажов из соответствующего клана и никак иначе. Так что, вообще-то, по дороге сюда я приготовился какое-то время доказывать, что я – это я, а не легендарный «верубулюд», которого не стоит слушать, а лучше сразу выпереть за дверь.
Хотя… скорее всего, человек, плотно общающийся не с самой светлой стороной нашего полиса, либо обладал нужными связями, чтобы узнать кто, что и как, либо каким-то другим образом имел возможность получить интересующую его информацию. В конце концов, идиши вообще славятся тем, что якобы знают всё и обо всех, в то время как про них мало кому что известно.
– Таки не были бы вы и не спросили бы. Да-а-а… – всё так же ответил мне хозяин, посторонившись с прохода и жестом приглашая внутрь дома. – А потому проходите, проходите-таки из передней, Антон свет Сергеевич, не стесняйтесь. Да-а… можете звать меня Мишей. Да-а…
– Не против, если я всё-таки буду называть вас Моисей Соломонович? – поинтересовался я у идиша, оказавшись после длинного коридора в просторной гостиной, обставленной довольно затейливо, непривычно, но со вкусом.
– Нет, нет! Как можно для дорогого гостя. Да! – замахал руками анжинер, совершенно не меняясь в лице, так что было совершенно непонятно, прикалывается он или говорит это серьёзно. – Уважьте старого идиша! Да! Зовите меня просто Миша. Да-а.
– Так ведь… – начал было я.
– Понимаю, понимаю! Да! – покивал мужчина. – Культурные различия. Да-а… И всё же, Антон свет Сергеевич, то, что для москвича верно, для московского идиша – сомнительно. Да-а. А вы дорогой гость, потому прощу, Миша и только Миша! Да-а-а…
– Хорошо… – кивнул я. – Тогда вы называйте меня Антоном. А то, признаюсь, неловко разговаривать с человеком намного старше таким образом. Непривычно.
– Антон. Да. Почту за честь! Да-а, – кивнул анжинер и вдруг крикнул куда-то вглубь дома. – Мойша-шан! Мойша! Спустись в холл! Да! Поздоровайся со своим благодетелем, криворукий ниблер! Да!
– Иду тата! Ага! – донёсся детский голос откуда-то с верхнего этажа, и над нашими головами послышался топот.
– Ай! Аккуратнее, косолапый ниблер! Та! – воскликнула молодая женщина. – Чуть не сшиб-таки! Та-а!
С лестницы вприпрыжку спустился уже знакомый мне мальчишка, одетый нынче в чистенькую детскую форму архангельского юнги, разве что без бескозырки, в которой щеголяла богатенькая ребятня в тёплое время года, и, едва сумев затормозить пред нами, вытянулся по струнке, спрятав руки за спиной.
– Вот, Мойша! Да! Познакомься! Твой таки спаситель-избавитель! Да! Антон свет Сергеевич! Да! Настоящий чародей! Да-а.
– Здравствуйте, Антон свет Сергеевич! Ага! Большое вам спасибо! Ага! – звонко, словно из самострела, оттарабанил парнишка, чуть ли не задрав нос к потолку, а затем, хитро блеснув глазёнками на отца, спросил: – А вы правда магию делать умеете? Ага? А то Лехим мне ничего не показывает! Ага! Я прошу, прошу… а он… Ага-а-а…