Самим же птицам пищи вполне хватает. Они питаются ягодами, плодами кустов гуайявы (Psidium guajava) и другими плодами. Родина гуайявы — тропики Америки, но здесь, как и во многих других частях света, она была разведена потому, что из ее плодов получается прекрасное желе. Сейчас можно встретить целые заросли одичавшей гуайявы.
Однако, хотя пищи для прасленского васа-попугая и достаточно, все же трудно предположить, что вся их колония превышает 30–50 экземпляров. В то же время об их жизни известно немного: лишь то, что гнездами для них служат дупла в сгнивших пальмовых стволах, что самка откладывает минимум два яйца и что родители кормят своих птенцов. Сейчас маленькому роду попугаев пытаются помочь. В Валле-де-Мэй развешены «скворечники» из продолговатых кусков полусгнивших сейшельских пальм на высоте примерно семь метров над землей и в стороне от дорожек для прогулок. Но и сегодня, когда я пишу эти строки, неизвестно, чем кончилась эта затея.
Зеленый попугай, некогда, как утверждают, встречавшийся на Маэ и Силуэте, исчез неизвестно куда. Речь идет о сейшельском ожереловом попугае параките (Psittacula eupatria wardi), ближайшие родственники которого живут в Индии. В 1870 году несколько чучел этого вида было отправлено в Кэмбридж. Уже тогда он находился под угрозой исчезновения. В книге Бредли «История Сейшел» говорится, что зеленых попугаев истребили «примерно в 1867 году из-за ущерба, наносимого ими урожаю маиса». Французский комендант Малавуа в документе, датированном 1787 годом, говорит, что эти «попугаи (уже тогда завезенные из Африки)… наносят большой ущерб урожаю».
Взамен исчезнувшего на Маэ появился новый вид зеленых попугаев — карликовый попугай Agapornis cana. Никто не знает как он попал на остров. Может быть, даже был завезен в клетке. Впервые его заметили члены одной океанографической экспедиции в 1906 году, во время посещения Сейшельских островов. Тогда орнитолог Николл писал, что таких маленьких попугайчиков он встречал на Мадагаскаре и Коморских островах, не упоминая, что видел их на Маэ. Это дает основание полагать, что птицы эти были выпущены или просто «сбежали» с экспедиционного судна «Валгалла». Стаи, состоящие примерно из пятидесяти карликовых попугаев, часто можно наблюдать, когда они ищут себе корм в диких травах на западной стороне острова.
В начале колонизации Сейшел было в общей сложности шестнадцать эндемичных видов или подвидов сухопутных птиц. Кроме зеленого сейшельского ожерелового попугая с тех пор вымерла еще одна птица. Она относилась к семейству белоглазковых, названных так потому, что вокруг глаз у них имеются кольца из маленьких мягких, белых перышек. В 1867 году по экземпляру с острова Марианна, находящегося к югу от Ла-Дига, «ле серии» (местное название этой птицы) стал известен как Zosterops semiflava. Еще ее первооткрыватель Эдвард Ньютон считал, что эта птица под угрозой уничтожения. Владелец острова, некий монсеньер Шоппи, сказал ему о своем намерении вырубить лес и на его месте развести плантацию кокосовых пальм. И его не остановило предостережение Ньютона о возможных последствиях для птиц подобного вмешательства в судьбу природы. Сегодня остров Марианна представляет собой кокосовую плантацию, кишащую крысами, и практически не представляет интереса для натуралистов.
Близкий сородич этой жертвы цивилизации, обитатель острова Маэ «уазо-банан» (Zosterops modesta) тоже считался вымершим, но лишь до тех пор, пока различным орнитологам в последние годы не удалось обнаружить небольшие стайки белоглазковых в горных лесах острова. О том, как они выводят птенцов, ничего не известно, но зато видели, что они питаются мелкими насекомыми и нектаром. С той поры, как было принято решение о передаче лесных массивов острова Маэ под заповедник, их существованию ничто не угрожает. Положение по крайней мере двух видов белоглазковых на других островах значительно трагичнее.
Некогда на Сейшелах жила сорочья славка (Copsycus sechellarum), из семейства дроздов многих гранитных островов. Она была известна исключительной красотой пения. Однако уже в 1867 году Ньютон сообщал, что на Маэ она совсем недавно вымерла, а на Праслене она встречается все реже и реже. На Марианне ему удалось отловить несколько таких дроздов для музея.
Впоследствии сорочьи славки разделили судьбу белоглазковых. Своих птенцов сорочьи славки выводят в кокосовых пальмах, и, возможно, виновницами их вымирания являются крысы, которые в поисках орехов добираются до верхушек пальм, уничтожая яйца и птенцов. На острове Фрегат крыс нет, поэтому эти птицы живут здесь до настоящего времени. Крук в 1959 году смог насчитать до десяти пар сорочьих славок, и позднее посещавшие остров орнитологи подтвердили его подсчеты.
Но на Фрегате сорочьих славок подстерегает другая опасность: кошки, разведенные здесь в последнее время и весьма успешно охотящиеся как за птенцами, так и за взрослыми птицами. У сорочьих славок слабо развит инстинкт самосохранения, и они часто становятся жертвами кошек, так как питаются мелкими насекомыми, которых, как правило, ищут на земле. Одновременно у птиц появился новый враг: «мадам Патон» — афроазиатская египетская цапля (Bubulcus ibis). На Фрегате в 1965 году их насчитывалось около сотни. Кроме насекомых и ящериц, они охотно питаются птенцами небольших птиц.
Египетская цапля встречается также на Маэ и Праслене. Нередко ее можно встретить на свалках и рынках Виктории, где ей перепадает кое-что из съестного. Здесь, на Сейшелах, «мадам Патон» выполняет роль «чистильщика», как, впрочем, и в Африке, где она сопровождает дикий крупный рогатый скот саванн. Но на Амирантах, особенно на птичьем острове Дезнёф, у нее дурная слава похитительницы яиц и птенцов. Если она появится на острове Фрегат, сорочьим славкам вряд ли удастся избежать гибели, и их вид займет третье место в списке вымерших птиц на Сейшельских островах. На четвертом месте может оказаться эндемичная райская, или длиннохвостая, мухоловка (Terpsiphone corvina) с острова Ла-Диг — чрезвычайно красивая птица, которую местное население называет «вдовой».
Мухоловок осталось не более двадцати, но найти их не трудно. Я видел трех или четырех мухоловок на Ла-Диге, у берега в кустарнике. Считают, что эта птица предсказывает сырую погоду. В самом деле, она наиболее активна, когда температура воздуха понижается. Да и выводить потомство она начинает в октябре, перед тем, как северо-западный муссон приносит сюда бесконечные дожди. У самки черно-синяя головка и шейка того же цвета, спинка, крылья и хвост — коричневые, брюшко — белое, и от него по плечам и вдоль спинки тянется белая полоса. Самец — целиком черно-синий. У него длинное оперение на хвосте, что подчеркивает сходство с траурным нарядом, и можно предположить, что именно поэтому мухоловок называют «вдовами».
В XIX веке этот вид мухоловок встречался на многих островах. В 1892 году один орнитолог смог «собрать» их Для музея на Марианне, где сейчас они полностью исчезли. На Праслене мухоловки вымерли к 1906 году, на Фелисите в конце 30-х годов, а на Ла-Диге последним представителям их маленького рода угрожают кошки и крысы, мальчишки, разоряющие их гнезда, ящерицы, лазающие по деревьям и питающиеся их яйцами.
В последние годы здесь пытаются объяснить школьникам, сколь уникальна и интересна эта птица, поэтому шансы на выживаемость этого вида несколько увеличились. Но если бы несколько экземпляров мухоловок были перевезены на остров Кузен, жизнь их была бы куда безопасней, чем на Ла-Диге. Дроздам тоже следовало бы перекочевать на Кузен, поскольку на Фрегате им грозит вымирание. Правда, на Кузене их ждет конкуренция с другой уникальной птицей этого острова: маленькой певчей птицей Bebrornis, или Nesillas seychellensis.
Этих маленьких островных дроздов в XX веке также отлавливали на Марианне, где они и получили первое научное описание. Но нет никаких данных, что они известны на других островах, кроме Марианны и Кузена. На Кузене, например, я сам слышал их в кустах под горой. В 1968 году их насчитывалось не более 42 экземпляров. Считается, что там они живут совершенно безопасно вместе с другими птицами, среди которых есть еще несколько эндемичных для Сейшельских островов. Птица-солнце, или нектарница (Nectarinia dussumieri), миниатюрная, летающая обычно над цветами, птичка. По-креоло-французски, как, впрочем, в Вест-Индии и в тропической Америке, ее называют колибри. Правда, она не относится к числу тех птиц, которым грозит вымирание. Это крохотная красивая птичка с вытянутым, острым, загнутым клювом, сине-серой с металлическим блеском шейкой, коричнево-серой спинкой и такими же крыльями, более светлой грудкой, на которой с каждой стороны по одному оранжево-желтому пятну. Их она демонстрирует во время тока. Колонии нектарниц весьма многочисленны в ряде лесных массивов на Сейшелах.
Особого внимания и охраны заслуживают две другие птицы этого островного мира. Одна из них — горлица (Streptopelia picturata rostrata) с винно-красной головкой. На всех более или менее крупных островах этот эндемичный подвид уже исчез, смешавшись с другим подвидом, более крупным серо-синим голубем (S. p. picturata), завезенным с Мадагаскара. Большинство голубей здесь смешанной породы, чаще всего напоминающей завезенные виды, а не местные. Лишь у птиц, живущих на острове Кузен и еще на одном-двух малых островах, среди равнинных кокосовых пальм и в кустарниках, преобладают еще наследственные качества эндемичного голубя. На Кузене в будущем биологи надеются восстановить вид чисто сейшельской горлицы.
На Кузене нет другого эндемичного для островной группы голубя Alectroenas pulcherrima, синеватого, с всклокоченной красной головкой и неоперенной кожей у глаз, который принадлежал вымершему уже после 1830 года на Маврикии роду A. nitidissima. Его погубило отсутствие инстинкта самосохранения, что свойственно почти всем островным птицам. Аналогичной была и судьба рольного голубя Сейшельских островов. В 1787 году Малавуа утверждал, что и горлиц и рольных голубей буквально «можно ловить голыми руками».