Не пришлось…
— Я где? А ты где? А ты в чем?
Его дурацкое кривляние ее немного отрезвило и насторожило, но она постаралась сгладить впечатление, ответив ему правду, только правду и ничего кроме правды.
— Я завтракаю в кафе. Только что съела омлет, ветчину, приступаю к кофе и пирожными.
— Одна? — в голосе мужа прозвучала явная угроза.
— Что одна?
— Одна завтракаешь? Или со своим программистом? — Накал страстей набирал обороты. — Так как?!
— Ген, да ты что?! — Шурочка растерялась, уронив маленькую ложечку на пирожное, прямо в самый центр кружев из крема.. — Какой программист?! О чем ты?!
— Я все видел! Я видел все! — Муж тяжело задышал в трубку и огрызнулся на кого-то, невнятно выругавшись. — Думаешь, я такой дурак, да?! Думаешь, поверил тебе?! И ума у меня не хватит проследить за тобой?!
Иномарка!..
Иномарка?! Это он?! Он следил за ней все это время, а она-то думала… Постойте-ка, но ведь по описаниям иномарка подходила под машину, сбившую старушку. Господи! Неужели этот идиот влез в какое-то дерьмо?! Неужели это он во всем виноват?
— За руки его хватаешь, унижаешься! Он-то знать тебя не желает, а ты вешаешься ему на шею! Сука ты, Шурка! Я ведь убью тебя, как обещал, поняла?! Убью!
— Все не так, как ты думаешь, — начала она было говорить, но тут же замолчала.
Оправдываться, повторять избитые фразы, которые никто, конечно же, и никогда не слышит, было глупо.
Все не так, дорогой, как ты думаешь!
Это совсем не то, о чем ты подумал!
Что там еще есть из извинительного арсенала заподозренной в измене женщины?
У меня никого, кроме тебя, нет! Все не так, тебе наврали! У меня ничего, ну совсем ничего с ним не было!
Кажется, так…
Нет. Ничего подобного она говорить не станет. Бессмысленно это, особенно сейчас, когда в его мозгах все полыхает от ненависти и ревности.
Ай да Верка! Ай да молодец! Устроила ей свидание и тут же сообщила Генке. Молодец, одним слово…
— Нам нужно встретиться, — холодно заметила Шурочка, прорвавшись в короткую паузу между Генкиными угрозами. — Встретиться и поговорить без твоих истерик. Колобок с тобой?
Этого вопроса он не ждал и собирался с ответом достаточно долго. Потом пробормотал изумленно, что нет.
— Пусть так. — Она ему не поверила. — Где встречаемся?
— Мне без разницы, — буркнул Генка все еще недобро, но без прежней запальчивой злобы. — Сама выбирай место своей казни.
— Я тебя умоляю, Гена! — Шурочка через силу рассмеялась. — Если ты не такой идиот, которым тебя представляет твоя бывшая гражданская жена, то должен бы догадаться…
— О чем?
— О том, что я не та женщина, которая станет встречаться с таким лохом, — раз.
— А два?
— А два — я не та женщина, которая станет встречаться с таким лохом в таком людном месте.
— Но ты же встретилась! — завопил он с прежней силой. — Зачем?! Зачем?!
— Первый хороший вопрос, Гена, — похвалила его Шурочка и посмотрела с сожалением на пирожные с оплывшим кремом. Доесть, видимо, не придется. — Это деловая встреча, дорогой.
— Я тебе не верю! — воскликнул он с такой горечью, что она впервые его пожалела.
— Клянусь, Генка. Это была деловая встреча. Этот мужик — сущее дерьмо. Из-за него страдает его бывшая жена.
— А ты тут при чем?
— Его бывшая жена живет теперь со Степаном.
— Со Степаном? Твоим боссом?!
— Ну! С тем самым моим боссом и живет!
— И опять не пойму, при чем тут ты?! — все никак не хотел сдаваться бедный Генка.
Роль обманутого мужа, навязанная ему, никак не вязалась с его собственной самооценкой. Верить в то, что жена говорит правду, очень хотелось. Потому что не верить было жутко страшно, непривычно страшно.
— А при том, что я просто помогаю хорошим людям. При том, что не могу не помочь. И при том, что мне хочется, чтобы эти двое были вместе! Пускай хоть они будут счастливы, раз у нас с тобой не получается! — выпалила Шурочка, совсем не обращая внимания на то, что посетители соседних столиков оборачиваются на нее и прислушиваются к ее пламенной речи внимательно, пожалуй, даже чересчур. — Короче, давай встретимся и поговорим, если ты умный мужик, а не трус и не подонок последний. Ну?!
— Ладно, Шур, ты чего разоралась? — пробормотал Генка, опешив от ее напора. Лучший метод защиты — нападение, он знал об этом, но не был готов к такому отпору. — Давай встретимся. Выходи из кафе и за угол давай. Я там…
— За какой угол мне идти, Ген? — Шура выглянула в окно, пытаясь сориентироваться. — Я сижу лицом к окну сейчас. Мне налево заворачивать или направо? Налево все же? Ладно. Только уж позволь мне заказать себе еще кофе. Этот безнадежно остыл. Подождешь?
— Подожду, — недовольно буркнул Генка. — Заказывай…
На заказ и ожидание у нее ушло минуты три. Потом она тихонечко цедила свой капуччино сквозь стиснутые зубы, боясь обжечь язык. Прошло еще минут пять. Вокруг метались посетители, меняя друг друга за столиками, сновали официанты. Шурочка ничего не видела. Она медленно потягивала свой кофе и все гнала и гнала от себя мысли о причастности Генки к страшному происшествию напротив кинотеатра «Светоч». Этому же должно быть какое-нибудь объяснение. Его не может не быть. Оно непременно отыщется, и он ей все расскажет.
Она взяла сумочку с соседнего стула. Застегнула куртку и пошла на улицу. Подошла сначала к машине, но потом передумала ехать на ней за угол. Недалеко, дойдет.
Левый угол дома она обходила по бордюру. Огромная лужа залила всю дорогу, включая тротуар. А на ней были замшевые сапожки, замочить их было никак нельзя. Где-то в середине ее пути на медленной скорости мимо проехала та самая грязная иномарка. Попыталась притормозить. Сжалился, видимо, Генка над супругой, балансирующей на бордюре на высоких каблучках. Но тут сзади принялись сигналить, требуя освободить проезд, и машина прибавила скорости.
Шурочка спрыгнула на сухой клочок асфальта. Зашла в чужой двор, заметила чуть в отдалении машину, в которой все утро за ней разъезжал супруг. И быстрыми шажками двинулась прямо туда.
Это был «Крайслер». Ну, конечно же, «Крайслер». Год выпуска этой модели она не помнила, что-то из восьмидесятых, кажется. Стекла мало того, что грязные, еще и с легкой тонировкой. Неудивительно, что она не рассмотрела водителя, когда усаживалась в свою «Тойоту» во дворе Верещагиных. А водитель-то, оказывается, был из своих…
Она вздохнула, представив длинное, путаное и изматывающее объяснение с мужем. Она станет говорить, допрашивать, искать истину. Он станет оправдываться, материться, грозить и тоже искать истину, но только свою.
Отыщут ли они ее в нагромождении пустых, гневных, обличительных фраз?..
Шурочка вздохнула, подошла к передней пассажирской двери и, ухватившись за ручку, потянула дверь на себя.
— И где ты только такого крокодила раздобыл?
Она произнесла это, еще не сев в машину, еще не увидев Генку, еще ничего, совсем ничего не поняв. Произнесла, а сама зачем-то оглянулась. Будто позвал ее кто-то. Но позвать-то уж точно никто не мог… Конечно. Там и не было никого за спиной. Кусты, препятствующие обзору так, что подъездов дома не было видно вовсе. Ограждение мусорных контейнеров. И узкий проход между двух рядов гаражей.
Успев подумать, что место выбрано не случайно, что оно как нельзя лучше подходит для казни — обещал же, — Шурочка нагнулась и чуть подобрала левую ногу, чтобы занести ее в салон.
— Привет, — раздалось над самым ее ухом. — А я тебя ждал…
Съязвить что-то типа «Я, милый, тоже» или «А кого же ты еще должен был ждать» она не успела. Вскинула голову в немом изумлении, потому что все, все, все показалось ей незнакомым. Незнакомым и страшным. И голос, что прозвучал у самого уха. И ноги в чужих штанах и незнакомых ботинках, вальяжно раскинувшиеся на полу. И еще рука.., сжимающая пистолет с непозволительно длинным стволом.
Последнее, что Шурочка успела подумать, быстро и нервно заморгав, — что пистолет с глушителем. И Генка не успеет, не услышит и снова ничего, ничего не поймет про нее…
Глава 18
Ему никто не открыл. Отсутствовал Сотников Вольдемар Казимирович, что тут можно было поделать! Он же не знал, что у Степана к нему срочное, просто неотложное дело. И не знал, что тому хотелось покончить с этим делом как можно быстрее и как можно быстрее добраться до дома, потому что там Таня, которая наверняка, вопреки его запретам приготовит что-нибудь. Что-нибудь, особо им любимое.
Не знал и отсутствовал по причине своего незнания. Одному богу известно, куда он мог подеваться — этот Сотников Вольдемар Казимирович. Может, в магазин ушел. Может, за пенсией в очереди стоит в соседнем почтовом отделении. А может, сидит где-нибудь в скверике с газетой и наслаждается приятным ненавязчивым теплом последних сентябрьских дней…
Степан стоял у запертой двери непозволительно долго. И непозволительно долго жал на крохотную кнопку старомодного звонка. Тот верещал без привычных мягких переливов, противно и требовательно, но к двери никто не шел.
Степан оглянулся на соседние две двери. Одна была железной, с глазком, откроют вряд ли, раз так забаррикадировались. Вторая держалась буквально на одной петле. Алкаш какой-нибудь живет, определил он навскидку. Тоже толку мало. Подумал немного и спустился этажом ниже.
Звонить по соседям жутко не хотелось. Нужно было что-то врать, а врать он не особо умел, тем более не умел врать без подготовки. Но уходить ни с чем тоже не хотелось, поэтому после долгих колебаний Степан позвонил в ту квартиру, что располагалась прямо под квартирой Сотникова.
Дверь открыли. На пороге стояла миловидная девушка с учебником. «Неорганическая химия. Одиннадцатый класс», — успел прочитать Степан и обезоруживающе улыбнулся.
— Добрый день, — ответила девушка ему на улыбку и выжидательно на него уставилась. — Чем могу помочь?
— День добрый, — опомнился Степан. — Извините меня бога ради, но тут такое дело…