Я осмотрелся. У стены располагался маленький квадратный стол с причудливой и явно самодельной керосиновой лампой, рядом стоял грубый деревянный табурет. В углу лежала охапка сухой травы, накрытая серой шкурой с проплешинами.
— Это и есть тот самый южный форт, которого ты боялся? — спросил я, осматриваясь по сторонам. — Тоже какой-то банде принадлежит?
Егор хмыкнул. Почесал щеку.
— Нет, не банде. Это дом одного… как бы тебе сказать… которого в пустоши знают все.
Я нахмурился.
— Что, очень страшный человек?
— Понимаешь, Монгол… — начал было объяснять Егор, но тут же осекся. — Не, так ты не поймешь. Короче… — голос его зазвучал медленней и тише, будто речь шла о какой-то великой тайне. — Видел недалеко от вертолетной площадки скелет, из которого меч торчит?
— Допустим.
— Так вот это его работа. И откуда он берет свои мечи, никто понятия не имеет. Освященец он, граалевец или вообще сам по себе и просто его как-то по-особенному пустошь изменила — хрен знает, вот только бури он не боится. Зовут его за глаза Крестоносцем. У нас говорят, он одним взглядом может на человеке одежду поджечь или шею сломать, и что он вообще не человек.
— Как любопытно, — проговорил я, задумчиво потирая влажный от пота висок. — Получается, еще одна ошибка выжившего? — с интересом предположил я.
Егор хмыкнул.
— Многократная. Представь себе безумца с возможностями полубога, и ты поймешь, почему южный форт все обходят стороной. Так что, если вдруг эта дверь откроется, стреляй без промедления. Твоя скорость — наш козырь.
Глава 5Крестоносец
Выслушав Егора, я усмехнулся.
Забавно получается.
Совсем недавно он был незнакомцем и моим пленником. А теперь вооружен и рассуждает не просто как мой напарник, а чуть ли не как командир.
Ну и пусть себе рассуждает.
Лично мне убивать загадочного хозяина этого дома прямо с порога не хотелось. Было бы любопытно поговорить с ним — если, конечно, это окажется возможным.
Потому что способности Крестоносца, которые только что описал Егор, мало вязались с образами юрок. Те экземпляры, которые я видел до сих пор, отличались полной интеллектуальной деградацией. Да, их тела порой претерпевали весьма причудливые изменения… Тут я вспомнил бегающих по потолку уродцев и внутренне содрогнулся. Да уж, в самом деле. Причудливые. Каким образом они умудрялись держаться за потолок, я до сих пор понять не мог. Но в любом случае, судя по рассказам Егора и собственным наблюдениям, сильные изменения естественных параметров сопряжены с полным разрушением высшей нервной деятельности. Все сводится к рефлексам, как у ящеров.
Но этот дом, лампа и запах пищи, царящий в жилище, вполне наглядно демонстрировали, что хозяин здесь на четвереньках не бегает и собратьев не ест.
Или ему действительно поразительно везет из раза в раз, во что я не очень-то верил. Или на все есть совершенно иная причина.
Еще раз окинув взглядом стены, я принялся рассматривать пол.
Но ничего подозрительного на глаза не попадалось.
Егор сначала недоумевающе наблюдал за мной, а потом не удержался и спросил:
— Слышь, а ты сейчас что вообще делаешь?
— Чем пахнет, чувствуешь?
— Ну, жратвой какой-то.
— Вот именно. И где, как ты думаешь, он ее приготовил? На лампе этой разогрел?
Взгляд Егора посветлел.
— А ты смекалистый, — проговорил он. — Давай вместе поищем.
— Думаю, я уже нашел, — ответил я, в последний раз оценивая беглым взглядом открытое пространство стен и пола.
И направился прямо к охапке сена.
Раздвинув сухую траву, нашел в полу небольшую дверцу, ведущую в подвал или погреб. Я отодвинул щеколду, и, схватившись за ручку, поднял тяжелую железную дверцу.
Из глубокого темного зева открывшегося пространства пахнуло уютными запахами живого человеческого дома.
— Лампу подашь? — обернулся я к Егору.
Со светом мы спустились в нижнюю комнату. И в абсолютном молчании изумленно принялись осматриваться.
Здесь, в дикой глуши, где люди прятались от бури в земляных норах, такая комната казалась нереальной.
На деревянном полу аккуратно лежали звериные шкуры — по большей части, козьи. В углу располагалась самая настоящая деревянная кровать с полосатым матрасом, подушкой и одеялом, причем одеяло было сложено вдвое и аккуратно накрывало постель. Над кроватью на стене висели рога лося. В углу рядом с кроватью на деревянной стойке красовался большой меч с посеребренной рукоятью и богато украшенными ножнами — я не очень хорош в альтернативной ювелирке, но на простые стекляшки эти прозрачные бело-голубые камешки с темными прожилками похожи не были.
Может, Крестоносец — проходчик? Отсюда и все его способности.
Вдруг ему удалось отыскать то, о чем в мое время все только мечтали — мир с разумной жизнью? Какую-нибудь цивилизацию средневекового типа? Потом вернулся и на фоне стресса немного тронулся. Или мутация у него произошла таким образом, что задела память, мыслительные процессы или восприятие реальности.
Он же не обязательно идиот, просто модель поведения может соответствовать не нашему миру, а тому, другому.
Такое иногда случается с людьми нашей профессии.
У противоположной стены располагался большой грубый стол с простым набором посуды, водой в глиняном горшке, мешочками с крупой и вязанками сушеных грибов.
Посреди всех этих припасов важно стояла портативная туристическая печка с дымоходом, уходящим в дыру на потолке. Сверху на горелке остывал котелок, испуская будоражащие аппетитные запахи — судя по всему, хозяин покинул жилище не так давно.
В углу рядом со столом уютно расположился подвесной умывальник с большим ведром под сливом и тазик с мыльной водой, в которой что-то отмокало.
Потом мой взгляд упал на ровные ряды поленьев под столом.
Я присел, вытащил пару штук наугад.
Береза.
И печка ведь дровяная. Стало быть, это не какой-то неприкосновенный запас диковинной добычи, а расходники для ежедневного применения.
А в округе — ни одного деревца.
— Откуда у него столько дров? — спросил я Егора.
Тот озадаченно уставился на полено в моих руках.
— Да хрен его знает, Монгол. До диких земель отсюда еще тащиться и тащиться. Даже представить себе не могу, чтобы кто-то аж оттуда на своем горбу дрова таскал.
Он поднялся и жадно втянул в себя запах гречневой каши. Приподняв крышку, аж крякнул от восхищения.
— Может, пожрем немного? А, Монгол?
— Не боишься, что у тебя от его пищи может что-нибудь отпасть или, наоборот, вырасти? — со смехом спросил я. — И кстати, может, у него какой-нибудь транспорт имеется?
Егор отрицательно покачал головой, разочарованно опуская крышку на котелок.
— Никогда об этом не слышал. Да и в доме не вижу никаких признаков — ни ключа, ни баклажки с маслом, ничего же ведь нет.
— Тоже верно, — вздохнул я.
Если доставлять сюда дрова так трудно, почему бы не использовать для приготовления пищи какое-то другое устройство? Нет возможности разжиться? Или уже переселиться в дикие земли.
— А как вы сами еду здесь готовите? — спросил я.
— Здесь никто не готовит, — отозвался Егор. — С собой сухпай берем. Кто побогаче, затариваются консервами и газовой горелкой, вот и вся готовка.
— Ясно. Короче, атаковать Крестоносца с порога мы не будем, — сообщил я о своем решении Егору. — Мне нужно поговорить с ним.
— С хера ли? — хмуро спросил тот, пристально разглядывая камни на рукояти меча.
Я бросил деревяшку под стол.
— Когда ты полез говорить с Медведем, я тебе такие вопросы не задавал. И кстати, что это было? Я было подумал, что у вас реально есть какие-то договоренности, а оказалось, ты просто полез на рожон.
Егор нахмурился. Отвел глаза в сторону.
— У нас все равно не было бы шансов остаться в его шахтах, — хмуро. — Их там полсотни в броне, и по одиночке они не ходят. Сделай мы что-нибудь Медведю, умереть легкой смертью нам бы никто не дал. И всем остальным из моей группы — тоже.
Ах вот оно что.
Всем остальным из группы! Так он из-за той рыжей, что ли, подставился?
Вот уж чего не ожидал от такого человека, каким мне показался сначала Егор.
— Понятно, — с усмешкой проговорил я, поднимаясь. — Как там ее зовут? Элка? Энка?
Он повернулся ко мне с таким лицом, будто я ему в воду плюнул.
— А вот нихера тебе не понятно. Ее зовут Эмма, парень. И если ты при мне еще хоть раз заговоришь о ней в таком тоне, будто про какую-то общаковую девку, я больно ударю тебя по лицу. Я воспитываю ее с семи лет, и эта девочка — единственное, что я ценю в этой жизни больше самой жизни. Своей, твоей, и еще чьей бы то ни было. Вот теперь, надеюсь, тебе действительно что-то понятно.
У меня как-то сразу отлегло.
Безусловная привязанность к ребенку в пояснениях не нуждалась.
Да и прямота Егора мне понравилась.
— Вопросов больше нет, — сказал я. — Вот только если она тебе так дорога, чего с собой-то не взял для надежности?
— Пффф, ты правда думаешь, будто выглядел как что-то надежное? А там — свои парни. Хоть и небольшого ума, но все чем-нибудь мне обязаны и вообще нормальные люди.
— Ну, тогда все хорошо.
— Типа того, — вздохнул Егор. — А поводу Крестоносца… Ты правда думаешь, что он с тобой разговоры говорить станет?
— Это уже мое дело, — ответил я. — Ты главное вперед не лезь и не пали без разбору.
Егор фыркнул, пожал плечами.
— Да говно вопрос, — весело отозвался он. — Если тебе так надо — ладно, давай так и сделаем.
И он ухмыльнулся себе под нос такой многозначительной улыбкой, что я понял: этот начнет стрельбу еще до того, как бедный Крестоносец успеет дверь открыть.
Я тяжело вздохнул.
Надо пока убрать его куда-нибудь подальше. На всякий случай.
А потом мой взгляд упал на невзрачную тумбочку, грустно стоявшую в паре с табуреткой у стены напротив лестницы.
Это был последний объект маленького жилища, который я еще не обследовал.