У меня от услышанного брови поползли на лоб.
Я сначала ошарашенно посмотрел на парня, а потом, уже вопросительно, на своего спутника.
Радостный энтузиазм, который еще секунду назад был написан на лице Егора, как-то сразу поблек.
Но удивлен он явно не был.
— Так у нас ведь живодерню еще зимой нашли и прикрыли, нахрена он тебя сюда притащил? — сердито спросил он, опуская оружие.
Парень пожал плечами. Опять прислонился затылком к стволу.
— Прости, не догадался об этом спросить, — с усмешкой на тонких губах проговорил он. — А теперь, после бычьего рога в брюхе, как-то уже слегка поздновато.
— Да уж… — пробормотал я. — Похоже, люди у вас здесь тоже славные. Не только коровы.
— Коровам, кстати, плохо от такой диеты, — сказал парень, повернув ко мне голову. — Так говорят. Но на границе столько мяса бесхозного валяется, что они не могут устоять. А потом уже не могут отказаться, хотя это подрывает их здоровье.
— Кстати про здоровье, — снова подал голос Егор. — Что-то ты очень хилый для донора.
— Четвертая группа крови, — коротко пояснил парень.
— А-аа, ну тогда понятно… Интересно, сколько же ты стоишь?.. — задумчиво протянул Егор.
Я мрачно зыркнул на него.
— Даже не думай, — проговорил я.
Бородач с укором покосился на меня.
— Да я же исключительно в порядке информации. А так-то че. Мы ребята не такие, у нас хрены золотые, ядра — чистый изумруд… — напел он себе под нос и тут же перебил сам себя резким окриком. — Давай уже, спускайся вниз, контейнер ходячий! Сниму тебе наручники. Они же электронные, с кодом? Сейчас аккуратненько прострелим коробку, и контакт разорвется.
«Ходячий контейнер» недоверчиво усмехнулся.
— То есть если бы ценность представляла моя голова, вы бы ее продали, а печень-почки — религия, что ли, не позволяет?
Егор уставился на парня с недобрым прищуром:
— Щас договоришься, я тебе другую коробку прострелю. Тебя как звать?
— Евгений, — ответил тот.
— Так вот, Евгений, лично я мог бы выпотрошить тебя прямо здесь. За неуважение к старшим. Но у моего великодушного друга сегодня кошерная суббота, так что возрадуйся и ползи сюда, пока не передумали.
Хмыкнув, я только головой покачал.
Егор-Егор. У него просто талант быть любезным. На месте Евгения каждый второй после таких слов предпочел бы общество коров, честное слово.
Но парень, задумчиво смерив нас обоих внимательным взглядом, тем не менее принялся спускаться.
— Надо сказать, тебе повезло куда больше, чем твоему конвоиру, — сказал я ему, разглядывая покойника у дерева. — Как так вышло, что ты в наручниках успел на дерево взобраться, а он со свободными руками — нет?
— В отличие от него я не праздновал свою поимку, мешая водку с самогоном.
Егор вздохнул.
— Видать, совсем у Сереги дела пошли набекрень. Давай, вытяни руки перед собой! Вот так и держи…
Я надеялся, что выстрел отпугнет животных, но он, наоборот, привлек коров к нашему дереву. Как юрки, те потащились на громкий звук, хаотично натыкаясь друг на друга и издавая утробные звуки. Но вскоре успокоились, а через час и вовсе разбрелись по лесу, так что среди вызолоченных солнцем сосновых стволов то тут, то там проглядывали пятнистые бело-рыжие туши.
Первым с груши сполз Егор. Брезгливо скривившись, проверил карманы трупа и нашел в нагрудном кармане куртки пожеванную электронную карту и мятую пачку сигарет. Пистолет невезучего Сереги оказался прямо под его спиной.
Ироничная смерть, ничего не скажешь.
Егор вытащил магазин, пересчитал оставшиеся патроны — всего четыре.
— Отдай Женьке, — предложил я. — Ему же еще куда-то дойти надо.
Поколебавшись, Егор передал оружие пареньку.
— Так уж и быть. На.
— Спасибо, — ответил тот Егору, глядя при этом на меня. — Буду считать, что я тебе должен. Может, еще увидимся.
— Ага, иметь такого крутого мужика, как ты, в должниках — это, конечно, елдец какая удача, — фыркнул Егор. — Бывай, доходяга!
— И тебе не хворать, — с тонкой улыбкой ответил парень. И бодрым, легким шагом отправился прочь от нашего ветвистого убежища.
А мы пошли в другую сторону.
Через несколько метров я вдруг заметил в траве гильзу.
Судя по тому, что рядом не было ни подбитой коровы, ни следов крови, Сережа этот был пьян до свинячьего визга. Нахрена же он в таком состоянии потащился сюда, да еще и со своим «контейнером»?..
А Женя хорош, да. Не растерялся. И вообще не выглядел ни разу испуганным. Или нервная система очень крепкая, или жизненный опыт богатый, несмотря на молодой возраст.
И тут я вспомнил еще кое-что.
Коровы жрали внутренности. Ничуть не смущаясь проспиртованности своего деликатеса. Конечно, можно допустить, что этим чокнутым тварям такие вещи без разницы, но и находясь рядом с трупом лично я вообще не ощутил алкогольного амбре. Запах свежей кровищи и содержимого кишок — конечно, тот еще букет, отобьет какие угодно другие запахи. И я бы вообще не обратил на это внимания, если бы такая деталь была одна. Но когда их несколько…
Я обернулся на Женю, но тот будто сквозь землю провалился.
— Любопытный парень, — проговорил я. — Очень и очень любопытный…
— Чего? — бодро переспросил Егор, попыхивая добытой сигаретой.
— Ничего, — махнул я рукой.
— Вообще он мог стоить даже больше, чем приличная машина, — сказал он, удерживая сигарету зубами.
— Предлагаешь начать людей расчленять? — нахмурился я, а Егор вдруг заржал.
— Ну а что, опыт-то уже какой-никакой имеется! Ручки, ножки…
Я вспомнил нашу мясную лавку в подвале Крестоносца и тоже улыбнулся.
— С тобой не поймешь, когда ты серьезен, а когда шутишь.
— Да ну, потрошить живых людей — это уж совсем днище, — отозвался тот. — Но помечтать-то можно.
— О деньгах за чужую печень?
— За такое деньгами не расплачиваются. Только чистый аполлоний! Крошечные плюшки весом по пять грамм, в алюминиевой колбе с крышкой. Красота!
— А ты откуда знаешь, как за это расплачиваются? — нахмурился я.
— Видел, — уже на полном серьезе ответил он. — В тюрьме, где работал. Я эту самую колбу лаборанту до самого пищевода в глотку затолкал. Потом жалел, правда. Надо было себе забрать…
Так, переговариваясь между собой, мы с Егором бодрым шагом топали через лес, зорко поглядывая по сторонам. Сосны постепенно смешивались с лиственными деревьями, а потом и вовсе пропали. Пожухлая трава незаметно сменилась зеленой и упругой. Все чаще стали попадаться заросли кустарников, в которых время от времени виднелись очертания вросших в землю железных бытовок или разрушенных кирпичных стен. Еле заметная тропинка, по которой мы шли, постепенно превратилась во вполне внятную дорогу, по которой явно время от времени ездили машины.
А потом, наконец, мы вышли к лагерю дикарей и вольников.
По периметру небольшого поселения были вкопаны бетонные столбы, промеж которых в несколько рядов была намотана колючая проволока, и венчалось все это ограждение большими железными воротами, небрежно выкрашенными темно-зеленой краской прямо поверх ржавчины. С внутренней стороны на створках развевались язычки каких-то объявлений.
А внутри уже во всю кипела жизнь! Несколько одноэтажных и двухэтажных домов справа от въезда были буквально окружены людьми. Выглядели те по большей части как байкеры, скрещенные с охотниками — мохнатые бороды, цветные наколки, ножи на поясах, ружья и пулеметы — за спиной. Приметив среди прочего барахла два ПК-На, я не удержался от улыбки.
Надо же. Оказывается, это не такая уж музейная редкость у них, как я предполагал.
А еще не такой уж редкостью оказались протезы из металла. Некоторые явно кичились своими хромированными руками и ногами — начищенные до блеска все эти чудеса инженерии изрядно контрастировали с футболками неопределяемых цветов и перепачканными штанами.
Они пили пиво из жестяных банок, толкались, гоготали о чем-то своем. Присмотревшись, я увидел, что на одеялах прямо на траве лежат всякие хозяйственные товары: бруски мыла, обрезки ткани и кожи, какие-то инструменты. Между упаковками женских прокладок виднелись коробки с патронами, носки и трусы соседствовали с машинным маслом, проводами и переходниками разных видов и направленности.
Слева вдоль дороги рядами располагались палатки. Причем не легкие туристические, а настоящие армейские, вмещающие до десяти человек. В которые входить можно, не наклоняя головы. Рядом с палатками тоже сидели люди. С железными кружками в руках, с сигаретами. Возле одной зеленой палатки, расположенной на краю лагеря, лежал брезентовый мешок с человеческим телом внутри. В том, что это было именно тело, а не просто сверток с какими-то пожитками, сомневаться не приходилось, потому что со стороны завязок из мешка торчали не поместившиеся внутрь синюшные ноги. Впрочем, они никого не смущали — люди с кружками или банками пива, не прерывая своей жизнерадостной беседы, спокойно переступали через покойника и шли дальше по своим делам.
За палаточным городком располагалась, по всей видимости, ремонтная мастерская — несколько открытых железных контейнеров со всякими железками и шинами, эстакада с мини-грузовиком и два помятых автомобиля, ожидающих своей очереди на осмотр и починку.
В сущности, на этом весь лагерь заканчивался. Не считая здоровенной кучи прошлогодней пожухлой картошки слева от ворот, уже почти колосившейся от проростков.
Мы даже еще не подошли вплотную к воротам, а я уже почуял ее затхлый, подгнивший запах.
— Киберпанк, который мы заслужили, — иронично констатировал я.
— Ага. И бабло, которое мы просрали, — хмуро добавил Егор, срывая с ворот один из трепещущих язычков. — На, полюбуйся!
С бумажки на меня в упор смотрела маленькая цветная фотка нашего недавнего знакомца, безопасного и безобидного паренька по имени Евгений.
— «УВД ТЦ-Владимир за совершение ряда особо тяжких преступлений объявляет розыск Евгении Турбиной, по прозвищу Юджина, она же Зеленая…» — прочитал я.