Рита с жизнерадостной улыбкой расстегивала пижамную рубашку Анны, подготавливая свою пациентку к вечернему умыванию — прямо здесь, в кабинете, поскольку госпожа Селиверстова категорически отказалась возвращаться в больницу, пока не будет новостей о ее внуке.
— Ну вот, с пуговицами мы, кажется, справились. Теперь мы подложим под спину свежую простынь… — как ребенку, комментировала свои действия Рита под хруст адаптивной машины.
— Не «мы», а «ты», — раздраженно поправила ее Анна. — В конце концов, именно за это я тебе и плачу. И вообще, прекрати это бормотание. У меня репликация, а не старческая деменция, так что я и без объяснений вполне понимаю, что ты делаешь и зачем.
Рита ничуть не обиделась и не огорчилась. Только с улыбкой покачала головой.
— Ну это как вам будет угодно, госпожа, — отозвалась она, ловко снимая с Анны пижамную рубашку. — Только вы все молчите, да еще такая бледная, что я чувствую себя так, будто покойника обмывать собираюсь. Вот и болтаю без умолку, чтобы хоть как-то у нас тут поживее стало.
Анна усмехнулась.
— Ну, в некотором смысле ты не так уж неправа. Ведь больше восьмидесяти процентов головного мозга в этой черепной коробке уже мертво. Прямо сейчас я говорю с тобой, и даже понятия не имею, какие нейроны при этом использую — старые, или их виртуальную копию. Или вообще молодые и новые в другом теле, которое находится в пятнадцати километрах отсюда в Нейротике. А еще у меня чешется левое колено. Но я не могу понять, у этого тела оно чешется, или уже у другого.
— Так чего же тут понимать-то, почесать надо — и дело с концом, — весело отозвалась сиделка и по-хозяйски потерла коленку Анны. — Ну что, получше?
— Не уверена.
— Давайте-ка еще потру. Вот так?
— Да, так лучше.
Рита повернула свою госпожу на бок и принялась снимать с нее брюки, одновременно подсовывая под голое тело чистую белую простынь.
Анна закрыла глаза. Но и с закрытыми глазами она продолжала видеть себя будто бы со стороны — так, как это умеют все красивые женщины и артистки: старое тело, освещенное до последней складки безжалостными лампами и покрытое мурашками от легкого озноба, как уродливая тушка мертвой птицы в витрине мясного отдела.
— Ничего, скоро вас новенькую привезут из лаборатории, — подбодрила Рита свою госпожу, будто прочитав ее мысли. — … и вы сможете следить и за этими коленками, и за теми. А потом и вовсе про эти забудете. Будете молодая, красивая — глаз не оторвать!
Анна устало опустила веки.
Да уж. Как будто это так просто. Недаром большинство людей предпочитают финальную стадию репликации переживать под снотворным — двойственность ощущений сводит с ума.
Но Анна терпела. Ее мучил страх, что если она погрузится в бессознательное состояние, то проснуться в другом теле может уже не она, а ее копия, не имеющая ничего общего с изначальной личностью, кроме одинакового набора привычек и воспоминаний. Поэтому для нее так важно было осознавать и физически ощущать все стадии переноса.
Это само по себе тяжелое испытание.
А тут еще и проблемы с Никитой.
— Я видела ваши фотографии в юности, — продолжала свою болтовню сиделка, ловко обтирая Анну мягкой губкой, обильно смоченной в теплом бальзаме для тела. — Вы же отказались от эстетического дизайна?
— Отказалась, — кивнула Анна. — Будет использована генетическая копия безо всяких изменений.
— Вот уж в самом деле, что там улучшать в такой-то красоте! Та-аак, теперь на другой бочок…
Одна из сенсорных панелей на столе вдруг посветлела, очнувшись от состояния сонного ожидания, и раздался мелодичный перезвон сигнала вызова.
Анна вздрогнула. Нахмурилась, нетерпеливым жестом оттолкнула от себя пухлую шоколадную руку сиделки с душистой губкой.
— Прими вызов и подай мне гарнитуру, быстрей! — приказала она.
Рита без возражений бросилась к компьютеру. Неуверенно ткнула влажным пальцем по зеленой трубке, схватила со стола гарнитуру и осторожно закрепила ее на голове хозяйки.
— Так хорошо? — спросила сиделка.
Анна махнула расслабленной рукой.
— Годится. Теперь пошла вон.
Рита торопливо подвернула края простыни, прикрывая обнаженное и влажное тело своей госпожи, чтобы та не замерзла, и поспешила из кабинета. И только когда дверь за ее спиной закрылась, Анна ответила:
— Да, Георгий. Теперь я вас слушаю.
— Госпожа Селиверстова, у меня есть новости, — сказал ей в ухо молодой мужской голос — резкий, энергичный. — Я перепроверил записи всех камер наблюдения в клубе — они, как вы и предположили, все оказались правленные. Однако мне удалось получить видео, снятое системой безопасности личного автомобиля одного из посетителей…
— И что там? — переспросила Анна, прислушиваясь к размеренным ударам сердца в груди.
— Ваш внук действительно покинул клуб один.
— И вы позвонили, чтобы сообщить мне это? Вы издеваетесь? — безэмоционально проговорила она.
Все-таки хорошо, что ей сделали укол.
Молодое тело, в которое по частям переносили ее сознание, бурлило гормонами, и только медицинские препараты помогали удерживать под контролем такие проявления эмоций, как учащенное сердцебиение, повышение артериального давления и прочих физических всплесков, которые могли привести к нежелательным последствиям.
— Ни в коем случае, — возразил голос. — Если позволите, я продолжу.
— Что ж, попробуйте.
— Примерно через час после его ухода клуб посетил переодетый в штатское капитан Якушев.
Лицо Анны преобразилось. Оно стало живым, почти красивым, глаза с ненавистью расширились.
— Якушев? Это ведь шавка Аверина, если я не ошибаюсь.
— Ну… Я не в праве давать подобные характеристики, но абсолютно согласен с вашим определением, — со сдержанной улыбкой в голосе ответил Георгий.
— Так, и что дальше? Вы нашли его?
— Нет, но зато я узнал, что ни в какой Пекин Аверин не улетал. Дальше я по полной воспользовался полномочиями, которые вы предоставили мне и допросил его прислугу и поверенного — настолько глубоко, насколько позволяют мне мои способности. К сожалению, без осложнений не обошлось…
— Это не имеет значения и не ваша забота, — перебила его Анна. — Вам удалось что-то узнать?
— Да. И дома, и в офисе он не появлялся со дня исчезновения Никиты, а еще поступила информация…
В динамике вдруг стало тихо.
— Георгий? Георгий, вы здесь?..
На сенсорной панели все погасло.
— Ну вот… — пробормотала Анна. Стиснув зубы, она с трудом приподняла руку и дважды нажала на кнопку повторного вызова на левом наушнике.
Вызов приняли сразу.
— Прошу прощения, я проезжал через зону покрытия блокировщика связи. В общем, информация подтвердилась. Господин Аверин действительно осуществил вылет на личном вертолете примерно через два с половиной часа после ухода Никиты из клуба и примерно через полтора часа после краткого появления там Якушева.
Тут эмоции Анны вырвались из-под контроля успокоительного, и сердце ее больно и ускоренно забилось.
— И куда он… Направился? Куда повез моего мальчика?
— На территории Москвы посадка нигде официально не зарегистрирована. Но я сейчас еду прямо на площадку и хорошенько допрошу дежурных. Думаю, что-нибудь удастся узнать.
Анна обессиленно обмякла в кресле.
Теперь она уже почти не сомневалась, что во всем виноват этот ублюдок, вышедший когда-то из ее утробы. Подонок. Мерзавец. Мразь.
Без его ведома этот пес Аверин и пальцем бы не посмел тронуть наследника!
Адаптивная машина надрывно захрустела, замигала красными лампочками и встревоженно запищала, напоминая о том, что плата за лишнее волнение может быть слишком высока.
Анна глубоко вздохнула. Потом еще раз, и еще, пока писк не прекратился.
Если бы только она не была так уязвима сейчас!
Тогда все было бы по-другому.
Тогда бы она сказала Георгию: «Приезжай».
Именно так. Приезжай сюда, немедленно, и допроси не каких-то там дежурных, а моего сына, которого мои люди притащат сюда любой ценой не позже, чем через час. И допроси со всей жесткостью, перемешай у него в голове все серое вещество в сраный кисель и пусть те ответы, которые он тебе даст, будут последними членораздельными фразами в его убогой жизни!
Но прямо сейчас Анна Сергеевна не могла пойти на такой риск.
Сначала надо встать на свои новые, длинные и очень крепкие ноги, а уже потом можно начать ломать ноги этому выродку, который и в самом деле возомнил себя настоящим главой корпорации.
Ну да ничего. Она быстро напомнит ему свое место.
А что касается Никиты…
Какой же ошибкой было позволить ему расти в собственной семье! Почему она допустила такое? Видимо, и правда стареющий мозг теряет свою продуктивность.
Если бы только Анна хотя бы догадалась взять у него биологический материал! Желательно, до того, как этот идиот начал портить свое здоровье веселящими препаратами и прочей ересью.
А потом придушить собственными руками и больше не думать об этом.
Какие блестящие данные, просто изумительное сочетание генов!
И какая же безмозглая голова у этого мальчика…
— Проверьте пустошь, — мрачно проговорила Анна.
— Что, простите?..
— Я говорю, проверьте пустошь! Станцию. Если в деле замешан мой проклятый сын, он мог приказать отвезти Никиту туда. Идиот одержим идеей идеальной трансформации. Допуск я вам пришлю.
— Хорошо, как скажете, — отозвался голос из динамика. — В таком случае, я отправляюсь на Тихорецкий аэродром?
— Ни в коем случае. Иначе об том мгновенно узнает мой сын. Там стукачей больше, чем транспорта. Я вышлю вам координаты места, куда надо ехать.
— Как скажете, Анна Сергеевна.
— И благодарю вас за проделанную работу. Мой начальник безопасности заслуживает отдельной похвалы за то, что указал мне на вашу кандидатуру. Я более чем довольна. Держите меня в курсе, вне зависимости от времени суток и результата.
— Как пожелаете.
— Тогда до связи.