Если парень не врет и действительно работал надзирателем в тюрьме, то должен быть осведомлен о возможных побочках разных седативов. Таких, например, как провалы в памяти.
— Я не помню, — пошел я ва-банк.
Егор остановился.
Озадаченно посмотрел на меня.
— В смысле… Совсем?
Я остановился. Посмотрел ему в глаза, уверенно и прямо.
— Я не помню, — повторил я. — Ни про пустошь, ни про города. Некоторые вещи просто вывалились из памяти подчистую. Это достаточно исчерпывающий ответ для тебя?
Егор приблизился ко мне. Добрую минуту всматривался в зрачки, словно пытался напрямую увидеть мысли в моем мозгу.
— Ну, если так… Тогда могу предположить, что на вертушке ты не прилетал, — задумчиво проговорил он. — Наоборот, это вертушка прилетела за тобой. А ты, с мешком и раной на руке, не то граалевец, не то еще хрен знает кто, вляпался в прошлую или позапрошлую бурю, получил способность, как сучий везунчик, и выжил. Мозги у тебя, конечно, потекли. Но не настолько, чтобы бегать голышом по пустоши, но достаточно, чтобы потеряться в реальности… Парень, да ты просто ходячий клад! Одного только не пойму — почему доставка-то не сработала? Где тот, что должен был встретить тебя?..
— На том свете, — коротко ответил я. — А теперь пошли дальше.
— Это ты так в город торопишься? — усмехнулся Егор. — А пропуск у тебя есть?
— А туда нужен пропуск?
Егор усмехнулся.
— Монгол, мы живем в мире контрольно-пропускных пунктов. Даже в общественную сральню он нужен, не то, что на вход в город из пустоши.
— И как его получить?
— В Москву или Владимир — никак. Там пропуска выдают только тем, кому надо. Просто так человеку со стороны туда вообще не попасть. Вот в Денисовку или в Коломну — другое дело. Там можно пройти медосмотр, отсидеть в карантине и получить заветную карточку. Если, конечно, ты эту шнягу переживешь, поскольку по сравнению с карантинным боксом даже тюрьма строгого режима — высококлассный отель. Вот только нахрена тебе в город, парень? — хитро прищурился Егор. — Ты же, судя по всему, какой-то экспериментальный образец. И варианта два: из тебя делают или блаженного, или убийцу, но в любом случае перспективы сомнительные. И как только ты явишься для прохождения медкомиссии, пьеса будет окончена, еще даже толком не начавшись — тебя ведь будут искать. Тем более, ты своего сопровождающего замочил. Но у меня есть к тебе деловое предложение. Ты поможешь мне в одном дельце, а я потом помогу тебе с пропуском. Готов выслушать подробности?
Такой наглости не ожидал даже я.
Сначала невольно улыбнулся, а потом не удержался и рассмеялся.
— Погоди, я правильно все понял? Ты меня вербуешь?
— Это сейчас почему-то так прозвучало, будто я не работу тебе предлагаю, а клею, как сучью девку, — пробурчал Егор.
— То есть я должен поверить, что после того, как я подгонял тебя дулом в спину, ты прям-таки жаждешь видеть меня своим напарником в каком-то деле?
— Вообще-то это нихрена не смешно, — с укором сказал мне Егор. — В моей группе не так уж много людей, и их подготовка…
На этих словах откуда-то издалека вдруг донесся раскатистый, гулкий звук взрыва.
Прервав разговор, мы оба закрутили головой, пытаясь найти источник.
И мы его нашли. Дым поднимался в небо именно там, где мы оба ожидали — в районе оставленной позади станции.
— Да ёпта! — с бесконечной усталостью в голосе воскликнул Егор. — Еще на одного идиота меньше стало. Или на двоих сразу…
— Или на троих, — добавил я.
— Не, — покачал головой Егор, глядя, сощурившись, на пятно дыма. — Эмка не дура, хоть и девка, — уверенно заявил он. — Я сам ее учил.
Бородач вздохнул и с бесконечной тоской сплюнул в песок.
— Беда здесь с приличными кадрами, Монгол. А неприличные мрут вон, как мухи, — проговорил он. — И кстати, — Егор указал рукой вверх. — Вон там, над дымом. Видишь сраное коричневое небо?
— Окись железа? — предположил я.
— Ну это хрен ее знает, что там за окись. Ты свечение видишь? Будто немного зарница вспыхивает.
Я присмотрелся к темным тучам, и вскоре в самом деле увидел едва заметную вспышку.
— Ну и?.. — спросил я.
— Буря будет, Монгол. Теперь уже совсем скоро. И если мы в нее вляпаемся, будет такая жопа, какой ты со своей укороченной памятью и представить себе не можешь. Так что нам бы ноги в руки и валить поближе к родным пенатам…
Я хотел было наконец-то спросить, что же тут за бури такие, но вдруг осознал, что на заднем плане его звучащего голоса медленно нарастает посторонний шум.
— Т-сс! — резко сказал я. Егор умолк, а я прислушался.
Вертолет.
Сюда летела еще одна птичка!
Объяснять мне ничего не пришлось.
— За мной, беспамятный! — крикнул Егор, подхватившись на ноги. — И мешок свой не забудь, его с высоты видно будет, как говно на снегу!
Я рывком закинул рюкзак на плечо и рванул следом за Егором.
Мы бежали в гору на холм по мягкой серой пыли, увязая в ней по щиколотку. Взобравшись на верхушку, мы поскользили вниз, время от времени прикладываясь задницей к мягкому склону.
Вертолетный гул нарастал.
— Сюда! Живей давай! — прикрикнул Егор, со всех ног рванув от подножия холма к небольшому валуну, одиноко возвышавшемуся посреди унылой равнины.
Подскочив к камню, он поддел невидимый край крышки и сдвинул в сторону железный лист, прикрытый маскировочным слоем приклеенного песка и небольших камней.
Он скользнул в подземелье первым.
— Лови рюкзак! — крикнул я, отправляя свою ношу вдогонку спускающемуся по железной лестнице вниз Егору.
Судя по крепкому мату в ответ и глухому стуку, поймать он рюкзак все-таки не успел.
Не теряя ни секунды, я спустил на лестницу ноги и закрыл лаз крышкой, которая оказалась не такой уж тонкой и легкой, как я думал сначала.
Разом стало совсем темно и тихо.
На всякий случай я взял поудобней ПП, направляя ствол вниз.
И позвал:
— Егор, ты где?..
Глава 4Норные жители
— Егор, ты где⁈ — крикнул я, но вместо ответа до меня донеслось невнятное урчание и чавканье.
В памяти мгновенно всплыла недавняя история с человеком-пауком. Особенно та часть, где он уже отбегался. И окровавленное лицо людоеда.
Если такой нападет на безоружного…
— Егор, держись! — крикнул я, и сделал то, что первое пришло в голову: вскинул ствол вверх и выстрелил прямо в железный лист у себя над головой.
Жуткий грохот в замкнутом пространстве больно ударил по ушам. Оглушительный звон в голове вытеснил все остальные звуки. Через образовавшиеся дыры в наше подземелье попал свет, и я увидел в полутора метрах под собой очертания брошенного рюкзака.
В считанные секунды я уже стоял ногами на земляном полу узкого вонючего коридора с округлым сводом.
В звенящем мраке вспыхнул белый луч.
Егор.
Он сидел метрах в трех от меня, скорчившись у стены, и судя по перекошенному лицу с шевелящимися губами, вероятно, ругался себе под нос. В руке у него был невесть откуда взявшийся фонарь.
— Ты там целый⁈ — крикнул я, пытаясь перекричать собственную глухоту.
Он повернулся ко мне. Убрал руку с шеи, демонстрируя след от укуса и кровь на ладони.
— Так, слегка об зубы поцарапался! — крикнул он в ответ, надсаживая горло. — Вампиры нашей эпохи, ёпта! Туда уползли, суки, — махнул он рукой вглубь коридора. — Двое! Только не стреляй больше, а то у меня уши нахрен отвалятся.
— Ясно, — проговорил я, глядя на отметину — по большому счету и правда ничего страшного. Если, конечно, не брать во внимание возможность заражения черт знает чем.
А потом я заметил большое темное пятно на колене у Егора. Нахмурился.
— Кровь? Тебя еще где-то зацепило?
— Да если бы, — брезгливо сморщился он. — Это один из ублюдков на меня обоссался с перепугу. Хотя, если честно, винить его в этом трудно.
Я забрал фонарь у Егора из руки и посветил вглубь тоннеля.
— Ничего не вижу. Откуда они здесь взялись?
Егор хмыкнул, поднялся.
— Так у подземелий люков-то приваренных нет. Жесть отодвинь — и здравствуйте, гости дорогие. Вот всякое отродье и попадает иногда.
— Так их таких, получается, немало по пустоши бродит?
— А ты думал, что удостоился приветствия эксклюзивной делегации, что ли? — оскалился Егор в мою сторону. — Что ж, жаль тебя огорчать, но тут такого добра — как собак нерезаных.
Я осветил фонарем пространство вокруг себя. Заметил возле рюкзака еще один фонарь и какой-то сверток в брезенте.
— Аптечка? — спросил я.
— Нет, запасные аккумуляторы.
— Ясно.
Я вытащил из кармана один из прихваченных со станции пластырей.
— На. А то кто знает, какую заразу они на своих зубах носят.
Егор хмуро зыркнул на меня из-под кустистых бровей.
— Да всю, сука, таблицу Менделеева, — буркнул он, забирая пластырь. — Хотя вообще лучше бы ты мне оружие дал.
— Согласен, — кивнул я. — Сам об этом только что подумал.
И протянул Егору ножны с клинком.
Тот удовлетворенно крякнул. Забрал свой нож.
— Конечно, я бы мог сказать, что рассчитывал на кое-что другое, но и это сгодится.
— А ты ждал, что я тебе ПП отдам и спиной повернусь? — усмехнулся я.
Егор хитро взглянул на меня.
— Было бы неплохо… — так мечтательно протянул он. И тут же спохватился. — Нет, я не в том смысле! То есть я в том смысле, что просто, знаешь, ну, рука тоскует…
При этом он сделал такой неоднозначный жест, что я рассмеялся.
— Эй, ну не в том смысле тоскует! — уже нахмурился Егор, осознав свой прокол. — А в том, что… Ну… — он вздохнул. — Что, походу, иногда лучше заткнуться.
— Вот это правильно, — сквозь смех согласился я.
— Ты даже не представляешь, насколько. Поздновато, конечно, говорю, но здесь бы нам шуметь поменьше. А то на звук другие уроды прийти могут. Из числа тех, что считают себя нормальными.
— Как ты неласково о своих собратьях, — заметил я.