— Отчего же, — ровно ответила Лиза. — Сад прекрасен, вы правы.
— А от и хорошо, что с нами, — прогудела Флора Михайловна. — Умная-то завсегда сначала делом занимается. А которая ваша-то снедь, Елизавета Львовна?
Тут Лиза могла бы попасть впросак, но благодаря Лаки она не только могла сказать, что лежит в ее корзине, но и даже знала как эта корзина выглядит. Лир Лэрд умудрился ее зарисовать. Рука у него была точная, поставленная и «свою» корзину Лиза сразу узнала среди прочих, невольно испытав чувство признательности.
Ей говорили, что он работает на стороне ее врагов. Но заботы от него она видит куда больше, чем от других.
Да.
Дел было не так чтобы много. Провести ревизию всего, что есть и запросить недостающее у того, кто принимал у себя охоту, то есть, у Акулины, которая выступала в роли хозяйки. Впрочем, по обычаю гости старались не ударить в грязь лицом и привозили с собой даже больше положенного.
И вскоре Баранова уже перечисляла вслух завтрашние явства, попутно отмечая на листе бумаги то, что уже имеется и чего не достает.
— Запеченная говяжья шейка — одна штука, жареные петухи — четыре штуки, свиной окорок — один, а хватит ли нам одного? — обратилась она к Флоре Михайловне.
— Да куда его? — размеренно вопросила цветочница. — Еще зайцев зажарят на костре.
— И то правда. Значит, два пирога с телятиной, два пирога с ветчиной, два пирога с капустой, четыре порции бараньих ребер…
— Еще два пирога с языком, — подсказала докторша, бледная голубоглазая дама. Кажется, это были ее первые слова за весь день.
— Сладких пирогов не вижу, — озабоченно ответила Психея Аполлинарьевна.
Мы все лопнем на этом пикнике, думала Лиза, упаковывая приборы в специальные чемоданы под вскрики полицмейстерши:
— А рыбные пироги?! Рыбные-то где?
В это время служки занесли несколько корзин с огурцами и зеленью, и женщины оживились перебирая их. Старому обычаю — снедь на охоту готовится руками жен, а не служанок — здесь отдавали должное с большим удовольствием. Вот отец всегда собирался сам и говорил, смеясь, что это мужское дело. Лиза пристегнула кожаным ремешком последнюю вазочку для цветов и закрыла чемодан. К его крышке крепился раскладной столик. Удобно. Дома остался такой же. Правда, он был всего один — старенький и потертый. Им хватало. К горячим источникам в Туманную долину они выбирались, наверное, раз или два в год.
— Все-таки окорок нужен еще хотя бы один, — снова заволновалась Баранова. — На природе аппетит удваивается, а у нас молодежи много.
— Ты лучше подумай, — пробасила Флора Михайловна, поправляя платок на необъятной груди. — Раскладные стулья-то может подводами с вечера отправить? Оне-то медленно пойдут, так и не успеют за нами завтра.
— Не растащат?
— В лесу? Что с ними за ночь случится? Да, братия и покараулить могут, — Флора пожала плечами.
— Ну, об этом сама договаривайся с Акулиной, — женщины переглянулись, словно знали что-то… забавное. Лиза бы тоже не отказалась узнать, но делиться с ней никто не собирался.
Зачем эта охота вообще нужна? Тревога вдруг скрутилась в груди в тугой узел, и Лиза чуть не охнула, пугаясь накрывшей ее паники.
— Не надо ехать, — шепнул кто-то в затылок. Девушка быстро оглянулась. Угол за ее спиной был пуст, лишь шелестела, колыхаясь на открытом окне, невесомая кисея занавеси.
Глава 51
Охота или ловитва, как говорили в те века, пользовалась у наших предков большим уважением. Доподлинно известно, что еще при Высоцких царская охота почиталась делом не столько необходимым для пропитания Двора, сколько как достойное развлечение высоких родов, позволяющая демонстрировать удаль вне военных походов. Традиция сложилась так, что Владыки отдавали предпочтение охоте соколиной. Псовая же вошла в обиход дворянской усадьбы уже после воцарения Державиных, во времена куда более спокойные.
Из учебника истории профессора Кручинского
Северяне относятся к охоте со всем почтением, но даже в наш век прогресса старики предпочитают использовать белое оружие. Так они называют рогатины и ножи. Но это уже отмирающая традиция. Молодые охотники вовсю применяют оружие черное, огнестрельное. По этому поводу есть у них спор: старшие считают, что такое дело грех, потому как не честно, и оскорбляет зверя и лес. Молодые смеются над предрассудками. Надо сказать, что поверья о перевертышах, которые знали тайны леса и могли менять облик, в провинциях весьма живучи. В прежние времена у северян даже была мода числить среди предков этих омерзительных богопротивных созданий, с которыми боролось наше Просвещение и Ее Королевское Величество!
Из донесения тайного агента, архив королевского Дворца
Свинья скажет борову, а боров растрясёт городу
Народная присказка
Ночь уже уступила время дню, но сумерки еще прятались в тенях, давая полусонным людям сполна прочувствовать прохладу, которую пока не разогнала бледная, едва затеплившееся заря.
Лиза поежилась. Ее охотничий костюм был теплым, но в прозрачном холодном воздухе отчетливо витал запах изморози, заставляя против воли передергивать плечами.
Дамы выезжали одни, мужчины еще в темноте отбыли к Заячьим Камням, покинув гостеприимный кров Провинциала. Сам он, конечно же, никуда не поехал — лицам духовного звания такие развлечения не полагались — и сейчас на правах хозяина на пару с верной Акулиной наблюдал за тем, как дамы рассаживаются по моторам.
— Не по правилам, конечно, ране-то охота конная была, а вот так — баловство одно, — сказали густым баском над Лизиным ухом, и девушка удивилась, оглянувшись: как Флора Михайловна при всей ее корпулентности умудряется двигаться так бесшумно?
— Мужички-то уж поди у самих Заячьих Камней, там их с вечера Чаройский ждет со всей своей псарней, — продолжала купчиха.
— Псарней?
— А как ты думала? Нешто наши господа за зайцами сами бегать будут? — хохотнула собеседница. — Псарня у Чаройских знатная. Старый бы за сынком да дочками так смотрел, как за собаками своими. У него не забалуешь, если ты псом не родился. Он за Флейтой больше убивается, да с Фаготом милуется — эта пара прямо с ним живет. С одной ложки ест, в койке спит. И вот куда семье с ними тягаться?
Лиза недоуменно взглянула на Флору.
— Та клички это! — хохотнула собеседница, верно истолковав взгляд. — Услышишь, как славно поют. У него все своры по голосам подобраны. Мастер он в этом. И то правильно. Всегда так и было в прежнее-то время. А сейчас мало кто может такой сворой похвастаться, а на наших землях так и вообще таковых не осталось. Смута-то не только господ кончила, но и собак повывела, да и слуг знающих тоже. Ну, что ты на меня глядишь? Думаешь, Чаройский на псарнях своих саморучно убирается? Я тут одна така дура середь белой-то кости, в землю руками сама лезу вперед девок своих. Да, что говорить? До Смуты-то меня сюда бы не позвали!
Она наклонила голову и чуть фыркнула:
— Ну все, разобрали мягкие-то. Пошли вон к тому мотору, там сиденья деревянные, не по нраву им. Ишь, пожалели свои зады-то. А там всего два места, и водитель, вишь от? Он отдельно сидит. А нам с тобой того и надо.
Пожалуй, да. Лиза полночи раздумывала, с кем она может оказаться и какие разговоры придется вести. В этом смысле, Флора Михайловна показалась ей не худшей компанией.
Они чинно подошли под благословение Саватия и получили от сладко улыбающейся Акулины по наручному амулету с камушком:
— Брат Саватий самолично над ними всю ночь молился.
— Ишь ты! — восторженно взвизгнула купчиха и смачно поцеловала камень. Акулина довольно и торжествующе улыбнулась.
— Не снимайте, — наказала. — И никакой беды с вами не случится. Братова молитва вас будет хранить.
И купчиха, и Лиза отвесили синхронный поклон. Саватий покивал им, обозначив улыбку уголками губ. В темных глазах его, казалось, ничего не отражается.
— Стало быть, не бывала, девонька, на псовой-то охоте? — спросила Флора Михайловна у Лизы, когда они заняли свои места.
— Нет, — рассеянно ответила она и отвернулась к окну. Водители, как солдаты, выстроились перед Провинциалом, ожидая его напутствия.
За спиной Акулины мелькнула высокая фигура. Лиза невольно вгляделась в нее, уловив что-то знакомое и вдруг узнала женщину в послушническом платье. Это была та самая баба с пайбой, с которой она повздорила в самохуде, уезжая из Полунощи.
Откинувшись на спинку действительно жесткого кресла, девушка задумалась. Второй раз она видит ее здесь, и, судя по платью, не случайно. Но Лиза сама не могла сформулировать то, что ее настораживает во всем этом. Но что-то неопределённое словно царапалось изнутри, не давая покоя.
Может быть, Лиза просто все преувеличивает?
Колонна, меж тем, тронулась с места и легкий ветерок загулял по салону — перегородка между пассажирами и водительским местом, почему-то больше напоминающим седло на шесте с притачанной к нему сумой, а не современное нормальное кресло, не была опущена. Лиза покосилась на Флору. Та хмуро крутила в толстых, но ловких пальцах, выданный ей амулет. Свой Лиза не туго затянула на запястье и сейчас свободно болтался на левой руке, наровя попасть в ладонь.
Моторы уже бойко выкатывались из ворот Замка на дорогу один за другим, чтобы позже, не доезжая Межреченска, свернуть в беломорший бор, который, словно длинный язык неведомого горного тролля, острым и узким краем делил смешанные леса. Лиза с любопытством разглядывала этот пейзаж.
Здесь не стояли берёзы вперемешку с осинами и рябинами, и кустарник не затягивал землю, надежно пряча ее от человеческих глаз. Нет, лишь темные ели, силуэтами напоминавшие мрачных столичных работниц в юбках-колоколах, стояли по одиночке и хмуро смотрели с высоты на нежданных гостей.
Да, росли они не кучно, а на отдалении друг от друга, словно каждая стремилась оградить себя от близкого общения с товарками. Их нижние ветки спускались до земли, образуя невысокие, но гу