до такой степени.
Что ж, когда лир Лортни встанет, и сделает то, что должен, его совесть будет чиста.
Изменник будет уничтожен. Любой поднявший руку на Посланника Королевы грозит Миссии Королевства. Майкл заигрался. Имберия ничего не потеряет.
Мысль о том, что ничто не мешает его тюремщикам убить его позже, Посланник старательно отгонял.
У него впереди еще столько всего! У него юная невеста! Свадьба, прекрасная жена, будущие дети! Да, своему незаконному сыну он всегда помогает, но… Но нужны те, кто продолжит род Лортни официально, при всем нежелании лира связывать себя узами брака! Впрочем, именно сейчас его желание жениться, вопреки обыкновению, было не в меру сильным.
Лир Лортни опустил веки. Это невыносимо!
Кошка взвыла второй раз. Теперь Лир Посланник отчетливо услышал в отчаянно взвившемся возгласе откровенный страх, и вдруг внутренне усмехнулся. Чужая боязнь всегда приятна на вкус и отдает пикантной остринкой на нёбе.
Он всю жизнь терпеть не мог кошек. Словно какой-то внутренний голос при виде мелкой хвостатой твари шептал ему: убей! Никогда не знаешь, кто рядом с тобой — милая домашняя зверюшка или перевертыш, прячущий свой человеческий взгляд в уголках прищуренных янтарных глаз.
Его предки положили не одну жизнь на тропах охоты, сражаясь с этими тварями. Рыцари Лортни избавили Имберию от перевертышей раз и навсегда. Еще кудрявым мальчуганом, читая семейные хроники в старой библиотеке родового замка, маленький Артур сжимал кулачки: О! Он будет достоин своих прадедов, мимо него не пройдет безнаказанным ни один перевертыш!
Горное гнездо — гряда на севере любимой страны, отделяющая Имберию от Старых, или как говорят у Кайзера, Исконных земель — помнит войну, которая шла почти век. В преданиях, что сказками ходят по землям кайзера, их называют колыбелью инолицых. Оттуда всё это богомерзкое племя и расползлось по цивилизованному миру.
Но разве Бог являл людям звериные лики? Разве не Грах скрывает свою суть под густой шерстью?
Церковь возопила, моля верных чад о справедливости и служении.
И род Лортни возглавил истребление перевертышей. Лортни первыми откликнулись на зов Святого Следствия.
Святые псы истребили богомерзкое племя. А потом еще полтора века выслеживали одиночные пары, уничтожая их не щадно, не жалея ни котят, ни седых котов на подгибающихся от старости лапах.
От веков гонений страдали и обычные кошки, и люди, лишенные проклятого дара. Было время, когда одного подозрения было достаточно, чтобы попасть в пыточную Святой службы, потому что Водный суд сочли недостаточным.
И вскоре вся имберийская цивилизация праздновала победу над инолицыми, чествуя род Лортни.
Но они все были слепы и наивны. Рыцари не победили перевертышей. Те затаились и скрылись в Северной Империи! Иначе откуда взялась Пума?
Договориться с шинайцами ей не составило труда. Своих богов эти идолопоклонники рисуют именно в зверином обличье.
Как он сам был слеп! Он полагал, что его шинайцы благодарны ему за то, что он сохранил их никчемные жизни! Открыл им весь мир! Разве они бы жили так, если бы не лир Лортни?
Вот цена его доброты и доверчивости! Они нанесли удар в спину с истинно шинайским коварством!
Кошка в саду вдруг заверещала точно зверек, пойманный в силок, но тут же стихла. Да что они оглохли всем посольством, что ли?
Раздражение тугой петлей захлестнулось вокруг грудины, мешая дышать.
Или они все заложники этих шинайцев? Святое Небо, лир Лортни сам ввел этих дикарей сюда, фактически вручив им свою безопасность!
Или это Майкл-Михаил отдал какие-то распоряжения? Вот и Дерба не пришла, хотя казалось бы… должна была явиться сразу. Она же приехала? Или ее концерт по какой-то причине перенесли? Почему никто не явился с докладом?!
Глаза защипало и лир снова опустил веки. Под ними было горячо и в груди невыносимо давило. За эти дни лир Посланник плакал больше, чем за всю свою длинную жизнь.
Мастера Нианзу, который склонился над ним, он не услышал, а почувствовал. Раньше он почему-то не обращал внимания на то, как бесшумен этот шинаец.
Он всегда с уважением относился к его умениям, не смотря на то, что шинайцы для таких чувств слишком низки! Сейчас же лир Посланник с ненавистью смотрел в узкие глаза мастера, который не покидал его, кажется, ни на мгновенье. Нианзу вдруг усмехнулся. Это была снисходительная усмешка взрослого, который видит все потуги наивного ребенка…
Лир Артур задохнулся от ненависти. Нианзу озабоченно покачал головой и принялся растирать сначала большие пальцы лира, потом мизинцы, затем указательные. Против собственной воли лир Посланник чувствовал, как удушающее чувство отпускает его, а сердце бьется куда ровнее.
Сволочь!
Неприятная гадкая двуличная шинайская сволочь! Но как же он хорош в своей работе! Даже жаль такого казнить.
На окно, судя по легкому, еле слышному звуку, запрыгнула кошка. Нианзу закончил массаж и медленно развернувшись, склонился, замерев, в глубоком поклоне.
Лира Лортни внутренне передернуло. Он слушал шуршание ткани и давил в себе бешенство — как это не достойно! В его покоях, в покоях потомка рыцарей Лортни, истребителей нечести, вольготно чувствовала себя одна из богомерзких тварей, а он — он лежал, беспомощный, весь в ее власти! Какой позор!
— Приветствую тебя, Искуснейший, — раздался мелодичный голос. — Поднимись, мастер Нианзу! Мне нужна твоя помощь. Осмотри эту несчастную прислужницу имберийского нечестия! Я старалась не сильно ее помять, но она просто бешеная. Пришлось менять облик, чтобы слегка придушить ее, иначе мы бы носились по этим кустам до утра.
И без того недвижный лир Лортни замер, цепенея, не веря своим ушам. Этот голос! Голос! Нет! Не может быть! Этого просто не может быть! О, Небо! Чем мы прогневили тебя?!
Мал смотрел на сучок. Сучок был уже близок к тому, чтобы выскочить из своего гнезда, но что-то его еще удерживало в плохо струганной доске. Какому-нибудь будущему постояльцу однажды ночью повезет, и прилетит ему в лоб… Хотя кто сюда ночевать залезет? Мал скривился. Он плохо спал ночью: солома в спальнике, что ему выделили, сбилась комками, кажется, еще в правление Александра. Или что они туда напихали? Тряпок добавили, что ли, каких?
Вот же повезло, так повезло. Он смежил веки. Наступающее утро не радовало. И все происходящее с ним напоминало дурной водевиль. Все это уже было в его жизни, и теперь точно повторялось — в ускоренном варианте, из тех, что поплоше.
Ночевка на чердаке, управляющий трактиром в жилетке…
Нет, здесь сам хозяин, управляющего ни старшего, ни младшего нет. Тут таких не держат, не тот уровень… а все одно рожа наглая и всегда слегка недовольная. Но младший управляющий на работников так смотрел, а этот хозяин — на гостей.
А место у него хорошее. Эх!
Хозяина бы поменять, на умного да рачительного, который не будет подсовывать гостям гнилой матрас по цене столичного номера.
— Ежели, милгоспдарь, цена не нравится, то на улице, за оградой, бесплатно.
То-то многие тут медленно едут или напротив, быстро гонят. Выбирают другие трактиры для ночлега — все делают для того, чтоб миновать «Золотую подкову». А ведь, если тут ум да руки приложить — царевать можно!
А этот… Дурачина. Вот потому и одет похуже, да и словеса так, как его городской собрат, не плетет. Младший-то в «Мелетине» тот еще мастер зубы заговаривать. Никогда прямо ничего не скажет.
Вспомнилось невольно подслушанное в предпоследний день его, Мала, спокойной жизни.
— Вот смотри, — мягко и ласково говорил младший управляющий новенькой работнице, нанятой мыть посуду. — Давай посмотрим на ситуацию со стороны. Представь, что говорим мы сейчас не о тебе. Вот, мы, уважаемое заведение, нуждаемся в некой услуге, а именно: нам каждый день надо мыть тарелки. Логично же нанять для этого отдельного человека, так?
— Так, — растерянно отвечала та.
— Мы положили ему плату за вымытые тарелки. Нам нужны тарелки чистые, я даже скажу, безукоризненно чистые тарелки. Так?
— Так, — неуверенно согласилась девчонка.
— У нас уважаемое заведение, мы не можем себе позволить подавать гостям угощение на плохо вымытых тарелках. Плохо вымытая тарелка — это оскорбленный гость. А оскорбленный гость — это значит, что…?
— Что? — проблеяла бедолага, несколько часов отстоявшая у чанов с горячей водой и кипятком. В него окунали каждую тарелку после мытья.
— Убытки! Можем ли мы позволить себе нести убытки? Скажи мне, вот ты как думаешь?
— Н-нет. Не можем.
— Умница! Такое заведение, как наше, не может позволить себе, во-первых, потерю репутации, а еда, поданная на грязной тарелке — это несомненная потеря репутации. Ты знаешь, что такое репутация? Ну, я так и думал. Ничего, у тебя еще все впереди, милая. Так на чем мы с тобой остановились? А! Во-вторых, мы не можем позволить себе убытки. И я, как управляющий, что должен сделать? Вот ты, моя хорошая, представь себя на моем месте! Что нужно сделать?
— П-перемыть?
— Правильно, нанять другого человека, чтобы он вымыл грязные, но якобы вымытые, тарелки снова! Но согласится ли он делать эту работу бесплатно? Если мы заплатим и первому, и второму мойщику, то мы снова будем в убытке!
— Я могу просто перемыть! — отчаянно воскликнула новенькая. Ага, сообразила, куда клонит хитрый змей.
— Зачем? — и Мал услышал снисходительную улыбку в голосе управляющего. — Зачем мне доверять важную работу человеку, который уже зарекомендовал себя отрицательно?
Мал поморщился и пошел дальше по своим делам. Грязной посуды он сам не терпел, да только и младший был не прав. А девчонку Мал потом видел со своего чердака. Она понуро брела по улице.
Не заплатили.
Посуду, конечно, никто не перемывал. А зачем? День-два, и найдется новая дуреха, которая старательно отдраит все тарелки на совесть, а потом уйдет, понурясь и глотая слезы, припечатанная вердиктом младшего управляющего: «У нас за плохую работу не платят». Но, если ей повезет, и на работе будет Старший управляющий, то она получит свой грош и даже поработает какое-то время, пока не попадет на зубок младшему.