— А ведь я чего-то могу не знать, — проговорил император и закончил мысленно. — Последний приказ сестра может отдать и не дожидаясь кончины царственной Матери. Любому черномасочнику, почему нет? Но тогда… Тогда надо признать, что пока я гонялся за дикарями в Южных морях, сестрица выстроила огромный заговор.
Или так начинается паранойя? В юности Майкл кричал во время студенческих застолий, стуча кружкой об стол, что думать вредно, и трактир отвечал на его заявления дружным ревом. Почему бы не поддержать парня, который заплатил за всех? В пятнадцать лет Майкл еще не умел ценить деньги, а ночная жизнь столицы ему нравилась до безумия. Во Дворце такого не было! Когда он за месяц выгреб свое годовое содержание, и казначей ему отказал, Майкл очень удивился — деньги, оказывается, заканчиваются. Это как?
Точно, дурень — королевский.
— Думать вредно, а то можно до чего-нибудь додуматься! — его ночные приятели охотно ржали. И юный принц на самом деле думать не хотел. А додумался вот — логики в его умозаключениях ни на грош, есть только упрямая уверенность, что он прав в своих догадках.
Майкл прижался лбом к холодному стеклу и вгляделся в улицы: если Винтеррайдер его поддержит, игра пойдет совсем иначе. Однако, у него самого под боком лир Лортни со своими шпионами, а это проблема. Конечно, Мей права…
В конце центральной улицы кто-то мчался на хорошем коне в направлении Дворца — Майкл прищурился: камзол дипломатов Имберии? Он нашел глазами шпиль посольской миссии — от нее в сторону Дворца отъезжал мотор: что-то случилось? Но тогда лир Лортни поехал бы сам, а он предпочитает карету: ее же нет. Впрочем, дай Лортни волю, он бы и по улицам Темпа разъезжал на плечах бронзовых невольников.
Лир Посланник… Майкл вдруг широко улыбнулся. Уж не заболел ли он? Как же тебе удалось это провернуть, плутовка Мей?
Если бы винтовая лестница позволяла, Император сбежал бы по ней вприпрыжку.
___
*Кхэ, в современной транскрипции «сэ» — в «нашем мире» древний китайский инструмент и, что скорее всего, предок цинь (гуцинь), это своего рода лежачая продолговатая цитра, под струнами которой находится полый ящик. Инструмент имеет очень давнюю историю, и считается, что современную форму он приобрел еще в эпоху Хань. При этом сам инструмент упоминается в древних книгах, которые создавались в XI–VI вв. до н. э. При желании, послушать как звучит современный цинь не трудно: в рунете достаточно записей. Музыка может быть разной, порой весьма бодрящей. В тоже время под звуки цинь хорошо медитировать, думать и спать (ладно-ладно, автор шутит).
Глава 13
Заходит как-то купец в столичный кабак. У него сделка удачная случилась,
он отметить хочет. И орет, значит, как обычно, во всю глотку:
— Человек! Водки! Плачу сто золотых! На все! Неси!
Приносят ему несколько ящиков самой лучшей водки.
— И икры неси! Тоже на сто золотых, — кричит купец. — Угощаю.
Приносят три тазика икры. Народ, прочюхав, начинает подтягиваться ближе.
Все пьют, едят. Купец, напившись, засыпает прямо
в одном из тазиков с икрой. И тут заходит мещанин откушать кабацкой еды.
А народу много, мест нет, все лавки заняты. Только рядом с купцом
есть край свободный. Делать нечего, присаживается новый гость
и ласково так подзывает полового. Говорит:
— Мне водочки 100 грамуличек и уточку, пожалте. Уточку запеченную…
И яблочко ей туда. Да. Прямо, значит, с яблочком… В афедрончике.
Половой, ошалев:
— Чего?!
Мещанин:
— Уточке яблочко в окорочка покладите, сударик.
Половой — удивленно:
— Куда уточке?
Мещанин как заорет:
— Я вам деньги плачу! В гузно! Утке!!! Яблок!!!
Купец просыпает, вскакивает:
— И мне яблок в гузно! Сто золотых плачу! Неси!
Из сборника анекдотов Северной Империи
Один князь поехал на воды, дабы поправить свое здоровье. Там он встретился с графом из Кайзеровых земель, который одно время служил министром у своего правителя. Поскольку оба, князь и граф, были людьми света, то вскоре сошлись на короткой ноге, а пуще всего полюбили играть в карты совместно, забыв, так сказать, все распри между странами. И так они хорошо общались и нравились друг другу, что как-то за картами князь, не чинясь, спросил графа:
— Скажите, чего, собственно, вы ищите в Империи,
то интригуя против нас, то откровенно пытаясь воевать из века в век?
В ответ граф вздохнул и, не отрываясь от игры, ответил:
— Это все наша страсть к путешествиям, мой друг. Страсть к путешествиям и любопытство: про свои земли мы все знаем, а с ваших дохода еще не получали.
Байка, рассказанная одной княгиней про своего папеньку и его жизненный опыт
Больше всего Стойгнева заинтересовал мещанин. Со всеми остальными было почти все понятно, а вот мещанин — кто таков? Ответы Стойгнев любил получать быстро, а потому познакомиться с этим недоразумением в подрезанных штанах решил немедленно и самолично.
Однако, тот оказался весьма расторопен и, покинув ресторацию, как в воду канул. Свернул за угол и — пропал. И улица пуста, и дверей никаких нет. Да, хорошо пропал, надежно — сканируюший экран в кольце Стойгнева никаких помех в пространстве не нащупывал, и новость эта была нехороша: у этого простеца совсем непростые штучки водятся, и они посильнее экипировки самого Стойгнева будут.
У разбогатевшего мещанина? Ну-ну. Артефакты такого уровня немалого состояния стоят. А главное, просто так их не купить.
Настроение от этого совсем испортилось. Ижаев предусмотрительно убрался с глаз высокого начальства, ибо Стойгнев изволил в дом вернуться с таким лицом, что, будь у него жена, она непременно бы слегла с мигренью, да дней так на пять — для надежности.
Но пока Госпожица щадила женщин Империи и от характера Руб-Мосаньского страдали только подчиненные.
Сергей вспомнил, что рассказывают про первую жену князя и совсем загрустил.
А что, если патрон никогда не женится? Империи нужны наследники.
— Волкова отследили? — хмуро спросил Стойгнев у секретаря, не подозревая, что тот мысленно примерил на голову начальника корону. — Доставить его ко мне сейчас же.
— А может не надо? — с тоской спросил Сергей, готовясь к вспышке начальственной ярости.
В ответ его молча просверлили глазами.
— Ну, объяснись, — разжал губы князь. — Или мне выпрашивать слова у тебя?
— Волков сейчас у сестрицы своей младшей. У нее дом тут недалеко, — Ижаев вздохнул. — Только чуется мне, что дом тот они не просто так используют. Сестрица с семейством постоянно живет за городом, а дом вроде как под присмотром братца. Но я уверен, что это легенда и, если мы вломимся, то настроим против себя свору барона.
— Если я «доставить» заменю на «пригласить», то вся свора барона не обидится? — ехидно вопросил Стойгнев. — Вот и пригласи. Скажи, купец наш Сергей Иванович дюже побеседовать за обедом желают с умным человеком во своем дому. А про некоего князя, к которому людей за шиворот в наручниках доставляют, ты, наверное, даже не слышал. Мало ли что в столицах делается… Так ведь? Вот и я о том же. Ступай уже. А, нет, постой. Следующий раз, Ижаев, соображай лучше и глупости мне не излагай. Это понятно?
Помощник кивнул, и Стойгнев махнул рукой. За дверью Сергей едва заметно поморщился: ну, можно сказать пронесло, хотя сам он тоже хорош. Да только волосы уже острижены, обратно не прирастут: слово вылетело, князь эту глупость помощнику запомнит.
Дел-то осталось совсем ничего: случайно столкнуться с Волковым на улице, не весь день же он будет в сестрицыном дому сидеть, да убедить его зайти к купцу первой гильдии, про которого Межреченске слышали многие, а видеть до сей поры мало кто видел.
Волков, конечно, почти свой, но не до такой же степени подставляться! А складывать дважды два Андрей Егорович умеет. Конечно, они выгодно сотрудничают друг с другом, обмениваясь той информацией, которую можно без опаски слить… Конечно, сам Ижаев уверен в Андрее почти полностью… Но Андрей не сам по себе, а что там за люди с ним работают, доподлинно неизвестно? И, если случится какая заварушка, то у него, Ижаева, слишком мало людей для охраны князя.
Сигнальный браслет на руке сдавил запястье и Сергей снова поспешил к Руб-Мосаньскому.
— С трезвых глаз гильдейский к мещанину не пойдет, — объявил тот. — Неси водку!
Муторно стало Ижаеву от идеи патрона. Но Стойгнев Данилович был чрезмерно упрям и помощника слушал вполуха.
— Пока мы вокруг этого торгоша кругами ходим, время идет. Что прикажешь делать, сидеть и думать от кого этот подарочек тут? — резко ответил он на сомнения Сергея. — Неизвестные фигуры нам сейчас не нужны. Неси водку!
— Думаете, кайзеров засланец? — Сергей умел угадывать невысказанные вслух мысли князя. Тот промолчал, но нахмурился еще больше и поданой водкой рот полоскал с каким-то остервенением.
А потом спросил ровно и как будто равнодушно:
— По слежке-то нового тебе ничего не доносят?
— Расползлись все по норам, затаились и не высовываются. Может, все-таки с Андреем пока поработаем? — Сергей протянул Руб-Мосаньскому раскрытую коробочку с тревожной сигналкой. Выглядела она совсем как конфета, и держать ее надо было во рту. Одноразовая штука, не очень удобная, да под клееной бородищей князя будет совершенно незаметна, а говорить чисто с посторонним предметом за щекой они все учились.
— Думаешь, не справлюсь? Боишься, что придется потом Родину в одиночку спасать? — двинул бровями князь.
Шутит.
— Думаю, Родина мне не простит, что не уберег вас, — в тон ответил Сергей. — Не отговорил, поперек не лег.
— Инстинкт самосохранения у тебя силен, потому и не лег. Ну, пошутили и будет. От Сидорова я, может, так же пьяным купцом обратно выйду, да спать пойду. А с Андреем работай пока так, как работаешь, без лишних там, — князь замодчал, нахмурившись, и продолжил. — Однако, если пойму, что нечисто дело с этм мещанином, на месте его попытаю.