Его в конце концов отправили в Империю — собственно, к этому его готовили и Долли, и тайная школа агентов под патронатом и покровительством Королевы… Вот только всегда что-то мешало, и в Ляховы земли он по-настоящему так и не попал.
И сейчас Станислав снова находился на другом конце этой страны, и на него скучно-равнодушным взглядом взирал Медведев.
— Я знаю всех курьеров Межреченска, — ровно молвил он, сведя в линию густые, с соболиным отливом, брови, отчего глаза его уменьшились чуть ли не вдвое. — Вы в их форме, но вы мне неизвестны.
— Все верно, Михаил, — усмехнулся Стас, выдержав паузу. — Все верно.
Он раскрыл ладонь — Императорская метка вспыхнула неожиданно ярко. Медведев чуть склонил голову, показывая — видит.
Теперь пришла очередь Вольского веско ронять слова.
— Сейчас вы пошлете человека за начальником гарнизона, который по дороге всем расскажет, что прибыл гонец из Межреченска по городским делам. Других слухов быть не должно. Вы понимаете меня? Я могу на вас надеяться?
Медведев слегка кивнул, но счел нужным заметить:
— У нас не принято распускать слухи, — выражение его глаз Вольский по-прежнему не мог прочитать.
— Очень рад за вас. Вижу, что северная граница действительно в надежных руках, — чинно ответил Стас. Он бы и сам не нашел сарказма в своем голосе, но Медведев глянул остро, словно кольнул взглядом, и тут же снова спрятался, приобретя уже знакомый сонный вид. Нет, он явно не простой тип. Это они слишком самонадеянные недоумки. Надо быть осторожнее.
… В казармах было чисто так, как будто здесь готовились открыть госпиталь. Никаких запахов, словно в этих стенах не живет три сотни вояк. Тревога вдруг дернулась где-то под сердцем, и Вольский быстро огляделся вокруг.
— Мы уже у кабинета, — Медведев и бровью не повел на движение Стаса, а тому сонный вид собеседника помнился вдруг ловушкой. Так звери приманивают легковерную жертву.
— Взвар вам приготовить, может быть? У нас тут хорошие северные чаи, больше таких нигде не найдете. Нервы успокаивают, — Медведев выглядел невозмутимо.
Стас не успел ответить, Вторушинский зашел стремительно и удержал лицо, увидев Вольского. Вот что значит правильное воспитание офицера. Все-таки в педагогической теории народников, утверждающей, что из черни при должном подходе можно воспитать хоть гончара, хоть гения, что-то есть. Вольский мысленно усмехнулся: педагогическую теорию народников когда-то разработала княжна Зия — гадкий утенок семьи Черских.
Он снова раскрыл ладонь, и Императорская метка вновь ярко вспыхнула. Димитриуш смотрел на нее, не отводя взгляда.
— Благодарю вас за службу, — доброжелательно улыбнулся Стас, чуть повернув голову к Медведеву. — Вы можете идти.
Тот в ответ взирал прозрачно и с места тронулся только тогда, когда Вторушинский, выдержав паузу, ему кивнул.
Надо же…
Глава 18
Сложно сказать, насколько творческим человеком был Земосмысл Лях, ближник тогдашнего Высоцкого. Летописи утверждают, что к военному делу полководец Земосмысл всегда подходил с выдумкой и никогда не повторялся. Но, совершенно точно могу вам сказать, что с именами своих детей он не заморачивался нисколько. Сына он назвал Перш, вторым ребенком родилась у него дочь, но и тут счастливый отец не проявил толику фантазии и именовал ее просто: Двунда. Последнего сына назвали по тому же принципу, что и старших детей. Младший звался Третьяком.
Для нашей истории значение имеют старшие дети Ляха. Перш и Двунда, вошедшая в историю под именем императрицы Дроганы Высоцкой. Третьяк всегда держался в тени брата и, когда Перш, поднял бунт против овдовевшей царствующей сестры, то он ушел с ним и зажил на «откушенных» у сестрицы и племянника землях мирной жизнью покорного брата новоявленного царя. Видимо, чтобы не плодить слишком много Ляхов, Перш даровал брату отдельную фамилию: Вторушинский. Тем же указом, Третьяк Вторушинский становился крупнейшим землевладельцем в Ляховых землях. В последнем пункте указа говорилось, что любой дерзнувший самоназваться Ляхом или Вторушинским должен быть «казнен люто». Так Перш подчеркнул избранность этих двух фамилий и взаимное родство.
Из лекции профессора истории Кручинского,
читанной для вольнослушателей столичного университета
Среди местных жителей ходят легенды, что замок «Оплот» строили великаны. Были они настолько могучими, что на значительном расстоянии перекидывали молот друг другу. Перекидывали, перекидывали, да и снесли несколько скал. Их это не огорчило. Они решили, что это добрый знак и замок попросту надо увеличить, а обломки скал пустить на стены. Такой версии придерживается народная молва, но мы-то знаем, что реальная история — совсем другое дело. В действительности замок строили не великаны, а люди. Просто очень давно и никто не помнит, когда это было и кто это был вообще. В летописях замок упоминается внезапно. Словно летописец писал, писал, а потом думает, мол, что же это я про Замок-то не пишу. Многих этот факт смущает. Но современные ученые учитывают исторический контекст, просто документы не сохранились. В те времена, замки были необходимостью. Соседи молодой Империи себя совсем не сдерживали и спешили нанести отнюдь не дружественный визит на слабо охраняемые окраины.
Из сочинения одного гимназиста
Горшок над котлом смеётся, а оба черны.
Народная мудрость
Снежок, редкий и колючий, то крупою сыпал в окно, то барабанил редкими каплями дождя, а то и вовсе затихал, словно хотел знать — что за разговор идет за стеклом, в белом, аскетичном кабинете начальника гарнизона.
А сначала разговора никакого и не было.
Вольский и Вторушинский разглядывали друг друга молча, и оба отмечали изменения во внешности: если Димитриуш за два года с их первой встречи словно бы заматерел и раздался вширь, но умеренно, что только подчеркнуло его мужественность, то Стас, не смотря на новую форму с иголочки, выглядел более потрепанным и каким-то усталым.
Тусклым, вдруг понял Димитриуш. Так выглядит светляк здешних широт, который прячется в коре северных деревьев — он похож на своих южных собратьев, но его огонек еле тлеет, а не ярко мерцает в траве, да и полет едва ли продлится больше половины одного мгновения. Взлетит, блеснет и упадет. Так и двигается к цели — скачками.
Станислав заговорил первым.
— Погода у вас не установилась, я смотрю, — вроде бы доброжелательно, с улыбкой, произнес он.
Вторушинский повел глазами в сторону окна и после паузы сказал с неопределенной, но повествовательной интонацией:
— Север.
— Ну, ваши края разительно отличаются даже от Межреченска, а там тоже не мед, — то ли согласился, то ли возразил Вольский.
— Южнее, — начальник гарнизона пожал плечами.
— А вы нынче немногословны, — усмехнулся гость.
— Просто жду от вас… Приказа? Послания? Вы же не о погоде приехали со мной поговорить, — заметил Димитриуш.
— Неужели большие должности могут так изменить человека? — притворно изумился Вольский. — У матушки Фруа вы были настоящим рубахой-парнем, души широкой, на все готовым, на все согласным. Да неужели правду люди говорят: Залез в богатство, позабыл братство?
Вторушинский глянул на дверь и тяжело посмотрел на Стаса.
— Да-да, — со смехом продолжил тот. — Молчу-молчу. Понимаю, должность и новое положение обязывает. Я слышал, вы женились? Мои поздравления, бран Димитриуш. Смею надеяться, вы познакомите меня со своей прелестной супругой.
— А разве вы не тотчас отправляетесь обратно? — осведомился, еле сдерживая раздражение, хозяин кабинета.
— А вы невежливы. И мы с вами оба знаем, что я не должен тотчас отправляться обратно. Смотрите на меня как на инспектора вашей деятельности на этом посту и принимайте соответственно. Я все-таки в некотором роде ваш поручитель, — подпустил гость холодку в голос, не посчитал нужным скрыть свое недовольство Вольский.
Димитриуш и бровью не повел, лишь уточнил:
— Значит, никаких распоряжений от Его Императорского Величества относительно Оплота и моей службы нет?
— По секрету, Император о вас вряд ли помнит. Вы, конечно, помогли, но не обольщайтесь. Для Императора вы слишком незначительная фигура. Зато те, кому нужно, вас и, так скажем, вашу услугу общему делу не забыли. Вставайте, господин начальник гарнизона, проведите для меня небольшую экскурсию по этим замечательным стенам. А заодно распорядитесь, чтоб подготовили соответствующие моему статусу покои, — Стас поднялся первым. Очень хотелось напомнить Вторушинскому его место.
— Может быть, тогда сразу отобедаете с дороги? — мрачно поинтересовался тот, не шевельнувшись.
— Я не голоден. Вполне дождусь вечерней трапезы. Есть у вас обычай общей трапезы?
— Да. Я не придерживаюсь его на постоянной основе, но и не отменяю.
— Тяготеете к уединению с женой? К домашнему уюту? Это нормальная история. Может быть, и не стоит привыкать к местным обычаям. Вдруг вас ждет столица, а, Димитриуш? — гость весело хлопнул хмурого собеседника по рукаву: перепады настроения начальства обычно сбивают подчиненных с толку. Завуалированное обещание карьерного роста Вторушинский, кажется, пропустил мимо ушей, лишь покосился на свое плечо. Станислав взгляд заметил и фыркнул с усмешечкой.
…Странный разговор.
Медведев дождался пока эти двое уберутся во двор и беззвучно вставил камень на место. Прошелся по своему кабинету. Отродясь у них такого не было, пока не стало известно, что из столицы на место начальника гарнизона едет ставленник нового Императора. До этого все дела решались либо на месте, в казармах, либо в рабочем кабинете баронов.
Новый ставленник вызывал насторожённость — шпион? — и тогда Фрам распорядился организовать административный корпус с кабинетами и системой прослушки. Впервые за это время она по-настоящему пригодилась, а до этого дня ничего серьезного не было. Постоянный артефакт они тогда поопасались ставить — вдруг обнаружит. Но со временем стало казаться, что Димитриуш — случайный назначенец, а вых