Лаки с каким-то отвращением подал лакею шляпу — с ее полей уныло стекала вода — и принял льняную салфетку, которой промокнул лицо.
— Не милосердует к нам погода, — с улыбкой обратился он к девушке, скидывая короткую куртку на руки слуге.
— Да, — согласилась она. — Я даже не предполагала, что такие дожди бывают.
— У вас же, в Полунищи, есть какое-то совершенно уникальное место, где даже в мороз идет дождь! — воскликнул имбериец. Он оживал на глазах: натопленная ресторация действовала на него вдохновляюще.
— Такого там нет.
— Сюда, сюда пожальте, — уже бежал к ним половой. — Нынче столики располагаются возле каминов. Вам как креслица поставить? К залу развернуть, аль к камину? Ширму, может быть? Пледики? Теплее будет, погодка-то — ужас просто! Хляби, хляби разверзлись!
— К камину, любезный, — распорядился Лаки и уже потом уточнил. — Вы же не против, Элиза?
— Напротив, для такой погоды это прекрасный выбор, — улыбнулась она и опустившись в кресло с удовольствием поставила ноги на выкатную скамеечку, ближе к огню. Как хорошо!
— А что за хляби разверзлись? — негромко, наклонясь через столик, уточнил Лэрд.
— Водяная бездна с той стороны небо. Это народное верование. Очень образно. Не находите?
— Я в нее даже готов поверить, — в глазах Лаки прыгали смешинки.
Горячий взвар окончательно привел его в благодушное расположение духа.
— Я начинаю понимать северян, — признался он, с наслаждением сжимая в ладонях кружку, обернутую мягкой салфеткой. — Знаете, милая Лиз, у нас принято считать, что северяне слишком избалованы благами, которые дает эта земля. На вашем юге растет прекрасная пшеница, ваш север богат кристаллами, у вас много леса, который вы нещадно рубите и пускаете на дрова. Так много, что вы никогда не экономите. Вы ужасно не рациональны. Ваши дома безумно жарко натоплены. У нас принято говорить, что северяне не ценят блага, потому что все они у вас на расстоянии протянутой руки и даются вам очень легко. Без всякого труда! Это несправедливо! Знаете, у нас есть ученый, который убедительно доказывает, что вы лишаете наш континент воздуха, вырубая свои леса!
— Но теперь вы с ним не согласны, да? — улыбнулась Лиза.
Лаки рассмеялся.
— О да, думаю, ему просто надо прогуляться под этим ужасным дождем! — он посмотрел на Лизу и со смешком продолжил. — Ученый муж быстро бы написал обоснование почему в домах должно быть жарко.
— Но я слышала, что в Имберии, по крайней мире в столице и на побережье, в зимние месяцы стоит довольно-таки не милосердная погода, — Лиза хотела сказать «читала», но в последний момент заменила слово.
— Наши дожди холодны зимой, — согласился Лаки. — Это так. Но они быстро нас покидают. И выходит солнце. Оно греет скупо, но все-таки греет. Наши люди полагаются больше на естественное тепло. Но я не буду говорить, что у нас не топят камины — топят! У нас нет снега, нет мороза, но море, ветер, дождь доставляют нам массу неприятных моментов зимой. Однако, даже в этом случае наши люди подходят к вопросу тепла разумно, со знаменитой имберийской рачительностью.
— Я так понимаю, что известный золотой дворец, который вывезли из Шиная со всем пылом имберийской рачительности, лучше сохранится для потомков под мудрой властью королевы? — Лиза похлопала глазами. — Предусмотрительно. Весьма.
Лаки взглянул внимательно, остро, но ответить не успел.
— Не подложить ли поленьев? — половой предупредительно возник у камина со стороны Лэрда, одновременно предлагая тому раскрытое меню. — А может быть, пледы все-таки подать? Про ширмочку вы не ответили, лир.
— Подложи, любезный, — отвлекся Лаки, заглядывая в меню. — Милая Лиз, желает чего-нибудь сладкого?
— О, нет, благодарю вас, — вежливо улыбнулась девушка. — Лучше горячего. И пока мне достаточно взвара.
Из-за спины полового, повинуясь его знаку, вынырнул мальчишка-подросток и, кинув любопытный взгляд на Лизу, подкинул в камин дров. Огонь весело взметнулся, и девушка чуть отодвинулась. Лаки же наоборот с наслаждением потянулся в сторону тепла.
— Подать ли чего еще, господин лир? Солянка с пылу, с жару, — мягко зажурчал половой словно заботливая нянюшка. — Оленина на камнях с травами, пирог с мясом прямо из печи. А блины! Зажаристые, пышные, мягкие! Для барышни с морошкой подадим, с малинкой, с брусничкой! Для вас, лир, с бараниной, с говядиной, с печенкой…
— С печенкой? — живо переспросил имбериец. — О! Меня предупреждали, что здесь едят несъедобное.
— Как же можно? — заулыбался половой. — Вы же, лир, наверняка у себя на родине крез* едите, других тварей морских и речных, и озерных…
Лаки слушал его с веселой полуулыбкой, склонив голову к плечу.
— И в мысли вам не приходит, что это нечистая еда, — увещевал половой. — Не едят люди гадов-то. А вы употребляете. Сами значит вот так, а нас за что ругаете?
— Любезный, — расхохотался Лаки. — Это совершенно другая история.
— Добрый лир, — вмешалась Лиза. — Вы только что признали за имперцами право жарко топить камины. Давайте пойдем до конца по этому пути. Почему бы заодно не оценить нюансы имперской кухни? Мне кажется, вам этот опыт должен быть любопытен. Будет что рассказать на родине. Ведь ваши земляки ждут новых газетных статей, лир Лэрд!
— Элиза! — глаза Лаки смеялись. — Даже мой редактор не умеет уговаривать лучше.
— У нас и уха из потрошков** есть, наисвежайшая, горячая, в тарелке что янтарь расплавленный! А дух какой, — для пущей убедительности половой закатил глаза. — С укропчиком! Лучком!
— Неплохо звучит. Неси потрошки, — усмехнулся Лаки и обратился к Лизе. — Буду жертвовать собой ради журналистики.
— Мне только половинку, — улыбнулась девушка половому и подбодрила имберийца. — Уверяю вас, вам понравится.
— И газеты свежие захвати, любезный, — добавил Лаки и уточнил. — Вы же позволите, Элиза? Простите мне это скучное занятие?
— Я с удовольствием разделю его с вами, — поддержала она. — Интересно, что происходит сейчас в большом мире.
Рыженькая горничная, ловко двигаясь между столиков, легко скользнула к Лизе и присела низко:
— Все готово, барышня, извольте за мной следовать.
— А, да! Очень хорошо, — Лиза и бровью не повела и даже, улыбнувшись, объяснила Лаки:
— О, не волнуйтесь, это наши маленькие девичьи секреты!
У самой же в груди все сжалось.
О, Госпожица, неужели барон Винтеррайдер приехал и сейчас все решится?
Увы, перед дамской комнатой их ждал всего лишь Волков, который кивком поблагодарил горничную, но не отослал ее.
— Хочу предупредить вас, — быстро сказал он, опустив приветствие. — То, что пишут в газетах — неправда. Будьте спокойны. Наши с вам договоренности остаются в силе. Ждите, Елизавета Львовна. Ведите себя так же, но — просьба — обратите внимание как будет реагировать Провинциал на последние новости.
Он отступил за занавесь, оставив Лизу в недоумении перед большим зеркалом, которого раньше именно в этом месте — Лиза помнила — не было.
— Вот очень хорошие ароматы, — тотчас молвила горничная, споро расставляя баночки на низком столике. — А вот, барышня, посмотрите, какой цвет красивый и, быстро взглянув на девушку, улыбнулась ей лукаво.
О чем пишут в газетах? О, Госпожица! Что еще могло случиться?
В зеркале возник Лаки.
И это уже просто невежливо.
— О, — всполошился имбериец, — Прошу меня извинить. Я заблудился.
— Нет, нет! Не уходите. Как вы вовремя! — оживленно заговорила Лиза. — Я уже имела возможность убедиться в вашем великолепном вкусе. Помогите мне выбрать, добрый лир.
Лаки покровительственно улыбнулся. Оказалось, что в мыле и ароматах он разбирается великолепно. Они с горничной азартно перекидывались какими-то словами, а Лиза только смотрела на них, мало что понимая и изредка вставляла шаблонные фразы, показывая, что помощь Лаки ей очень нравится и необходима. На самом деле ей было совершенно все равно, какое мыло она увезет с собой в монастырь.
За столик они с Лэрдом вернулись, полностью довольные друг другом. Рядом с их креслами уже стояли специальные подставки с газетами.
Увидев передовицу, Лиза испытала горячее чувство благодарности к Волкову. Она бы, наверное, не вынесла этого заголовка. Опять!
Странно, что со знаком вопроса.
Барон Винтеррайдер мертв? — она смотрела в заметку, не очень понимая смысла написанного.
А лир Лаки Лэрд… Девушка вдруг почувствовала, что он доволен.
Однако, вслух он сказал другое:
— Какое ужасное несчастье! Какой-то рок преследует северных баронов! Полагаю, шансов, что его найдут живым уже нет. Очень-очень жаль!
Лиза молчала. Впрочем, Лэрд вряд ли ждал от нее каких-то особенных слов.
— Милая Элиза, вы, вероятно, знали барона?
— Нет, не довелось, — ровно ответила она. — Я мало выезжала из Полунощи.
— Я слышал, что ваш уважаемый отец дружил со старшим бароном, братом пропавшего.
— Возможно, — равнодушно ответила Лиза. — Мне он об этом ничего не говорил. Мне кажется, в северных владениях редко встретишь человека, который бы не был знаком или не знал в лицо владельца «Оплота».
От дальнейшего разговора ее избавил половой, подавший «ушицу». Была она огневая, наваристая, ароматная, и правда, напоминала по цвету расплавленный янтарь, под который влили густое молоко.
Лаки попробовал и закатил глаза, от чего половой просиял словно дорогой подарок получил.
Сама же Лиза не чувствовала вкуса. Она вдруг поняла, что волей-неволей стала часть какой-то крупной, неизвестной ей игры, и речь идет не только о месторождении кристаллов. Каковы ставки и правила в этой игре? Есть ли вообще правила в этой игре? И что такое она — Лиза — для тех, кто бросает фишки?
____
*Крез — это сорт устриц. В нашем мире 😊их разводят в прохладных водах. В этом случае у них более плотное и жирное мясо.
**Уха из потрошков — это уха с икрой и другими рыбными потрохами, чаще всего рыбьим жиром, который обирают с внутренностей. Получается очень питательно и вкусно, но рыба должна быть свежей, только что выловленной. В противном случае вкус будет уже другим, неприятным.