— Я спасла тебя? — уточнила Салля.
— Вряд ли. Ты сама могла погибнуть, — возразил ветер, но после паузы добавил. — Спасла.
— И теперь ветер говорит с Салля, словно она просит его носить камни с горы. Ветер не может просто сказать спасибо Салля?! — уколола она своего найденыша.
— Спасибо, — прошелестел ветерок. — Я верну тебе твою доброту. Но на каменном поясе мне тяжело. Это ты его не чувствуешь, а мне сложно говорить с тобой.
— На каком поясе? — удивилась молодая хансю. — Здесь кругом лед! И немного снега. Тут нет камней.
— И да, и нет. И разве ты не видишь, что здесь нет ни одного живого существа, кроме тебя?
— Да, — растерянно согласилась девушка. — Но я только и могу, что идти по своим следам обратно. Я не знаю, как я попала на этот странный путь. Я боюсь, что совсем потеряюсь здесь.
Ветерок выполз на плечо Салля неловко, словно и правда был слепым детенышем. И замер, легко трепеща над ее плечом.
— Иди на правую руку, Салля, — сказал он, наконец. — И будем молчать. Ты сама поймешь, когда выйдешь на Панцирь.
Как будто она сейчас не на Панцире! Но место было непривычным и необычным, чего уж тут спорить и — промолчала Салля.
А вышла уже к ночи. Поняла это, когда увидела полярную сову, что решила поохотиться вечером, и обрадовалась ей как родной:
— О, Снежная бабушка! Я вышла из колдовского места! — помахала она сове. Та, впрочем, на нее внимания не обратила, а вот ветерок, который снова прятался в капюшоне, явственно фыркнул. Кажется, спасенный был невысокого мнения о Салля.
На ночевку девушка встала у самого края невидимой границы — раз уж и люди, и звери, и даже ветры избегают этого места, а Салля оно вреда не приносит, значит и спать ей там куда безопаснее.
— Ты улетишь? — спросила она ветер.
Он промолчал.
Похоже, Салля спасла самого неблагодарного из ветров.
Утром она удивилась, обнаружив его на месте.
Он так и был в облике ласицы, и слабо колыхался рядом с маленьким костерком, который развела Салля, надеясь растопить снег, чтобы попить горячей воды и подумать. Нужно было решить, что делать: трут у нее заканчивался, да и бересты осталось на один костерок. Спуститься с Панциря в тундру, пополнить запасы и возвращаться? Она еще может успеть на праздник.
Дед никому не скажет почему Салля убежала, неожиданно покинув росомах. Он и ей ничего не скажет, только, когда они останутся одни, будет смотреть на нее так, что Салля сгорит от его взгляда, желая только одного — провалиться прямо к подземным духам, чтоб им никогда не увидеть солнечного света!
Спустившись с Панциря, можно набить горностаев, чьи шкурки уже должна вызреть. Тогда на празднике Салля принесет дополнительный дар, чтобы свирепые зимники, что выдувают тепло и забирают жизни, щадили народ в студеную пору. И никто из народа не скажет, что Салля — глупая, и где-то бегает в важные для хансю дни.
— Почему ты другой? — вдруг спросила она неожиданно для самой себя.
Ветерок слабо колыхнулся.
— Я не совсем тот ветер, к которым ты привыкла, — словно нехотя ответил он.
— Я вижу. Кто же ты? — наклонила голову Салля.
— Это долгая история, — скупо ответил собеседник.
— Похоже, я имею время, чтобы выслушать тебя, — грустно усмехнулась девушка.
— Что ты делаешь одна на Панцире? — ветерок явно был не глуп и не хотел говорить о себе. Об этом Салля и сообщила ему, сердясь. В самом деле, что за ветер она подцепила! С ним можно говорить совсем как с человеком, но характер у него тоже как у человека. Вредного-вредного человека!
Догадка озарила ее: да вот же он, секрет, весь на ладони!
— Ты человек? — прямо спросила она.
Ни разу до этого момента не видела она как ласица закатывает глаза. Они у детенышей мелкие, как бусинки для детской вышивки. А вот ее спасенный оказался вполне себе… лупоглазым. Все-таки он не совсем как детеныш, хоть и пытается держать его облик.
— И что? — рассердилась молодая хансю. — Ты умный! Что я должна думать? Только то, что ты был человеком! Ты был человеком?
— Раньше люди умели выращивать свои ветры, — снизошел он до объяснения. — Эти ветры были помощниками людям. Они — разумны.
— И ты? Ты помощник людям? — живо заинтересовалась девушка.
— Мой друг и господин давно покинул этот мир. Он не взял меня. И я служил его детям и детям их детей. Но они потеряли дар. Они не слышали меня, и я был им не нужен. Я летал над миром, не находя никого, с кем могу говорить. Я берег себя тысячу лет, медленно теряя крылья, но сохраняя суть. Пока… Пока меня все равно не притянуло сюда. Я встретил девушку, которая похожа на друга и господина, но она не стала говорить со мной. Я не знаю, как я почувствовал тебя. Я уже не должен был чувствовать. Ты тоже похожа на него. И ты поделилась дыханием. Сама.
— А что это было там такое? — нерешительно спросила девушка: вдруг опять нельзя узнавать.
— Черное колдовство, — ответил ветер. — Не говори об этом, я слаб, и мы не так уж и далеко. Что ты делаешь на Панцире?
Салля почувствовала, что краснеет, но все-таки ответила:
— Ищу снежного великана.
— Зачем?
— Хозяйкой хочу стать, — звучало это почему-то донельзя глупо. Сейчас этот несносный ветер снова закатит свои прозрачные глаза…
Но ветер-ласица вдруг повернул голову и сказал спокойно:
— В городе есть потомок Великана. Но это там, где лес и горы. Туда надо идти, если хочешь замуж за него. И он сам там не живет. Он приехал издалека. Я видел его, когда пытался поговорить с девушкой. Если ты поспешишь, то встретишься с ним.
Потомок великана, конечно, не великан.
Или потомок великана тоже великан?
Это как считается?
Салля заволновалась. А не врет ли ей ветер?
— А как я узнаю, что ты не обманываешь меня? — спросила, вложив в голос дедову строгость.
— Я тебе должен, — со слабым смешком ответил он.
Должник мог бы вести себя повежливее. Но, опять же, разумный ветер, попал в передрягу, еле выбрался… Может у него в той воронке характер испортился? Или он в себя еще не пришел?
— Расскажешь мне потом о том, что я видела — все, о чем молчишь, — так же строго сказала она вслух. — Мой народ живет рядом с Панцирем, и никто не знает, что такое здесь творится. Мы должны понимать, чего ждать.
— Мир давно шатается, — устало ответил ветер. — Грядет погибель.
— Какая еще погибель?! — возмутилась Салля. — Мне хозяйкой в свой чум надо заходить, детей рожать, детей растить… Нет, так не пойдет!
— Так мы собираемся за женихом для тебя? — слабо колыхнулся ветерок. — Он — побег старого корня. Вот и спросишь сразу, что можно сделать. Вдруг он знает как с этим бороться.
— С чем? — сердясь, выговорила девушка. — Ты мне даже толком не объяснил ничего!
— Потом, когда мы уйдем отсюда, — пообещал ветерок. — Я все тебе расскажу.
Салля очень сомневалась. Но других великанов или их потомков в округе, похоже, все равно не было.
— Не поедем — не узнаем, — решительно молвила она, поднимаясь.
Ветерок вздрогнул, но промолчал.
Вот и отправились, вот и нашли великана — сидят теперь в пещере вдвоем — Салля и ветер, ветер и Салля — и вместе на дождь смотрят. Хорошо, что дед не знает, чем занимается его глупая внучка.
А этот несносный спасенный ветер все так же предпочитает отмалчиваться!
____
*Ласица — детеныш ласки. Голубянка — редкая и мелкая бабочка. А ёрник — заросли карликовых берез. Кстати, осенью они краснеют, а не желтеют как их «большие» сестры.
Глава 28
Климатические условия в Скучных землях таковы, что многие воспринимают этот регион как своеобразную природную тюрьму. Серый замок эту репутацию всегда поддерживал. Но все-таки больше всех в этом вопросе преуспели Императоры, ссылая неугодных дворян в Скучные земли на перевоспитание. Страх оказаться после блеска столицы или роскоши собственного имения в темной избе днем с лучиной, потому что свет здесь весьма скуден, — этот страх сломал не одну гордую душу.
Из записной книжки путешественника Изольда Карловича Мора
Если, как меня уверяют, мода может прогнозировать будущее, то у меня плохие новости: наше будущее будет представлено женщиной в штанах с прической под пажа! Оставьте хотя бы мужской костюм мужчинам, если уж вы решили резать косы!
Из письма разгневанного читателя в газету
Лукавых людей не имей за друзей
Народная мудрость
Дождь закончился внезапно. Вот только что за окном раздавался его монотонный стук и яростный шум, как вдруг все стихло, и подоконники ресторации робко позолотил луч солнца.
Лаки даже к окну подбежал, вызвав у Лизы невольную улыбку своей экспрессивностью:
— О, Провидение! О, Небо! Милая Лиз, посмотрите какое солнце!
Лиза поднялась и чинно подошла к окну. Удивительно, как может преобразить мир солнечный свет, просто разогнав сумрак.
Солнце тем временем робко пробежалось по мокрым крышам, улицам, стенам и, должно быть, ужаснувшись, спряталось за набежавшую тучку, вызвав у Лаки возглас разочарования.
Половой бойко выскочил на улицу, и, задрав голову на небо, заулыбался. Вернулся тотчас и доложился громко:
— Растаскивает! Ветром-то растаскивает тучи-то!
— Ну, вот, любезный лир, — заметила девушка. — Погода выправилась. Теперь можно без боязни дойти до госпожи Ирмы. А если нам повезет, то обратная дорога в монастырь будет не пример приятнее.
— Нет, нет, Элиза! Нет! Я довезу вас до «Столичных мод», даже не спорьте! Не разбивайте мне сердца, иначе я решу, что вы воспринимаете Лаки Лэрда как пустого человека! — энергично возразил журналист.
— Я бы никогда не подумала о вас так! — горячо уверила его Лиза.
Лэрд вдохновленно, с чувством схватил ее за руку, сжал и легко погладил запястье:
— Благодарю вас, милая Лиз! Этими словами вы воскрешаете мою душу! — и тут же, не давая девушке опомниться, п