— Как хансю борются с этим? С упадком сил, с сонливостью? — перебила его Анна. — Кажется, пьют горячую кровь оленя? Едят сырое мясо? Мне детей на какой рацион переводить?
— Мясо еще добыть надо, — огрызнулся Павел. — Если бы хансю забивали оленей, чуть чего, у них оленей бы не было уже. Давайте просто подождем, не будем переписывать меню и пороть горячку.
Да, с Фрамом было просто. Анна высказывала ему свои пожелания, он отдавал распоряжение, и все решалось как по мановению волшебной палочки.
— А сколько времени надо подождать? — улыбнулась она.
Павел насупился.
— Конечно, я могу поговорить с мужем, — словно раздумывая, протянула госпожа директор. — Правда, он занят сейчас. Возможно, для начала я могу побеседовать с Медведевым.
В глазах повора мелькнуло столь явственное облегчение, что Анна вполне удостоверилось, что для местных — старых слуг — нет секрета в том, что на самом деле происходит в замке. Но ей никто и ничего не скажет. И Димитриушу тоже.
— А почему не пришел эконом? — задала она новый вопрос. — Или он не видел меню?
— Отлучился он, — хмуро уронил Павел.
Что ж, ей придется побеседовать с Медведевым: ответит ли он на ее вопросы?
И, нет — Анна не собиралась советоваться с мужем перед разговором с его заместителем, тем более, ей стало казаться, что Димитриуш ее избегает.
Он целыми днями пропадал в гарнизоне. Если поначалу это можно было объяснить тем, что в Замке находится гонец из Межреченска, и у них явно есть какие-то свои дела, то сейчас, после его отъезда, Димитриуш мог вести прежнюю, не слишком обременённую службой жизнь, однако этого не произошло. Наоборот, у Анны складывалось впечатление, что Димитриуш тщательно находит себе занятия, преследуя одну цель: не встречаться с ней.
У них все было хорошо, пока не прибыл гонец.
Он, уже отбывший обратно, ей вполне определенно не понравился, хотя они не общались. Димитриуш тогда представил гостя перед общей трапезой, избежав таким образом необходимости знакомить Станислава Вольского с каждого по отдельности. Тот задержался на пару дней, и Анна видела его в трапезной, куда была вынуждена ходить, как подобает жене начальника гарнизона.
Вольский был со всеми мил и в общении учтив, но Анну не покидало чувство, что он украдкой за ней наблюдает, словно веселясь от каких-то своих мыслей. Он что-то знал про нее, но что?
Обладая неплохой памятью на лица, она с уверенностью могла сказать, что с этим человеком никогда не встречалась.
Или это ее обострившаяся мнительность? Вчера она почти решилась поговорить с Димитриушем, но он остался ночевать в гарнизоне, а утром умчался с парой солдат осматривать окрестности.
С другой стороны, ей никто не помешает встретиться с Медведевым.
Но Медведев пришел к ней сам.
Странно, но как только его крупная, грузноватая фигура появилась на пороге ее кабинета, Анна вздрогнула. За все это время они сказали друг другу в лучшем случае несколько десятков слов, и, если бы она постоянно не ловила его взгляд, то была бы уверена — он ее не замечает.
Почему ей так неловко в его присутствии?
Медведев — человек непростой, и дело вовсе не в том, что когда-то его предок ходил в ближниках первого Винтеррайдера. Вот, кстати, где они вообще могли встретиться? Медведев и Винтеррайдер? На Север они пришли уже вместе. Ах, какая глупость лезет ей в голову!
— Я не ждала вас так скоро, — медленно проговорила она. — Вижу, Павел вас уже предупредил…
Медведев пожал плечами:
— Я его не видел, — он взглянул прямо, словно ударил Анну глазами, и тут же спрятал взгляд, проговорив без пауз. — Но предположу. Вы хотели поговорить со мной? Я тоже. Думаю, что нам с вами нужно побеседовать. Сейчас.
Он широко шагнул вперед, сразу заполнив собой ее кабинет, положил руку на спинку стула, словно хотел его отодвинуть и сесть, но остановился, взглянув на Анну вопросительно.
— Прошу, присаживайтесь, — кивнула она.
Он сел и уверенно, крепко, широко расставил ноги, опираясь рукой на колено. Они с Анной одновременно взглянули друг на друга и, смутившись, отвели глаза: Медведев уставился в прорезь гардин за Анниной спиной, а госпожа директор — в бумаги на своем столе.
— А! — заговорили одновременно и замолчали, упорно не глядя друг на друга.
— Так, о чем вы хотели поговорить? — спросила Анна, разозлившись на себя.
— Это долгая история. Может быть, сначала вы изложите суть своего вопроса? — галантность явно не была сильной стороной Медведева.
— Но вы же пришли ко мне с этой долгой историей, — фраза прозвучала раздраженно, и Медведев быстро взглянул на нее.
— Хорошо, — он кивнул, и очень мягко спросил. — Как давно вы знакомы со Станиславом Вольским?
Анна опешила так, что даже головой потрясла.
— Первый раз его увидела, когда мой муж, — она выделила голосом слово «муж». — представлял гонца в трапезной. А в чем дело?
Но Медведев не ответил. Смотрел на нее прямо и спокойно, уже не отводя взгляда, словно взял себя в руки. Или это допрос, и он ему привычен?
— У меня будет к вам просьба, — снова мягко заговорил он, будто почувствовал, что Анна уже как натянутая струна и темное бешенство начинает подниматься откуда-то из глубин ее души. — Моя просьба вас смутит, но я готов заверить вас, что в ней нет ничего предосудительного: не говорите своему мужу об этом разговоре, пожалуйста, по крайней мере в ближайшие дней пять. А взамен я готов, возможно, не полностью, но все же ответить на ваши вопросы.
— У меня нет к вам вопросов, — процедила она. — Вы интригуете за спиной своего начальника…
Медведев примиряюще поднял руки:
— Интригует Вольский, а ваш муж не хочет видеть очевидного. И только поэтому я пришел к вам. Хотя… Нет, не только.
— Вот как!
— Да. Замок ведь пытается, скажем так, общаться с вами, верно?
Анна растерялась. Медведев усмехнулся:
— Старые легенды не врут, особенно, если их не искажают переписчики и сказители. Вы — непростой крови, и Оплот — не обычные стены, да и я кое на что способен. Я не буду спрашивать: кто вы и знаете ли вы что-то о себе? Я помню, что вы — сирота. Я видел ваши документы. Если вы чувствуете Оплот, не пугайтесь. И не сердитесь, ради Госпожицы, на меня.
— Это же вы настоящий начальник гарнизона? — неожиданно для самой себя спросила Анна.
Медведев смотрел на нее долго, пристально, тяжело. Смотрел и молчал.
— Не отвечайте, — она потерла виски. — Я это сама поняла и Димитриушу ничего не говорила.
— Это не важно, — ответил он. — Я пришел к вам потому, что Душа замка вас приняла как своего воина, хоть вы и женщина. Возможно, вы из рода защитников, возможно, когда-то кто-то из ваших предков имел отношение к этому месту, и его талант волею неба унаследовали вы. Но я бы еще какое-то время молчал, приглядываясь к вам, если говорить честно.
— Вы именно поэтому меня сверлите глазами при каждом удобном случае? — перебивая, невежливо буркнула Анна.
Показалось, или у Медведева вспыхнули уши?
— Извините мне мою навязчивость, я — простой человек, — с заминкой молвил он.
— Пустое, — Анна вдруг успокоилась сама и откинулась в своем жестком кресле. — Я и не думала сердиться. Но не могу понять, что вас заставило начать этот разговор.
— Вы обмолвились, что я интригую. Однако, уверяю, это не так. И я доподлинно знаю, что интриги сюда привез Вольский. По его поведению мне подумалось, что он с вами знаком, тем более — он сам об этом упомянул — они старые знакомые с господином Вторушинским. И этот старый знакомый очень испортил настроение нашему начальнику гарнизона, — Медведев сокрушенно вздохнул.
Конечно, Вольский ни словом не обмолвился об этом, но жена Димитриуша знать такого не должна.
Анна растерянно повела глазами. Значит, ей не кажется, Димитриуш сам не свой после этого визита и до такой степени, что Медведев не просто это заметил, а пришел обсудить с ней.
— Я ничего не знаю, — обреченно сказала она вслух.
Старый знакомый — значит, из столицы. Ну и что? У нее нет секретов от мужа, кроме одного, и то это не секрет. Это то, о чем она не могла говорить, потому что горло сразу сжималось, точно его захлестывали тугим ремнем, и Анна начинала выть как псица, потерявшая щенков.
Она прикрыла глаза: те сны во время болезни… Ее девочки словно отпустили ее. И теперь можно поговорить с Димитриушем, рассказать о детях, которых она потеряла во время бомбежки Чижиковки.
Он любит ее, он поймет.
Медведев смотрел на нее чуть подавшись вперед, точно пытался уловить Аннины мысли.
— Я ничего не знаю, — повторила она. — Вы зря пришли ко мне.
— Нет, — возразил он. — Я теперь знаю, что к делам Вольского вы не причастны.
— Мой муж тоже вряд ли к ним причастен.
— Он, скорее, жертва, — равнодушно заметил Медведев. — Правда, едва ли осознает это полностью.
— Что вы имеете в виду?
— Думаю, когда господин Вторушинский вернется с объездом, мы узнаем какое решение он принял: вступить в чужую игру или отказаться…
— О, Госпожица! Да что вы ходите вокруг да около! Поговорите с Димитриушем прямо…, — Анна осеклась и продолжила медленно. — Или он вам мешает? И вы надеетесь, что он сам себя уберет с этой должности таким образом? Примет неверное решение и пострадает от этого?
Собеседник криво усмехнулся.
— Не стоит думать обо мне так плохо, Анна Николаевна. И, возможно, вы не понимаете, но мне ваш муж не мешает делать то, что должно мне делать на своем месте. И до сих пор он не мешал никому здесь. Он занимался своими делами, а мы — своими.
От столь нелестной характеристики у Анны загорело лицо. Да, сама себе она говорила, что Димитриуш слишком занят бумажной работой, и это неправильно, но услышать подобное от Медведева было неприятно.
— Вы не высокого мнения о своем командире, — сквозь зубы сказала она.
— Думаю, вы не правы, — спокойно ответил Медведев. — В обычном гарнизоне ваш муж будет вполне на своем месте.