— Чрезвычайно, — согласился Берти. — Илона льет слезы, говорит, что она не думает, не думала…
— Ну, это даже отсюда заметно!
— Не думала, — со смехом закончил Берти, — что у тебя такое трепетное сердце!
— А что? она что-то сделала с моим сердцем?
— Терзала, вестимо. Но не специально. Она хотела, чтоб ты понял — она не такая! — Берти фыркнул.
— Не такая — это когда ждет большой и чистой любви?
— И хорошо оплаченной, — заметил князь.
— Хорошо оплаченная, конечно — всегда большая и чистая, — согласился Берти. — Главное, чтоб счет не иссякал.
— Опыт?
— Мудрость. И опыт тоже. Кстати, вы, князь, заметили, что девушка-то — не Дива. А вот в этой газете пишут, что Дива…
— Этой девушке пора в бабушки собираться.
— Фи, князь, это грубо! Так вот, слушайте: «Дива, разбившая сердце знаменитого Винтеррайдера, оплакивает свою любовь. Друзья певицы опасаются за ее жизнь».
— Так она не такая или оплакивает любовь? — поинтересовался Ганг.
— Одно другому не мешает. Она женщина, в конце концов, и певица к тому же — натура противоречивая и внезапная.
— Снимка еще нет скорбящей натуры?
— Еще нет, но подожди, появится. Скорее всего, уже завтра, когда будут забирать воду на Лиме, ее агенты все организуют и всех подвезут. Ждем срочные выпуски. Вот, кстати, здесь пишут, что звонкоголосой Богине стало плохо прямо в салоне первого класса. Полагаю, рыдать она должна на верхней палубе на фоне морского пейзажа.
— Быстро они ее повысили до Богини.
— Подожди, как только забеременеет от тебя, так сразу Примой станет. И важная сцена найдется, в столице Островов, например. Кто ж откажется от такого лакомого кусочка славы? — усмехнулся князь.
— Так я ж того… За борт. Сердце остужал. Не успел, — полувопросительно ответил Ганг.
— Ну, это ты не успел, а она успеет. А как ты думал? У тебя замок бесхозный остался, торговая компания — тоже, знаешь ли, не лишняя. Что ни говори, а женщина просто обязана забеременеть, — серьезным видом растолковал Стойгнев.
— Ну, удачи ей в этом деле, — пожал плечами Ганг, выразительно глянув на Берти. Тот кивнул.
— Я подумаю, как намекнуть ее агенту, что Винтеррайдера не так легко общипать, даже, если он кому-то кажется не совсем живым, и дело даже не в том, что у нас есть взаимное завещание. Кровь придется доказывать. В Замке. На страшном-страшном Севере, — Берти улыбнулся. — А так шумиха эта нам даже очень на руку. Ничто так не отвлекает от сути, как красиво скорбящая женщина, потерявшая большую любовь.
— Я разве против? — Ганг хмыкнул. — Пусть красиво порыдает и успокоится.
— Надейся, — с ехидцей ответил князь. — У жадных и вздорных женщин прожекты рождаются внезапно, а аппетит, как известно, приходит во время еды.
Он перевел взгляд на Бертрама и спросил все с тем же ехидством:
— Что больше ничего интересного нет?
Берти чересчур спокойно и открыто уставился на князя, но ответил все-таки честно:
— Похоже, на борту «Принцессы океана» есть и третья пропажа.
— Хорошо, что не хитришь, — ухмыльнулся князь.
— Я не настолько глуп, — учтиво молвил Берти.
— Как дети, — проговорил Ганг в пространство.
Его собеседники хохотнули синхронно и совершенно одинаково. Еще одни нашли друг друга. Хорошо, если надолго.
Ганг не мог разгадать Руб-Мосаньского. Все, что он слышал про него, не вязалось с тем, что он видел, и это настораживало.
— Угольный магнат Август Картер заявил о том, что его водитель перегонял новую Ренье — лимитированная серия, кстати — в Вестберге. Мотор — тоже пассажир «Принцессы». Лайнер он покинул, и свидетели тому есть, а вот в герцогство так и не прибыл, — Бертрам помолчал. — Ну и по мелочи, есть еще пара заметок, которые можно связать с этим делом, но я не уверен… И это тоже будет ясно уже из следующих выпусков.
— А что привлекло твое внимание?
— Округ Мэн и Мравская Новостная. Но заметка в Земледельческой газете может оказаться ерундой, а вот то, что возле Рудых гор нашли дорогую и разбитую машину на склоне холма уже интереснее. В Мравии до сих пор ездят на лошадях, там даже жестянок всего несколько штук.
— Думаешь, ваш парень? — откликнулся князь.
— Сложно сказать что-то определенное.
— Знаешь, — задумчиво сказал Стойгнев. — Вам, парни, очень повезло, что вы друг друга встретили. А вот те, кто потерял Бертрамов, по большому счету дураки, и неважно, золотая корона на их голове или платиновый обруч с рубином.
— Спасибо, — серьезно ответил Берти, и Ганг вдруг с удивлением понял, что другу важно это услышать — пусть даже в сегодняшних обстоятельствах. Стойгнев кивнул в ответ и добавил:
— Скорее всего, Кайзер попытается отправить своих людей к вам, Альберт. Сейчас очень удобное время для них. Не отталкивайте.
— Полагаете, что я стану вашим агентом, — усмехнулся Берти. — Двойным агентом.
— Другом, — поправил князь. — И не моим, хотя, не скрою, что почту за честь.
— Взаимно, князь. Но чьим же?
— Другом Империи.
— Он подумает, — быстро сказал Ганг, уловив тень в глазах Бертрама и, дождавшись кивка от друга, добавил:
— К тому же, Стоиг, — он умышленно употребил уменьшительное имя, на что Руб-Мосаньский лишь ухмыльнулся. — Мы уже вполне дружим, разве нет?
— Да, — скупо уронил Стойгнев. — Но я, возможно, слишком высокопарно выразился. Заходы на Альберта будут — с очень лестными предложениями, потому что догадки о том, жив или нет Ганг, будут оставаться догадками, а Берти уже сейчас забирает в доверительное управление огромную торговую империю.
Он помолчал и добавил:
— Догадки останутся догадками, если только в Тилоне не найдут труп водителя. Но я надеюсь, что ваш парень так не облажается.
— Ну, кроме Ганга есть еще клерк, — возразил Берти.
— Думаю, его сейчас препарируют на разных столах, — усмехнулся князь. — Это образно говоря, конечно. И что-то мне подсказывает, что все найдут много интересного. Но это не важно. Подумайте, о том, что в случае отказов, отбивать Берти от многих и многих будет сложно. Королева то же запустит свое щупальце. Предложение от нее не заставит себя ждать. И Острова — место вашей прописки… И там ребята не лаптем щи хлебают.
— Предлагаешь, — медленно сказал Ганг. — Раздать всем авансы?
— Ну да. Они же не Илона, не могут, заломив руки рыдать, что один раз уступили, только один, но исключительно по любви, а теперь вот, ах! Рыдать не могут, а жадности там побольше, чем у глупой певички. А ваша компания не просто лакомый кусочек — это целый праздничный стол. Все захотят полакомиться.
— Накормлю, — с кривой улыбкой ответил Бертрам, переглянувшись с Гангом. — Им до отрыжки понравится.
Климент V, кайзер великих земель, документы всегда читал быстро и вопросы задавал сразу же, чуть торопясь, и оттого слегка заикаясь, — увы, недуг свой, который связывали с преждевременными родами красавицы Адлеры Пиа, матери Климента, до конца он превозмочь не смог, хотя очень старался. А прекрасная Адлера, чувствуя вину перед первенцем, не только нанимала ему лучших специалистов, но и пешком ходила к Святой Горе, и даже носила оттуда воду, что текла из Светлого источника, — собственноручно носила, не доверяя драгоценный сосуд никому.
Она сама умывала святой водой сына, и утро маленького наследника всегда начиналось одинаково: мать садилась к нему на постель и протягивала маленькую плошку с глотком ледяной воды. Предание гласило, что источник, таинственно связанный с льдами Панциря, несет в себе целебную силу древних великанов. Один из них его и пробил его своим копьем, когда воевал с теми выскочками, что потом ушли на Север — Винтеррайдерами.
К подростковому возрасту будущий правитель заикаться перестал, вот только говорить ему нужно было медленно и совсем не волноваться при том. В благодарность Адлера Пиа воздвигла над Источником великолепную часовню, но сам кайзер всю жизнь, как в детстве, начинал день с глотка обжигающе холодной воды.
Однако, лишь приближенные знали — нарочитая медлительность не входит в число добродетелей Климента и, если на приемах, балах и выходах к народу, он тщательно контролировал себя и свою речь, то в кабинете не стеснялся и говорил быстро, чуть спотыкаясь и едва подтягивая первые звуки слов.
Сейчас же кайзер смотрел в документы, лежащие перед ним, и — молчал. И это был плохой знак: монарх умело давил свой гнев, да вот только прорывался он всегда неожиданно и порой с тяжкими последствиями для подданных. Уж лучше бы сразу вспылил.
Глава разведки Лотарь зу Харт долгим и нечитаемым взглядом уперся в лоб канцлера Эрхангена вон Царенцгена, сидящего напротив. Тот ответил ему таким же немигающим взором.
— Значит, вы уверены? — медленно спросил кайзер, по-прежнему разглядывая бумагу и не поднимая взгляда на герцогов.
— Наши люди не обнаружили никаких следов, — сухо молвил Харт. Эрханген опустил глаза.
— Вы уверены, что он п-погиб? — нетерпеливо спросил Климент, отбросив наконец, выдержку и оба герцога незаметно перевели дух.
— С большой вероятностью, мы можем утверждать, что он погиб, — Харт снова уставился на Эрхангена, который не поднимал глаз.
— Эрх? — кайзер уперся взглядом в канцлера.
— Я думаю, что наш план хорош, Ваше Величество, — учтиво ответил тот. — Однако, нам не следует его воплощать немедленно. Стоит понаблюдать за ситуацией.
— П-пока мы н-наблюдаем, — быстро заговорил Климент. — П-пирог с-съедят!
— Но ведь наш главный приз — Оплот, который мы хотим вывести из-под руки принца Майкла? — возразил канцлер мягко. — Мы гонимся за двумя зайцами, но…
— Но вы предлагаете уступить одного Королеве? — усмехнулся Харт, перебивая.
— Добровольно отказаться от денег, — снова размеренно произнес кайзер, откидываясь вглубь кресла.
— Да, денег. Больших, но коротких, — осторожно заметил Царенцген, нечитаемо взглянув на Лотаря. — Пусть Королева и ее флот растаскивают имущество Зюйд-Каритской компании. Ожидаемо к ним присоединятся и торговцы. И никто не заберет всех денег Винтеррайдера. Каждому достанется понемноу, но каждый будет желать боль