ортовые коты утопили на стороне речных, с которыми как раз были на ножах, чем немало тех обескровили. Речные «рыбки» так и не оправились после того удара. Да еще кто-то из парней (Берти был почти уверен, что сам Люк) умудрился подбросить под нос дознавателям кое-какие улики, прямо указывающие на участие в происшествии несчастной экономки… Бедная женщина смогла как-то оправдаться перед королевским судом, но места ожидаемо лишилась, а нового, конечно, не нашла.
— Что ты кривишься? — фыркнул Люк. — Уедет из столицы, найдет себе другую хозяйку — добрую женщину — и сама подобреет, на нормального-то человека глядючи. Я можно сказать позаботился о ее душе. С кем водишься, тот тебя и портит.
Да, любовь Люка к воскресным проповедям архиепископа преломлялась очень странным образом. Впрочем, он и из базилики с пустыми руками не уходил — облегчал прихожанам выбор: сколько пожертвовать нуждающимся в это воскресенье?
— А то покладут по пять грошиков в кошелек милосердия, и довольны. Каждому нищему по грошику. Что на грошик купишь-то? Чем он поможет, ежели у какой мизтриски ребятишки голодные, а? Что ей пара грошиков даст? — рассуждал он.
Угрызений совести Люк никогда не испытывал, а золотые и сребряные, вытащенные из карманов зазевавшихся верующих, раздавал вдовым прачкам с малыми детьми.
Да, после смерти матушки юный Бертрам размышлял, что неплохо бы грабануть Дворец так, как Люк его тетку, одновременно понимая, что дело это совершенно бесперспективное. Королева — не обедневшая баронесса Волён. У королевы есть гвардия.
Месть свершится, если у Марии-Александры отнять то, что ей по-настоящему дорого, но это точно не Майкл — третий ребенок и сын.
Не зря в свое время Берти много времени проводил во дворце, совсем малышом путаясь под ногами у деда.
…
Мальчишка, вприпрыжку вбежал в приемную, и хлопнул в ладоши:
— Добрый доктор, спрячь меня! — и тут же без передышки спросил. — А рулетики есть?!
Берти уставился на этого мальчика во все глаза: кто таков к его деду за рулетами явился? Да это за какими же рулетами?
— Опять гонятся за тобой? — засмеялся дед, и Берти сразу страшно взревновал и нахмурился, не шутя.
Дед же взглянул внимательно на внука:
— Вот познакомьтесь! Представься, пожалуйста, Берти!
— Альберт Бертрам, — четко ответил тот, не расшаркиваясь.
— А-а-а! — беспечно протянул мальчишка. — А я — Майки. Добрый доктор, они меня еще и танцевать заставляют! А я бы лучше чай с рулетиком попил! Ну, хотя бы чай!
— Ну, Ваше Высочество, танцы тоже необходимы, — дед отодвинул ширму, за которой пряталась дверь в маленькую чайную комнату. — Ну, давайте сюда. Оба! Внук, угости герцога Вентского калачами, которые напекла матушка Фро-Фро.
Когда двери за ними закрылась, Берти пристально взглянул на Майки.
— А ты, правда, Его Высочество?
— Правда.
— А не врешь?! Я был на Равноденствии, когда вся Королевская семья выходила на балкон. Я видел маленького герцога, он не такой мальчуган как я — он весь блестящий.
Майки посмотрел удивлённо:
— Это просто одежда такая. Неудобная, колючая и тяжелая. А калачики у тебя, правда, есть? Дай, а? — он комично сложил руки в молитвенном жесте.
— Тебя не кормят, что ли? — презрительно спросил Берти. Ревность его никак не хотела утихомириться.
— Не кормят, — согласно замотал головой мальчишка. — Тот противный доктор, который не Бертрам, а второй, сказал, что я все время в возбуждении и мне полезно голодать! Он, мол, вылечил много-много детей! А доктор Бертрам говорит, что не надо! А Ее Величество сказала, что доктор, который вылечил много детей, лучше разбирается в том, что надо детям. А ты тоже Бертрам! Доктор говорил мне про внука — это ты?
— Я, — Берти был удивлен. Он, сын и внук докторов, уже точно знал, что залог здоровья растущего организма — питание, а никак не голод. Об этом говорил дед, это повторял отец — нет, решительно ничего не понятно! Почему этот мальчик должен голодать?
Бертрамы всегда лучше других докторов знают как лечить! Так всегда было! Но зачем здорового лечить голоданием?
Он протянул принцу коробку с калачами и налил стакан молока.
— Ты тоше доблый доктор! — с набитым ртом сказал Майкл. Он улыбался.
Берти воздержался от замечания, что говорить надо, когда прожуешь, не раньше.
Он вообще-то сам не любил, когда гувернер ему такое замечание делал.
Ткнув пальцем в дверь, маленький провожатый, едва кивнув Михаилу, что, должно быть, означало поклон, тотчас отправился обратно.
Михаил же, выждав, резко, пинком распахнул дверь, не спеша, однако, заходить. Маневр пропал втуне, и скрипнувший зубами император, увидел только белую стену плохо выбеленного коридорчика. От чужих случайных глаз здесь защищались разными способами, и такими простыми тоже.
— А ты все такой же решительный, Рулетик, — насмешливо сказал Бертрам, шагнув в проем.
— Рад, что ты тут, Калачик, — в тон ответил Михаил, усмехнувшись, и почувствовал, как рядом молча удивилась Мэй.
Увидеть Альберта было приятно.
Его девочка захлопнула дверь и скинула капюшон, и Берти склонился в уважительном поклоне. Мэй ответила легким кивком.
Сам кабинет изяществом тоже не отличался и был откровенно грязноват. Видимо, мыли здесь редко, и по большей части только сам стол.
Мужчина, по виду слуга, в простой капитанке, легкомысленно сдвинутой на затылок, легко коснулся козырька, вставая:
— Честь, Мастер!
Михаил усмехнулся: загримироваться-то можно, а вот грация тела корректировке поддается куда сложнее. Не даром он много раз наблюдал за Гонщиком Гангом в подзорную трубу — легко узнавая того на палубе по характерному движению плечей. Он небрежно отсалютовав в ответ, вскинув два пальца:
— Честь, Мастер!
Они пожали друг другу руки.
Не зря море уравняло их.
У них все получится, они договорятся.
Берти выложил перед Михаилом стандартный браслет с глушилкой. Жест император оценил, и, вежливо покрутив незамысловатое украшение в руках, повернул камень.
— Вы не представляете как я рад увидеть вас, и убедиться, что сплетники врут, хотя, признаюсь, обличье меня настораживает.
— Это он, — негромко заметила Мэй.
— Да, я вижу, — откликнулся Михаил доброжелательно. — И пользуясь случаем, хочу сказать, что сочувствую вашей потере.
Ганг наклонил голову, принимая соболезнования.
— Нужна ли вам помощь, Мастер?
Глушилка-глушилкой, но предосторожность никому не помешает.
— В последнем деле? Мы еще разбираемся, — коротко ответил Ганг.
— Возможно, она нам потребуется, но пока сложно ответить определенно, — улыбнулся Берти, быстро взглянув на друга.
Михаил усмехнулся.
Вспомнился вдруг детский голос Берти, доносящийся из-за двери за которой прятался маленький принц:
— Такой блестящий мальчик с балкона? Нет, блестящего не было.
В тот раз воспитатели его не нашли, ну, пока сам не пришел в детские покои. А Миайки, засыпая вечером в своей кроватке, решил, что надо познакомиться с внуком доброго доктора официально. Не то, что ему было не с кем играть — друзей по играм к нему привозили: аккуратных, завитых мальчиков, таких вежливых и правильных, хоть стол на Новогодье ими украшай.
Сорванец Майкл видел в их безукоризненном поведении упрек: ты не такой прекрасный, как они, глупый Майки! С игрушками было интереснее — куклы не пытались кланяться и повторять к каждому слову «Ваше Высочество».
Берти показался ему другим.
Ради этого знакомства пришлось несколько дней быть очень примерным, чтобы приласкаться к Королеве и спросить «про того мальчика, который шел давеча с доктором Бертрамом».
Королева дала разрешение на удивление легко.
Правда, Берти вряд ли был рад той внезапной аудиенции. Впрочем, Её Величество нашла, что юный Бертрам — воспитанный мальчик, достойный высокого общества.
Уже в том юном возрасте Берти умел чувствовать момент и отвечать правильно.
А вот старшая сестрица, помнится, негодовала, когда у него появился новый друг.
Маленький принц еще не скоро понял, что любые его отношения с друзьями обречены на провал.
…
— Ты помнишь мою сестру?
— Какую из…?
— Обычно я говорю только про одну.
Берти наклонил голову, в его глазах Михаилу почудился интерес.
— Напрасно, прости за прямоту. Ничего, что я так запросто?
— Ради старого приятельства можно.
— Благодарю. Вторая сестра тоже не так проста, как хочет казаться.
Михаил взглянул зорко и пристально.
— У тебя есть сведения о том? Факты?
Берти широко улыбнулся:
— Мы работаем над этим.
Когда внука забирали на знакомство с королевой, дед закаменел. Нет, внешне ничего не изменилось, но мальчик каким-то шестым чувством почувствовал, что старый Бертрам нервничает, но скрывает это.
Зря! Королева была вполне мила. Задала несколько вопросов, назвала умным мальчиком и отправила его играть с Его Высочеством принцем Майклом. Гувернер (у самого Берти он был приходящий на уроки хорошего тона, в отличии от принца, от которого почти не отходили) сопроводил их в детскую и куда-то отлучился.
Берти было не до него. Он в тот миг совершенно забыл и про деда, и про то, что он не хочет играть с Его Высочеством: детская была огромной и невероятно волшебной.
Океан с берегами из настоящего песка и сам Имберийский полуостров, вдающийся в океан Косым мысом, флот, качающийся на воде — копия существующих кораблей, — порт с матросами, солдатами в касках, с лошадями и моторами…, — вот что полностью захватило его внимание.
— Чьё это всё? — обомлев, спросил мальчик.