– Нам нужно в комнату участников, – напоминает Фил, дыханием задевая мочку уха и шею.
Я киваю и, отвернувшись от веселой толпы, веду Фила в нужный кабинет. Там мы в последний раз повторим программу и вместе с другими участниками будем ждать выхода на сцену. Номера претенденток будут разбавляться общими номерами и конкурсами, так что моя презентация еще не скоро.
Мне не нравится, что с Мари мы так и не пересеклись. Я думала, мы встретимся в гардеробной, но от Мари к моему приходу там осталась только ее куртка. Не дождалась меня, значит, и поднялась в зал.
Ладно. Встретимся после первой части конкурса.
В комнате участников мы проводим минут двадцать. Ждем, пока все соберутся, а затем под чутким руководством тренера и Александры Владимировны повторяем некоторые элементы торжественного выхода.
Девушки суетятся, их спутники сохраняют спокойствие, а меня гложет странная тревога.
– Время начинать! – объявляет преподавательница.
Стуча каблуками, девушки шагают к сцене. Ароматы их духов и лака для волос мешаются между собой, и от этого запаха голова идет кругом. Блестки, искры светомузыки, сверкающие, как алмазы, заколки… Я как в тумане. Мы так долго готовились к этому вечеру, а теперь не верится, что он настал.
Вся наша вереница участников уже стоит за кулисами. В микрофон вещает нарядная ведущая, говоря банальные слова: «Спасибо, что пришли! В этот декабрьский вечер бла-бла-бла, новогоднее чудо все ближе бла-бла-бла… Наши красавицы медики ля-ля-ля…»
– Ты в порядке?
Фил участливо заглядывает мне в глаза и поправляет локон, который чуть выбился из прически. На него шикает кто-то из девушек, прося умолкнуть, но Фил даже бровью не ведет.
Пока все вокруг пекутся о чертовом конкурсе, Фил думает обо мне.
– Угу, – не слишком уверенно киваю я. Предчувствие съедает изнутри, но я не могу оформить свои чувства даже во внятную мысль. Чего уж говорить о словах?
– Волнуешься, – Фил всем корпусом поворачивается ко мне, нарушая единый строй ребят и девушек, что, как солдаты, вытянулись в струнки. – Зря.
Он такой расслабленный и красивый! Несмотря на то, что Фил одет куда проще остальных парней, я смотрю только на него. Черная водолазка облегает идеально стройное тело. Простые брюки, затянутые недорогим ремнем, совсем не выдают своего истинного срока службы – они кажутся новыми и вполне модными. На старые белые кроссовки кто-то вряд ли обратит внимание, а вот отсутствие аксессуаров все же бросается в глаза.
– Забудь, что в зале кто-то есть, – говорит Фил, пока снимаю с себя цепочку с подвеской в форме кольца. – Думай, что танцуешь только для меня. Ладно?
– Ладно, – краешком губ улыбаюсь я и встаю на цыпочки, чтобы надеть свою цепочку на Фила.
Он удивленно хлопает ресницами, но противиться уже поздно. Нам пора на сцену.
Выход участниц и их спутников встречают бурными аплодисментами. Каждая из нас по очереди подходит к микрофону, чтобы представиться. При этом движения остальных имитируют механизм музыкальной шкатулки. Поворот – шаг – поворот.
Рев толпы сбивает с мыслей. Сначала я даже спотыкаюсь и на ногах удерживаюсь лишь благодаря Филу. В глазах плывет от цветных бликов, лица в зале размывает страх. Даже собственное платье точно норовит ослепить: каждая пайетка сверкает, как драгоценная чешуйка на хвосте русалки.
– Смотри на меня, – просит Фил шепотом.
Сердце тарабанит. Не могу собраться.
Шаг. Поворот. Еще шаг?
– Ангел…
Микрофон все ближе.
Я слышу, как представляются другие участницы, но сама вдруг точно теряю голос. Его, словно Урсула у Ариэль, украла паника.
– На меня, – чуть жестче просит Фил не только словами, но и действием.
Его пальцы сжимают мой подбородок и поднимают его. Все искры, что пьяняще плясали перед глазами, гаснут, а затем вспыхивают вновь. В его глазах для меня рождается новое солнце.
Шаг. Поворот. Шаг.
Я смотрю только в карие глаза, которые так же пристально глядят на меня. Я вижу в них свои очертания и встаю на цыпочки, чтобы рассмотреть получше. Вдруг это отражение будет четче, чем в зеркале? Вдруг именно в этих глазах – истинная я? То, как он видит меня. То, какая я есть на самом деле.
Шаг. Поворот. Шаг.
Я точно вижу себя со стороны. Мои глаза искрят ярче, чем блестки на веках и лиловые пайетки на облегающем длинном платье. Я сама сияю, будто под кожей вспыхнуло солнце.
– Я так хочу тебя поцеловать…
Шаг. Поворот. Шаг.
Хочу стать еще ближе к нему. Хочу, чтобы он исполнил свое желание.
«Поцелуй меня», – едва не срывается с губ, но я вдруг ощущаю в руке непривычную тяжесть.
Микрофон.
Я будто открываю глаза после волшебного сна. Недавняя легкость крошится, как стекло, по которому долбанули молотком. Я смотрю вниз со сцены и замечаю, как многие зрители перешептываются. Они смотрят на нас с Филом. Они говорят о нас.
Но волна страха, которая было начинает во мне подниматься, тут же опадает. Ведь на своей талии я чувствую теплые мягкие ладони, а в глазах зрителей вижу только восхищение и зависть.
– Ты выступаешь для меня, – напоминает Фил, и страх окончательно рассеивается.
Я без запинки говорю свою речь и срываю куш из аплодисментов, под которые передаю микрофон следующей участнице. Окрыленная тем, что оставила позади непростое для себя испытание, улыбаюсь так широко, что щеки сводит.
– Молодец. Я тобой горжусь, – гипнотизируя теплыми, как какао, глазами, произносит Фил.
– Ты хотел меня поцеловать, – игриво напоминаю я.
Музыка и чужие голоса глушат наш разговор для окружающих. Я знаю это так же четко, как и то, что Фил не станет целовать меня на сцене. Когда он чуть наклоняется ко мне, приоткрыв губы, я только смеюсь, вдыхая его тепло.
– Чего смешного?
– Твои дразнилки.
– Ах так?
Шаг. Поворот. Шаг.
Фил еще больше сокращает расстояние между нами. Мы оказываемся на задней линии, и, пользуясь тем, что внимание с нас точно переключилось на других участников, Фил прижимается к моему лбу своим. Теперь жар его губ становится почти физически ощутимым.
Мне больше не хочется смеяться. Закрываю глаза и, тяжело дыша, позволяю Филу себя вести. Чувствую, как его пальцы крепче сжимают мою талию. Тело обдает знакомой волной: звезды бегут по коже, разогревая ее своим светом.
Дыхание Фила становится еще ближе.
«Поцелуй. Поцелуй меня!»
Но вдруг мы слышим свист и аплодисменты, которые раздаются прямо посреди речи другой участницы. Крики сбивают ее, девушка умолкает, а я открываю глаза. Чужие взгляды смолой липнут к коже. Даже участница, в руках которой сжат микрофон, смотрит на нас.
Черт.
– Целуй! Целуй! – скандируют зрители, среди которых вдруг замечаю Мари.
Это оказывается несложно. Она и ее спутник, Богдан, кажутся единственными, кто не поддерживает общее веселье.
Не могу смотреть на нее. Отворачиваюсь от зала и прячу лицо на груди Фила. Зал разражается удрученным «оооуу», а взволнованная и сбитая с толку участница кое-как заканчивает свою речь.
Поверить не могу, что мы случайно испортили чужое выступление… Забылись, заигрались. И вот.
Я почти бегом покидаю сцену, едва нам позволяют это сделать. Утягиваю за собой Фила, чтобы поскорее уйти от комнаты участников и коридора, где можем пересечься с обиженной девушкой. Знаю, что она не станет скандалить. Слишком робкая и милая, чтобы ругаться, да еще и прилюдно. Возможно, стоило бы извиниться, но как это будет выглядеть?
«Извини, что сорвала твое выступление, потому что едва не поцеловала на сцене своего парня. Знаю, мы так не договаривались, но он слишком горяч».
Ну и бред! Самой от себя тошно.
– Ангелина Кольцова! Филипп Рехтин! – в спину летит возмущенный голос тренера.
Мы не оборачиваемся. Не сговариваясь, делаем вид, что не слышим, и ныряем за двери актового зала. Лишь слившись с толпой, мы позволяем себе в голос засмеяться.
– Мы отвратительны, – на грани стыда и веселья выдаю я. – Фил, нам конец!
– А, по-моему, мы подняли рейтинги этому мероприятию, – он обвивает мою талию и в танце притягивает к себе.
Подвеска в виде колечка, которую отдала Филу, прохладным металлом вжимается в мое плечо. Даже не помню, откуда у меня этот кулон. Вроде шел в подарок к какой-то покупке. Я это украшение почти не носила, а теперь и вовсе решаю, что окончательно подарю его Филу. Ему идет.
– Какие рейтинги, Фил? – смеюсь, запрокинув голову к потолку, по которому гуляют световые кружки. – Это просто университетская тусовка! Организаторы нам головы поотрывают!
– Значит, мы к ним сегодня больше не приблизимся. Сейчас первая треть участниц будет выступать со своими номерами в конкурсе талантов, так? Значит, нет смысла возвращаться в ту комнату за сценой. Будем прятаться тут.
– Не забывай, что после этих номеров будет общий вальс. Нам придется вернуться.
– К тому моменту все обо всем забудут, – не слишком убедительно утешает Фил, покачивая меня в танце.
Люди вокруг оборачиваются на нас, улыбаются. Чувствую себя одновременно и смущенной и счастливой. До того момента, пока не появляется Мари.
– Геля, это было супермерзко, – подруга приставляет пальцы к горлу и имитирует рвоту. – Знай, если соперницы тебя порвут за это шоу, я вмешиваться не буду.
Она скрещивает руки на груди и стойко выдерживает мой веселый взгляд. Хочется заставить ее улыбнуться, но Зяблик упрямо воротит нос. Обиделась? На что?
Богдан за ее плечом выглядит еще более хмурым. Костюм на нем как с иголочки. Все отлично: рубашка, отутюженный костюм, даже волосы уложены идеально. Только вот серое от обиды лицо все портит.
Но ему-то я что сделала?
– Привет, ребят, – виноватый тон прорезается в голосе против воли. – Жаль, что до начала праздника не пересеклись.
Мари что-то угукает под нос, Богдан сверлит взглядом пол. Становится дико некомфортно. Хочется сбежать, но подруга этого мне точно не простит.
– Мари! – Фил приветственно вскидывает руку, пытаясь разрядить обстановку, но лучше не становится.