Мари на доброжелательный жест отвечает лишь слабым кивком.
Хочется пихнуть ее, чтобы очнулась от своей ревности. Что за дела? Мы пришли отдыхать, а не ссориться и выяснять отношения!
– Мари, можно тебя на секундочку? – беру подругу под руку и отвожу в сторонку.
За спиной слышу, как Фил обращается к Богдану:
– А мы, кажется, встречались?
Едва сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу. Конечно, они встречались! Только Фил, похоже, забыл, при каких обстоятельствах это было: поздним вечером в моем дворе, когда я обманула Богдана и его компанию.
– Что ты творишь? – шипит Мари, когда мы отходим в угол зала. Ее глаза сверкают гневом. А может, мне так только кажется из-за неоновой подводки в цвет ядовито-зеленому платью с рукавами-фонариками.
– Ты о чем? – едва не вжимаюсь спиной в стену. Мари наступает, и оттого мне не по себе. Никогда еще не было, чтобы Мари так яростно сражалась не на моей стороне, а против меня. – Нет, чтобы похвалить платье, прическу… Сказать, как рада меня видеть…
– Кончай, Гель. Это уже не смешно.
– Да о чем ты?! Я не понимаю!
Мари тяжело вздыхает, и волосы в ее прическе чуточку поднимаются, наэлектризованные злостью.
– Следи за своим поведением, Геля. Твой Фил прямо на сцене чуть язык тебе в рот не засунул, а ты и рада!
Каждое слово – комок лавы, который Мари швыряет мне в лицо.
Я с самого начала знала, что она не одобряет мой выбор, но сейчас это заходит слишком далеко.
– Слушай, – начинаю я спокойно. – Я понимаю, что ты беспокоишься из-за того, что у меня появился парень. Я стала много времени уделять ему, а не тебе…
– При чем тут это?!
– Ты ревнуешь.
– Пф-ф! – прыскает Мари так громко, что на нас оборачивается несколько девушек в пышных платьях. – Я беспокоюсь за тебя! И, кстати, не я одна.
Она прикусывает язык, слишком поздно осознав, что сболтнула лишнего. Но я услышала достаточно, чтобы понять:
– Мои родители попросили тебя присматривать за мной?
– Что? Не-ет, – слишком наигранно тянет она, и мне окончательно все становится ясно.
Занавес! Можно даже титры не пускать!
Отмахиваюсь от оправданий подруги и пытаюсь ее обойти, чтобы вернуться к Филу. Издалека вижу, что у них с Богданом разговор тоже не ладится, и раздражаюсь еще больше.
Всюду нотации и контроль. От них нет отдыха ни дома, ни здесь!
– Пусти меня, – прошу слишком резко и грубо, о чем сразу жалею. Мари не заслуживает, чтобы я разговаривала с ней так, даже несмотря на то, что она из подруги превратилась в дотошную опекуншу. – Я хочу побыть с Филом.
– А со мной? С Богданом? – крепче сжимает мою руку Мари. – Не думала, что я скучаю? Мне не хватает тебя, Геля. И Богдан… Он хочет помириться, а ты…
– Мы помирились! – оборачиваюсь и вырываю ладонь. – Что ему еще надо?
Натыкаюсь на сострадательный взгляд Мари, но не сразу понимаю, что он значит. Но чем дольше мы смотрим друг на друга, тем яснее становится: если Богдану мало нашего перемирия, значит, ему нужно нечто большее.
– Не-ет, – смеясь, протягиваю я. – Нет! Мы ведь уже проходили это! Ничего не вышло, симпатии к нему у меня не осталось. Да и у меня есть парень.
– Он не подходит тебе! – рычит Мари, вновь выскакивая передо мной и мешая пройти.
– А Богдан? Он подходит?! Ты сама смеялась над ним, говорила, какой он никчемный!
– Но даже он лучше, чем Фил! Неужели ты не видишь? Он мутный! С ним что-то не так!
Я задыхаюсь от обиды и отчаяния. Эмоции кипят, будто зелье на костре. Вижу, что Мари еще не выдохлась. Она уже готовится пойти на новый круг нашего спора, но я больше не хочу ссориться.
Может, Мари злится, потому что у нее с Андреем ничего не вышло? Завидует, а не ревнует? Не знаю. Но я просто устала и больше в этом цирке участвовать не хочу. Хватит и одного под названием «Мисс Белый халат».
– Перестань. Не поднимай со мной больше эту тему, ладно?
– Гель, да таких, как он, у тебя еще целая орда будет, ну! Зачем тебе какой-то…
– Я люблю его, ясно? Никто другой мне не нужен.
Мари замирает, точно игрушка, у которой сели батарейки. Она бессильно открывает и закрывает рот, но сказать ничего не может.
Слышу, что кончается танцевальный номер одной из участниц, и торопливо направляюсь в сторону выхода из зала. Помню, что осталось несколько коротких номеров, после которых последует общий вальс. Использую выступление как предлог, чтобы сбежать – от Мари и от себя самой.
Даже кровь дракона не может быть такой же горячей, как моя в этот момент. Сердце наверняка раскалено добела, а кожа пылает от внутреннего жара.
Когда подхожу к Филу, он уже стоит один. Богдан ушел. Не спрашиваю, о чем они разговаривали, просто беру Фила за руку, и мы вместе идем к выходу из зала. Он не задает вопросов и ничего не говорит. Чувствует, что я на грани, и не подталкивает к ней.
Фил стойко принимает на себя удар от тренера, когда нас все-таки отчитывают за выходку на сцене, и сам извиняется перед участницей, которая уже успела прийти в себя.
Пока ведущая объявляет вальс, я украдкой смотрю на Фила. Он тоже встревожен, тоже кажется мрачнее обычного.
– Отойдем после вальса? – прошу я, и Фил кивает.
– Конечно.
Глава 12
В коридоре оказывается отнюдь не пустынно. Компашки и парочки подпирают стенки и занимают подоконники. Да, здесь не так шумно, жарко и душно, как в актовом зале, но обстановку все еще сложно назвать уединенной. Мы с Филом проходим вдоль коридора и так и не находим места, в котором было бы комфортно остановиться, чтобы найти хотя бы призрачную иллюзию уединения.
– Пойдем, – веду его дальше к широкой лестнице с массивными перилами, на которой так любят фотографироваться студенты.
Сейчас свет приглушен, меж этажей не снуют толпы ребят в белых халатах. Однако даже сейчас лестница не пустует. На ступенях сидит парочка, их руки переплетены, а губы сомкнуты в поцелуе.
Когда мы проходим мимо, ребята не отрываются друг от друга. Останавливаемся с Филом в пролете, который оказывается единственным местом, где можем побыть одни. Кладу сумку на подоконник и облокачиваюсь на него, стоя лицом к окну. От черного стекла тянет холодом, а в его отражении четко вижу наши с Филом лица.
– Что опять Мари сказала тебе? Ты никакая после вашего разговора.
– Ничего нового. Просто я так устала… Почему она не может принять мой выбор?
«Никто не может».
– Она хорошая подруга, – дергает плечом Фил. – И говорит тебе то же, что говорил я.
Сжимаю челюсти так, что мышцы сводит.
– И ты туда же? Я все решила.
– И ни разу в этом решении не сомневалась?
Смотрю на него сквозь отражение в окне, и дыхание замирает.
– Мне бывает страшно, но я ни разу не жалела о том, что выбрала тебя. Фил… Мы много говорили об этом. Давай не будем поднимать заезженную тему.
– Просто твои друзья и родители…
– Не им жить мою жизнь!
Слышу, как что-то щелкает позади нас, и резко оборачиваюсь. Мари не успевает спрятаться за поворотом, и я замечаю нос, который подруга снова сует не в свое дело.
У меня даже на злость сил не осталось…
– Сделаешь вид, что не заметила ее?
– Да. Пусть уходит. Она увидела достаточно, чтобы утихомириться уже наконец.
Отворачиваюсь от окна и прижимаюсь к подоконнику поясницей. Фил копирует мои движения и встает бок о бок со мной. Вижу, как на его лице меняются эмоции: от непонимания до огорчения. Он не глуп, и догадывается, зачем Мари за нами следит.
– Она не хочет, чтобы мы оставались с тобой наедине. Но теперь Мари видела, что мы ругаемся, и успокоится. Наверное…
Фил тяжело вздыхает и запрокидывает голову, прикрыв глаза. Острый кадык выглядывает из-под высокого воротника водолазки. Моя подвеска поднимается и опускается вместе с рельефной грудью, движения которой очерчивают дыхание.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – бормочу тихо. – Что все против нас. Что ты не хотел втягивать меня в свои проблемы. Но, Фил, все нормально. Ничего не случилось, я в безопасности.
Он упрямо молчит, но опускает голову и теперь смотрит на меня, внимательно впитывая каждое слово.
– Я понимаю, от чего ты хочешь меня защитить, – сглатываю вязкую слюну, когда перед глазами вновь появляется сырой подвал, где нашла избитого Фила. – Знаю, что ты должен много дене… Много. Но тираж идет неплохо, редактор на днях сказала, что отгрузки у моей книги хорошие. И я думаю…
– Я не возьму твои деньги.
– Что ты за человек такой?! Я ведь помочь хочу!
– Я уже говорил, что думаю на этот счет. Ты много трудишься и не должна так глупо расставаться с наградой за старания.
– Глупо? Разве помочь человеку, которого…
«Я люблю его, ясно?» – собственный голос из недавних воспоминаний ошпаривает сердце. Я запинаюсь, но быстро нахожу, что сказать:
– …которого ценишь, это глупо? Это мой способ доказать тебе, что я уверена в своем выборе. Не смей его у меня отнимать!
Фил хмыкает, и мне вдруг дико хочется сбежать. Что я тут наговорила? Чуть не призналась ему в чувствах, наговорила какой-то высокопарной ерунды…
Когда уже делаю шаг от окна, Фил ловит меня за запястье и притягивает спиной к своей груди.
– Просто ты не представляешь, как мне страшно. – Голос звучит так тихо, что я задумываюсь – а не послышалось ли? Но вот руки Фила смыкаются на мне стальными оковами, и он так отчаянно обнимает меня, что в груди щемит от любви к нему.
С последнего этажа на лестницу из тени ступает девушка в длинном красном платье. Она и ее спутник останавливаются на верхних ступенях. Их лица скрывает полумрак, но я четко понимаю – они смотрят на меня. Проходит всего пара секунд, и я слышу знакомый голос:
– Ангелина!
Вероника, грациозно придерживая сверкающий подол, спускается ко мне. Глаза старосты светятся от счастья, причина которого оставила на ее лице следы в виде размазанной помады. Точно такие же улики замечаю на лице незнакомого парня, который тенью следует за Вероникой.