– Кольцова! – Теперь я слышу цокот каблуков, который становится все ближе.
Времени почти не остается. Хватаю подругу за руку и сжимаю обеими ладонями:
– Умоляю тебя, – голос звучит, как расстроенный инструмент. Да и чувствую себя точно так же. Часть струн порвана, а другие играют не музыку, а ее подобие. – Помоги.
Мари оторопело отшатывается, когда выпускаю ее руку. Она ничего не говорит, а мне приходится следовать за преподавательницей. Она отчитывает меня за пропущенные этапы, но я не слушаю. Даже упущенный денежный приз за победу в конкурсе уже не огорчает.
Все это время я строила домик мечты, даже не замечая, что он карточный.
Фил приходит за пару минут до начала моего выступления. Я как раз стою у компьютера, с которого должна транслироваться презентация, и пустым взглядом смотрю на папку, которую теперь ни за что не открою.
– Мне подождать тебя в зале со всеми?
– Нет. Не уходи, пожалуйста.
Ладонь Фила ложится на мою поясницу, и я отворачиваюсь от компа к нему. Взгляд серьезный, глубокий, но, нырнув в него, начинаю захлебываться тоской. Опускаю голову и подмечаю, что рюкзака при Филе больше нет.
– Отдал, – поясняет он, и я киваю.
Короткое слово звучит как точка в относительно беззаботной главе нашей жизни. Теперь у Дыбенко на Фила на один компромат больше.
– Кольцова! Выход через минуту! – раздражающе кричат из коридора.
Снова смотрю в монитор. Я рассыпаюсь под грузом вины и печали, как песочная фигура рушится под тяжелыми каплями дождя.
– Я не буду говорить о Лине.
– Но что тогда? Не выйдешь на сцену? – В голосе Фила сквозит лишь слабая тень волнения. На конкурс ему уже плевать. Так же, как и мне.
– Выйду. Иначе меня загрызут, – кошусь на преподавательницу, которая картинно указывает на наручные часы. – Буду импровизировать.
– Справишься? Я могу выйти вместе с тобой.
Ну почему даже сейчас он остается идеальным парнем? Я не заслуживаю Фила.
– Тогда сделаем так, – говорю я и перекидываю с флешки на компьютер случайный трек.
Как раз в этот момент меня зовут на сцену. Даю указания помощнику и вместе с Филом бегу за кулисы. На меня косятся с презрением, но мне плевать. Какое дело до уничижительных взглядов, когда прошлая жизнь превращается в пыль?
Со сцены объявляют мой выход, и Фил сплетает наши пальцы. Не верю, что он может продолжать относиться ко мне с таким трепетом, когда я подставила его. Ведь если бы не я…
– Не думай.
– Что? – лепечу я, шагая на сцену.
– Не знаю, о чем ты думаешь, но прекращай. Я не злюсь на тебя.
– Но должен!
– Единственный, кто заслуживает моей злости, это Дыбенко.
Хочу возразить, но в глаза уже ударяет направленный на сцену свет. Сзади меня – экран для проектора, но на него ничего не транслируется. Без музыки зал все равно продолжает гудеть: голоса, смешки, свист… Я знаю, какая репутация сложится у меня после этого вечера.
Кольцова пропустила половину конкурса, потому что давала своему парню в закрытом кабинете на последнем этаже.
О да, я уже чувствую, как ползет этот слух. Вижу, как он тянется от одной девушки, что прикрывает губы ладонью, к другой – подставившей ухо под лживый рот.
– Смотри на меня, – в очередной раз за вечер просит Фил, и я подчиняюсь.
Нежность между нами – молодой бутон, что едва раскрыл тонкие лепестки.
Наш секрет – тень, нависшая над цветком.
Фил пытается казаться сильным, но я вижу, что его броня дала трещину. Истекает кровью, но все равно улыбается, чтобы мне не было страшно…
Помощник, который остался за компьютером, наконец включает музыку. Улыбаюсь одними губами, когда слышу первые ноты. Это рок-кавер на главную песню из «Титаника».
Судьба издевается надо мной.
Фил кладет одну ладонь мне на талию, притягивая к себе, а пальцы второй переплетает с моими. Они сжимаются на моей ладони крепче обычного, ведь за стальной хваткой Фил пытается скрыть дрожь, которая бьет нас обоих.
Из-за его плеча замечаю, что в зале все тоже начинают разбиваться по парочкам, чтобы присоединиться к медленному танцу. На нас почти никто не смотрит, но я уверена, что один наблюдатель в зале точно есть. Однако слышать нас не могут.
Мягко сжимаю плечо Фила, прося наклониться, и, когда он делает это, говорю:
– Я перееду к тебе. Если ты не против.
Он молчит и трется лбом о мой висок. Мы медленно покачиваемся под песню, которая звучит, как чистая отчаянная любовь. И эта мелодия так похожа на то, что сейчас чувствую, что слезы застилают глаза.
– Ты достойна лучшего. Не так все должно было случиться.
Ничего не отвечаю. Просто крепче сжимаю ткань водолазки Фила между пальцев. Цепляюсь за него, как могу, каждым касанием крича: «Не уходи. Не исчезай!» Он наклоняется и целует мое плечо рядом с тонкой бретелькой. Легко и невесомо. В этом нет ни страсти, не желания. Только беззвучное «прости».
– Конечно, я не против, чтобы ты жила со мной. – Фил прижимается виском к моему. Его голос звучит так близко, а дыхание щекочет кожу. – Я мечтал об этом, но не хотел, чтобы все случилось вынужденно.
Значит, он понимает, что моя семья теперь тоже в опасности. Не говорил мне этого, так как хотел, чтобы поняла сама? Чтобы не думала, будто он навязывает мне свои желания и переезд?
– Мне так страшно, Ангел.
Солист, вырывая душу из тела, поет знаменитые строки. Музыка задевает во мне незримые струны и натягивает их так, что внутри расползается сосущая, как черная дыра, боль.
Я глотаю слезы, слушая голос Фила, что сплетается с мелодией моего сердца.
– Я ненавижу себя за то, что этим летом посмел решить, будто могу быть с тобой. Хотя бы ненадолго. Хотя бы как друг. Мне не стоило даже приближаться к тебе, ведь я этого не достоин. Не надо было влюблять и влюбляться. Я должен был остановиться, когда все стало заходить слишком далеко.
Музыка глушит всхлип. Фил сильнее вжимает меня в себя, будто норовя втолкнуть под кожу. Жаль, что это у него никогда не получится. Я бы хотела раствориться в нем без остатка, ведь только тогда буду уверена – нас ничто и никогда не разлучит.
Пальцы болят от того, с какой силой, с каким отчаянием впиваюсь в Фила. Горло саднит из-за непролитых слез и крика, который не могу выпустить. Он осел на дне грудной клетки, обвитый сожалениями и страхами, как многотонным якорем.
– Ангелина. – Мое имя, сказанное дрожащим, как дым на ветру, голосом, отзывается внутри сладкой болью. – Ты – самое дорогое, что у меня есть.
Я вскидываю глаза, полные слез, и глупое сердце забывает, как биться.
– Фил, ты тоже…
– Погоди, – просит он, устало прикрыв веки, чтобы спрятать чувства. – Позволь сказать. Я никогда не прощу себя, если с тобой что-то случится. Поэтому поклянись, что больше не ослушаешься меня, если скажу не лезть, бежать или прятаться. Поклянись, что, став частью не лучшей стороны моей жизни, будешь играть по моим правилам. Поклянись, что, если встанешь перед выбором между тобой и мной, ты без раздумий выберешь себя.
Я знаю правильный ответ, но не могу так просто сказать короткое, но решающее слово. Лишь когда Фил прижимается лбом к моему виску и бессильно выдыхает:
– Пожалуйста, Ангел, – я сдаюсь.
– Клянусь.
Глава 15
После того как все девушки заканчивают выступать со своими номерами, вечеринка только набирает обороты. В полночь объявят победительницу, а пока веселье выкручивается на полную.
Но не для нас с Филом.
Несмотря на то что из колонок играет только быстрая музыка, мы покачиваемся, обнявшись, будто танцуем под медленную мелодию, которая звучит лишь для нас. В руках Фила чувствую себя так, словно кто-то обнял меня крылом, защищая. Мы цепляемся друг за друга, бережно оставляя каждое касание в чертогах памяти.
Люди движутся вокруг нас, шумно и вульгарно танцуют, что-то кричат. Так проходит несколько композиций, и я почти не обращаю внимания на суету. Пока взгляд случайно не подмечает нечто странное.
Незнакомый парень что-то вкладывает в ладонь Богдану, делая вид, что пожимает ему руку. Но в свете неоновой вспышки успеваю заметить блеснувший пакетик. Неосознанно крепче сжимаю плечи Фила, и он оборачивается, следя за моим взглядом.
– Не смотри. Не дергайся. Не пытайся его отговорить.
– Но это же Богдан! Нужно остановить его! – Дергаюсь в сторону Богдана, но замираю тотчас, когда замечаю мелькнувшую на губах бывшего друга улыбку.
Он доволен своим выбором, и меня слушать не станет. Если и передумает, то только по своей воле, а не с моей подачи.
– Твои попытки спасти его только разозлят. Не показывай, что знаешь, – надтреснутым голосом просит Фил, и я прячу лицо на его груди.
– Давай уйдем.
– А как же награждение? Разве ты не должна присутствовать?
Должна. Но сегодня это слово ничего не значит.
Не хочу находиться в зале, где кто-то толкает наркоту, которую Фила вынудили притащить. Не хочу читать в его глазах сожаления, которые рвут изнутри нас обоих. Не хочу, чтобы Фил видел, в чем замарал руки и что теперь не сможет исправить.
– Пойдем домой, Фил. Пожалуйста.
Он кивает и за руку выводит меня из зала. Мы идем к комнате участников, чтобы забрать некоторые вещи, когда слышим стук каблуков.
– Геля!
Мари похожа на подстреленную львицу. Все еще гордая, уверенная, но рану, нанесенную мной, скрыть не может, хоть и старается изо всех сил.
Она заходит вслед за нами в пустой кабинет и запирает дверь. Я выступаю вперед, как бы закрывая собой Фила. Знаю, что подруга не станет сдерживать колких слов. Так пусть все они летят в меня.
Я заслужила их. Не Фил.
– Ты серьезно просто возьмешь и уйдешь? С ним?!
Она тычет пальцем мне за спину. Зеленоглазый взгляд похож на весенний ураган, который с корнем вырывает хоть цветы, хоть деревья. Но выдрать из меня чувства к Филу никакой шторм не способен. Даже если имя ему – Мари.
– Мне не нужны твои осуждения. Давай не будем ругаться.