Все не так уж и плохо.
– Здравствуйте, Светлана Анатольевна! Это Ангелина. Я хотела узнать, как у Богдана дела. Не могла ему дописаться и решила позвонить.
Прикусываю губу, слушая ответ тети Светы:
– Это очень мило, Гелечка! Богдан спит, я унесла телефон на кухню, чтобы уведомления не разбудили случайно. Всю ночь мучился…
– Отравился, – вздыхаю я, и тетя Света тут же подхватывает:
– Жуть как! Хотела даже «Скорую» вызвать, но Богдан ни в какую. Что у вас там такое наливали на празднике?
«Рассыпали», – исправляю мысленно и качаю головой. Еще бы Богдан не хотел вызывать «Скорую»…
Алкоголя на вечеринке не было. Официально. Кто-то, конечно же, пронес свой, но сомневаюсь, что Богдана могли настолько «хорошо» угостить.
Тетя Света ждет моего ответа, который слишком затягивается. Надо что-то придумать.
– Мой одногруппник принес домашнее вино. Наверное, оно было не очень хорошим, судя по тому, что половина моей группы сегодня тоже «отравилась».
– Молодежь, – с укоризной тянет Светлана Анатольевна, а потом восклицает: – О! Слышу, что-то в комнате Богдана гремит! Проснулся, похоже.
– Теть Свет! – зову в трубку. – Дайте, пожалуйста, Богдану телефон…
В динамике что-то шуршит. Похоже, Светлана Анатольевна бежит в комнату сына. Кажется, что внимание к разговору со мной полностью потеряно, но потом женщина говорит:
– Какая же ты молодец, Геля! Я всегда Богдану говорила, что ты хорошая девушка!
Не успеваю я и глазом моргнуть, а звук вновь становится нечетким, голоса глушит какой-то шум. Сквозь него долетают лишь обрывки фраз:
– Поговори… Лучше?.. Она изнервничалась!.. Ну же!
Проходит больше минуты, прежде чем на том конце провода все стихает. Я даже начинаю опасаться, что звонок попросту оборвался, но вдруг слышу нерешительное:
– Привет?
– Богдан! Ты в порядке? Что случилось?
– Геля, – мученически протягивает он так, будто его голова сейчас взорвется. – Я не хочу сейчас…
– Нет! Не сбрасывай!
– Меня тошнит. Голова раскалывается. Я вчера чуть желудок не выблевал… Мне не до тебя.
Знаю, что он готовится оборвать связь, а потому выпаливаю:
– И сколько ты заплатил за то, что тебе толкнули?
Тишина. Хлесткая. Звонкая. Но я знаю, что Богдан еще тут. Слушает меня.
– Не понимаю, о чем ты, – слишком медленно отвечает он, и я зло фыркаю.
– Сколько таблеток ты принял? Или это был порошок?
– Прекрати. Это была простая выпивка.
– Правда? А я уверена, что нет.
Несколько секунд тяжелого молчания сменяются коротким гудком. Вот и все, конец связи.
Сажусь на скамейку, широко расставив колени. Упираюсь в них локтями и закрываю ладонями раскрасневшееся лицо.
А чего я ожидала? Что этот разговор будет другим? Чего хотела добиться?
Даже признайся мне Богдан в том, что принял пару таблеток или еще чего похуже, я ничего с этим сделать не смогу. Взамен получу только осознание – мой старый товарищ сделал первые шаги по скользкой дорожке, ведущей в бездну, с моей подачи. Ведь не пойди я за Филом, его бы не заставили протащить на праздник рюкзак, забитый наркотиками.
Богдан еще легко отделался. Вывернул желудок наизнанку, помучился в постели, но на этом все. А ведь он мог перебрать, и все бы кончилось куда хуже. Из-за меня.
Не выдерживаю. Снова беру телефон и пишу:
Лина Ринг, 10:07
Не понимаю, зачем ты это сделал
Книжный Богдан, 10:09
Мари рассказала мне про твоего ублюдочного парня. Не могу видеть вас вместе
Пока внутри все кипит от обиды и злости, а в мыслях густым туманом стелется разочарование, Богдан отправляет еще одно сообщение:
Книжный Богдан, 10:11
Прости, кину пока в чс. Не хочу говорить
Чат тут же меняется. Строка снизу зарастает красной полосой, через которую не пробиться. Богдан опять сбегает. Только на этот раз все куда страшнее, и в этом есть доля моей вины.
Глава 17
Я знаю, что одна не справлюсь, поэтому в тот же день после долгих раздумий пишу Даше. Без подробностей рассказываю о выходке Богдана и прошу ее помощи.
Даша со страниц, 18:35
Не понимаю, чего ты от меня хочешь. Что я могу сделать?
Лина Ринг, 18:36
Поговори с ним, меня он не хочет слушать. Пожалуйста
Даша со страниц, 18:40
Думаешь, если раньше я тоже торчала, у нас с ним найдутся общие темы?
Лина Ринг, 18:41
Знаю, как это звучит, но ты единственная, кто был на той стороне
Он послушает тебя
Даша со страниц, 18:42
Ему бы в больничку
Лина Ринг, 18:42
Ты понимаешь, что предлагаешь?
Лишь когда сообщение улетает к получателю, я осознаю, что сболтнула лишнего. Я прямым текстом только что сказала, что лечение наложит на Богдана клеймо, которое останется с ним до конца жизни… и даже не подумала, что точно такое же есть у Даши.
Лина Ринг, 18:42
Блин, я не это хотела сказать!
Я про то, что после первого раза, возможно, он сам перехочет продолжать
Даша со страниц, 18:44
Не оправдывайся, Лина.
Я все равно тебя поняла
Ложусь на матрас, широко раскинув руки. Ну и отстой… Я снова все испортила!
Но вот телефон опять вибрирует, а на экране загорается новое сообщение
Даша со страниц, 18:46
Я попробую, но ничего не обещаю
Лина Ринг, 18:46
СПАСИБО!!!
Открываю чат с Богданом, который до сих пор для меня точно предупреждающими лентами перекрыт: «Посторонним вход воспрещен!» Я все еще в блоке. Ну и пускай. Теперь, смотря на аватарку Богдана, я почему-то уверена, что больше он не притронется ни к одной запретной таблетке. Он уже на собственной шкуре прочувствовал откат, а теперь еще и поговорит с той, кто достиг дна, но сумел выкарабкаться обратно.
Такое удается не каждому…
Надеюсь, Богдан не заблочит Дашу так же, как сделал это со мной.
Слышу, как открывается входная дверь, и бегу в коридор встречать Фила. Жду, когда Фил зайдет, и, кажется, нет ничего естественнее. Я бы провела так всю жизнь – в бедной квартире, где в холодильнике только кастрюля с супом, хлеб и пара овощей, если бы знала – каждый вечер Фил будет возвращаться ко мне.
Он входит, и один его вид стирает улыбку с губ. Изнеможенный, он едва стоит на ногах. Я подлетаю к Филу, ныряю под расстегнутую куртку и обнимаю его так, что руки сводит от боли.
Я помню, что не должна лезть в ту страшную и темную сторону его жизни, потому не задаю вопросов. Да и свежие раны терзать не хочу. Но Фил говорит сам:
– Дыбенко сказал, что больше не даст мне говорить с братом, пока не выполню его условия.
– Он хочет, чтобы ты снова… Торговал?
Фил нежно отстраняет меня, снимает куртку и проходит в комнату. Мы садимся на диван друг напротив друга, но глаза опускаем в пол.
– Говорит, что я ловкий и находчивый. Называет талантом, которому нельзя пропадать.
Если бы можно было сцедить яд из голоса Фила, то сейчас мы бы получили самое смертоносное оружие на свете.
– Но ты не соглашаешься?
– Нет. Пока нет…
«Не смотри на меня так, – вспоминаю его слова из далекой осени. – Ради своего брата ты бы поступила так же. Если бы не было иного пути».
Думает ли Фил сейчас так же?
– Он угрожает ему, запугивает этим меня. Говорит, что убьет Даню, и ничего ему за это не будет. Это ведь из-за Дани Стас кучу денег потерял.
– Почему?
Фил смотрит на меня исподлобья, размышляя, стоит ли мне знать. Затем мотает головой, шумно вздыхает и все же делится:
– Даня работал на него, а потом нарушил правила – сам подсел на товар. Из-за этого сорвал кучу сделок, подставил Стаса. Дыбенко хотел заставить Даню все отработать, но от того уже толку не было. Ты бы слышала его, Ангелина… Наркотики совсем ему мозг разъели.
Слушаю его, и кожа словно густым слоем сажи покрывается. Мне всегда казалось, что криминал, наркотики и прочая грязь – это где-то в фильмах, кино, но не в нашей жизни. Не в моей.
– Потом Дыба узнал, что у Дани есть брат, и связался со мной. Сказал, что если хочу, чтобы с братом было все нормально, то должен помочь ему закрыть долг.
– А сам Даня? Где он сейчас?
– Не знаю. Стас где-то прячет его. Дает поговорить со своего телефона, только когда приношу очередную выплату. Правда, в этот раз условия стали жестче.
Фил откидывается на спинку дивана. Желтый свет лампочки, одиноко висящей на тонком проводе, очерчивает выпирающие скулы и гладкий подбородок. Тени шевелятся, когда Фил чуть сильнее сжимает челюсти.
– Неужели с этим нельзя ничего сделать?
– Пока у Стаса денег больше, чем у нас, – нет. Этот говнюк хорошо устроился. Спонсирует центры борьбы с наркозависимостью. На бумагах – благотворительность, а по факту – он их просто крышует.
– Что это значит?
Фил приподнимает голову, чтобы видеть меня, и удивленно приподнимает кончик брови. Я лишь развожу руками. Я действительно не знаю!
– Ну да. Чего еще стоило ожидать от принцессы из башни, – беззлобно произносит он и поясняет: – Стас не только спонсирует больницы. Он делает вообще все, о чем его ни попросят главные шишки, а взамен берет что-то для себя. Обычно все ограничивается покрывательством. Все вокруг знают, кто обеспечивает рехабам приток новых пациентов, но об этом молчат.
Так вот откуда мне знакома фамилия Дыбенко!
Открываю галерею и ищу фото доски, которую сделала во «Втором дыхании». Не уверена, что нужный документ попал в кадр, но все равно ищу снимок. И нахожу.
– Он поддерживает рехаб, в котором лечилась Даша. Там же работает Алекс Шторм.
– Вот видишь, как крепко он всех нас взял за задницы?
Пломбир запрыгивает к Филу на колени, и он ласково теребит щенка за белым ушком.