Он постоянно спрашивает, как я себя чувствую. Не больно ли? Не слишком ли быстро, грубо? Мотаю головой, и он улыбается.
И эта улыбка почему-то выворачивает меня наизнанку.
– Что не так? – Ласково провожу ладонью по смуглой гладкой щеке.
Фил опускает голову, прижимается лбом к моей шее и ускоряет темп. Нет, так просто он от меня не спрячется.
– Фил?
– Скажи еще раз.
– Что?
– Мое имя.
Облизнув пересохшие губы, исполняю его просьбу. Фил будто становится тверже. Его движения – резче. Я вскрикиваю и сжимаю в кулак темные волосы на его затылке.
– Еще, – просит он. – Пожалуйста.
Он заставляет простонать его имя, глубоко врезавшись в меня. По телу летят осколки звезд, которые срываются с кожи и искрят перед глазами. Я повторяю любимое имя все чаще, громче, пока не срываюсь на крик.
Дыхания сплетаются, как и наши тела. Я подмахиваю бедрами, двигаясь с Филом в один такт, пока он вдруг не отстраняется, чтобы повернуть меня спиной к себе. Мы оба стоим на коленях, он снова входит и обнимает меня так крепко, что трудно вдохнуть.
– Фил, Фил, Фил…
Он съедает мои стоны, накрыв губы горячим ртом. Теперь одна его рука опускается. Пальцы ласкают в такт сумасшедшему ритму, которому подчиняюсь с бешеным восторгом. Прогибаюсь в пояснице, лишь бы еще больше открыться для Фила.
А потом тело сводит судорогой, которая рождается где-то внутри. Там, где меня касался только Фил. Это похоже на медленный взрыв, который рассевает меня на искры. Обмякаю в руках Фила и чувствую, что он тоже сейчас на пике – его наслаждение пульсирует во мне жаром.
– Я люблю тебя. – Он поправляет мои взмокшие волосы и целует в висок. – Все, что я делаю, я делаю ради тебя.
– Знаю. Ты хороший человек, – кончиками пальцев глажу его руки, что так крепко обнимают меня. – И я тоже люблю тебя… Фил.
Так необычно произносить шепотом имя, которое еще недавно криком слетало с припухших от поцелуев губ.
– Тогда ты сделаешь кое-что для меня, Ангел.
Мне не нравится, что его интонация вмиг становится серьезной. Не нравится, что голос его хоть и звучит жестко, но едва слышно дрожит.
Не нравится воспоминание о его горькой улыбке.
– Ты что-то придумал, – понимаю я и поворачиваюсь лицом к нему.
В комнате из источников света – лишь телевизор, работающий без звука. Этого освещения достаточно, чтобы увидеть, как меняется лицо Фила. Он вмиг становится суровее и будто старше.
– Мне не нравится твое молчание.
– А скоро тебе не понравится и то, что скажу.
Сажусь на колени и ладонями обнимаю любимое лицо. Почему мне кажется, что кто-то только что запустил обратный отсчет? И что будет, когда истекут последние секунды?
– Я придумал, как мы победим Дыбенко.
После разговора с Филом я убегаю в ванную и запираюсь там. Включаю душ на полную, а сама сажусь на пол и рыдаю, не сдерживаясь.
Фил сошел с ума. Его план – мой оживший кошмар. Он с таким же успехом мог бы попросить меня выстрелить ему в висок. И так, и так – верный конец. Только в одном случае он станет быстрым и, возможно, даже безболезненным, а в другом – будет точить, как червь.
– Ангелина! Открой дверь!
– Нет! Нет!!!
Фил стучит, а я мотаю головой и отползаю подальше от двери. Упираюсь спиной в унитаз и притягиваю колени к груди. Не могу успокоиться. Не могу переубедить Фила. Я потратила на это почти час, пытаясь достучаться до него, но он остался непреклонен.
– Ангел, пожалуйста…
– Ты х-хочешь уничтожить себя моими р-руками! – Между словами врезаются всхлипы, я захлебываюсь слезами. – Я не стану тебе помогать!
Слышу, как он прижимается к двери с той стороны и съезжает на пол. Черная полоска тени в щели под дверью говорит о том же.
– Я откажусь, слышишь? – кричу ему. – Не буду казнить тебя, даже если это поможет поймать Дыбенко!
Он молчит. Но не потому, что не знает, что мне ответить. Он позволяет мне высказаться, вылить свою боль. Только вот теперь ее столько, что даже страшно.
Лучше бы я сломала каждую кость в своем теле! Это было бы легче, чем то, что сейчас испытываю.
– Неужели нет другого выхода? Почему все должно закончиться так?..
«Почему ты?» – хочется сказать мне, но сдерживаю самые жгучие слова и запираю их на замок. Проживаю их одна, искренне не понимая, почему судьба так жестока к Филу.
Слышу, как под дверью обеспокоенно тявкает Пломбир. Фил успокаивает пса, а я давлюсь всхлипами.
– Ангел, ты ведь мне клялась. Ты обещала, что в моем мире будешь играть по моим правилам.
Не выдерживаю и открываю дверь. Фил встает передо мной во весь рост, держа на руках Пломбира. Он так спокойно его гладит, будто ничего не случилось. Словно он не просит меня сделать то, что убьет нас обоих.
– Я не могу, – почти беззвучно роняю я.
– Ты понимаешь, что это наш единственный шанс?
Качаю головой. Не понимаю и не хочу понимать.
– Ангелина, дело не только в том, чтобы устранить Дыбенко, и не в моей мести к нему. Победив его, мы спасем очень многих.
– А что, если я не хочу спасать других? Я не хочу быть героем. Все, чего желаю, – жить спокойной жизнью. С тобой.
Уголки его губ дрожат. Фил касается моего лица и утирает одну из тысячи слез.
– Ты же понимаешь, что сейчас это невозможно, – хмуро напоминает он. – Пока Дыбенко…
– Меня уже тошнит от его фамилии! – зло выкрикиваю я, чем не нарочно пугаю Пломбира. – Мы могли бы сбежать. Уехать куда-нибудь. Продать эту квартиру и исчезнуть.
– И жить в постоянном страхе, что он нас найдет? Я так не могу.
– Но это ведь не единственная причина, так?
Хватаюсь за край его футболки и сжимаю в кулак. Пальцы слабеют, когда Фил кивает.
– Я потерял из-за Дыбенко и его наркотиков все. Я бы хотел сбежать, но не могу. Сколько еще таких, как я, он создаст, если мы просто закроем на все глаза и исчезнем? Сколько семей он разрушит?
– Ты не должен приносить себя в жертву.
– Я не должен сбегать, когда у меня есть шанс победить!
Мотаю головой, прогоняя его слова. Не верю, что это происходит с нами. Хочу сбежать в комнату, но Фил ловит меня за руку, притягивает к себе и крепко обнимает.
– Ангел. Пойми, это правда то, чего я хочу.
Слезы впитываются в ткань его футболки на плече. Крепко зажмуриваюсь, но соленые капли все равно сбегают по щекам.
– Ты ведь клялась мне.
– Я бы никогда не стала давать клятв, если бы знала, чем они обернутся.
– А может, стоило обрубить все гораздо раньше?
Я знаю, на что он намекает. Этот разговор у нас заходил не единожды, и я всегда отвечаю одинаково. Даже теперь мое мнение не меняется.
– Даже один год любви лучше, чем век одиночества, – цитирую песню Queen и прикусываю дрожащую губу. Не думала, что однажды прочувствую это на себе. Не знала, что это будет так невыносимо, испепеляюще больно. – Но я не хочу, чтобы у нас был лишь год, Фил. Я не хочу прощаться.
Он наклоняется и целует меня, нежно и трепетно. Я жажду услышать в этом обещание, но ощущаю лишь сосущую пустоту там, где билось сердце.
Глава 24Март
Подготовка к моему выступлению на книжном фестивале идет полным ходом. Правда, участвую я в нем минимально. Всем руководит Мари, прикрываясь моим аккаунтом в сетях. Она ищет помощи у блогеров – приглашает всех, кого находит, а потом еще и просит поддержки у Даши и Богдана.
К слову, он оправился от декабрьской вечеринки и даже убрал меня из блога, хотя ни разу мне не написал. Из его канала знаю, что он помирился со своей прошлой компанией и ведет прежний образ жизни. Поддерживает меня, как Лину, делает посты по «Магическому дебюту», но игнорирует меня-Ангелину.
Честно говоря, это не задевает. Мне достаточно знать, что с Богданом все хорошо, он не подсел на таблетки и помирился с друзьями. А до остального мне нет дела. Мои мысли заняты другим.
Каждый прожитый день ощущается, как шаг стрелки на часах. Кажется, будто я закинула монетку в автомат и забыла о том, что данное мне время не бесконечно. Сейчас цифры последних секунд горят красным и мигают, напоминая – сеанс подходит к концу.
Фил пытается улыбаться и вести себя как обычно. Он обнимает, целует меня, готовит, ходит на работу в «Чао» и бегает по поручениям Дыбенко.
Все как обычно. Кроме одного.
Я знаю, что конец близко.
Фестиваль проходит в огромном крытом зале, где умещается множество книжных лавок и сцен. Все они пронумерованы для удобства, а насыщенная программа закреплена в расписании.
Это мое первое настолько крупное мероприятие. Людей вокруг – целое цветастое море, в котором порой улавливаю знакомые лица. Блогеры и другие авторы встречаются здесь так же часто, как обычные посетители, которые ходят от лавки к лавке, набивая шоперы новыми книгами.
Пока я в компании Мари и Фила иду вдоль книжных лавок, меня тоже успевают узнать.
– Лина Ринг! – порой слышу чужой шепот. Особо смелые подходят ко мне и просят сделать фото. Никогда не отказываюсь и стараюсь улыбаться на камеру, но получается просто отвратительно.
– У тебя будто ребра сломаны, а ты пытаешься сделать вид, что это не так, – шепчет Мари, когда очередная парочка девчонок отходит в сторонку.
– Мне нехорошо, – честно говорю я и опираюсь на протянутую руку Фила.
Хватаюсь за него как никогда крепко, хотя понимаю – это все равно что ловить дым. Не от меня зависит, что случится с Филом после моего выступления. Я не смогу ему помочь. И это еще одна причина, почему я до последнего не соглашалась на его план.
Мари обо всем знает. Именно она слушала мои рыдания сквозь динамик. Она готовила для этого выступления все, к чему я даже прикасаться не хочу.
Если бы Фил не умолял меня помочь, я бы удалила чертово видео сделки, я бы ни за что не пришла сюда сегодня.
– Мы справимся, – в очередной раз заверяет он, но я слабо в это верю.