В любом случае этот вечер кончится трагедией, получится у нас или нет.
Он видит, что на мне лица нет, и отводит в сторонку. Мари же делает вид, что очень увлеченно рассматривает книги на прилавке. Мы останавливаемся с Филом у стены, подальше от людных пятачков. Он заглядывает мне в глаза, и я вижу, что он испытывает все то же, что и я.
– Мне тоже страшно, – говорит он, однако легче от этого не становится. – Но я знаю, что так будет правильно. Это освободит нас всех.
Я столько раз слышала эти слова, столько слез пролила, что теперь на них просто не остается сил. Касаюсь лица Фила кончиками пальцев и веду ими от виска до подбородка. В эти мгновения высекаю в памяти его лицо, стараясь запомнить в мельчайших деталях: родинки, реснички, золотые лучики в карих глазах и даже крохотные морщинки.
Это все останется со мной, в моем сердце, которое навеки отдано Филу.
– Ты не передумал? Это действительно то, чего хочешь?
Он тяжело сглатывает и кивает. В этот момент я наконец-то понимаю, ради чего пишу и зачем мне нужен этот «голос».
– Пролей свой свет на правду, Ангел. Сейчас только тебе это под силу.
Я со стороны наблюдаю, как у главной сцены собираются сотни читателей. Они рассаживаются по амфитеатру из лавочек, у многих замечаю свою книгу. Принесли на подпись. До начала встречи остается еще минут десять, а народ все прибывает. Места кончаются, и многие остаются стоять.
В другой день я бы задалась вопросом – они пришли из-за моего творчества или из-за скандала с Алекс Шторм? Сколько из них ненавидели меня еще пару месяцев назад? Но сейчас я молюсь, чтобы зрителей было как можно больше. И вовсе не для того, чтобы потешить свое эго…
Стою неподалеку от сцены, где суетятся Мари и Богдан. Не знаю, как она уговорила его настолько влиться в процесс и помогать, но благодарна им обоим. Когда все кончится, нужно будет найти в себе силы, чтобы поговорить.
А сейчас все мои мысли крутятся вокруг Фила. К нему же тянется взгляд.
Он сидит в первом ряду и, кажется, совсем не нервничает. Но я хорошо изучила его и вижу, как крепко переплетены в замок пальцы, как напряжены худые плечи. Он ловит мой взгляд и цепко держит его, пока первая не опускаю глаза.
Должна ли я сделать то, о чем Фил просит? Может, еще не поздно передумать?
Краем глаза вижу, как Мари подбегает к ведущей. Указывает на меня и что-то тараторит. Ведущая вопросительно смотрит на меня, и я киваю.
Все верно. Это еще один шаг нашего плана. Мари будет вести встречу со мной. Никаких посторонних не сцене быть не должно.
Меня мутит, когда кто-то касается моего плеча и мягко напоминает:
– Начинаем через пару минут.
Дрожащими руками поправляю несуществующие складки на юбке. Комок слез в горле мешает дышать. Хочется упасть на колени и разреветься в голос.
Не хочу, не хочу, не хочу!
Телефон вибрирует, а на экране загорается сообщение от Фила: «Пожалуйста».
Исполню просьбу – предам себя. Упущу шанс пролить свет на правду – предам Фила.
– Дорогие гости нашего фестиваля! – раздается из колонок, и мое сердце падает в пятки.
Времени на раздумья больше не осталось.
Ведущая от фестиваля зачитывает вступительную речь, а рядом с ней уже стоит Мари. Ждет, когда микрофон перейдет к ней.
– Вы все ждали этого момента! Впервые после выхода книги Лина Ринг выступает на публике! Вы знаете ее роман «Магический дебют»?
Зрители хлопают и поднимают свои экземпляры бумажной книги. Все же не могу сдержать слабую улыбку. Если бы бабушка сейчас была здесь, она бы гордилась мной.
А еще она всегда уважала силу, смелость и жертвенность. И она бы ни за что не одобрила мое желание сбежать, поджав хвост, когда Фил ждет от меня помощи.
«Все эти люди готовы слушать тебя. Так покажи, что этот дар дан тебе не просто так».
Даже не знаю, чей голос звучит в голове. Мой или бабушкин? Но, когда поднимаюсь на сцену, решение уже принято, и ничто не способно его изменить.
Вокруг рукоплещет огромная толпа. Кажется, сюда стянулись все гости фестиваля. Их голоса эхом отражаются от высокого стеклянного потолка, а аплодисменты заглушают даже мое приветствие.
Даю зрителям время на аплодисменты, кручу в руках микрофон, а сама смотрю лишь на Фила. Он ласково улыбается и кивает.
Колючее осознание – я стала известной ради этого судьбоносного момента – отзывается в груди ужасной болью.
– Дорогие друзья, – собственный голос, десятикратно усиленный колонками, кажется чужим, – рада видеть всех вас здесь. Многие лица мне уже знакомы…
Улыбаюсь Даше и ее подругам, подольше задерживаю взгляд на Богдане. Он выдерживает мой взор и наконец улыбается в ответ.
– Знаю, вы собрались здесь, чтобы послушать о моем творческом пути, узнать, как попасть в издательство, раскрутиться и выжить после скандала с топовым автором.
Зрители смеются. Хорошо. Мне важно, чтобы они были расположены ко мне. Иначе ничего не выйдет.
– Но сегодня мы поговорим кое о чем более важном, нежели книжки и популярность. Однако, прежде чем мы начнем, я попрошу всех вас включить камеры. Снимайте видео, запускайте трансляции. То, что вы увидите сейчас, не покажут по телевизору.
Вот и все. Теперь обратной дороги нет.
По лицам собравшихся вижу, что многие в недоумении. В воздухе повисают невысказанные вопросы, но зрители один за другим делают то, о чем попросила. Даже Фил поднимает телефон и поджимает губы в подобии улыбки.
Дурак. Дурак, который шикарно нарядился на собственную казнь.
– Прямо сейчас моя жизнь в опасности. И жизни некоторых из вас – тоже. Мы привыкли полагаться на закон и правосудие, но не все перед его лицом одинаково равны.
К сцене подходит Богдан и включает портативный проектор. Он кивает мне, и я благодарно улыбаюсь. Значит, он тоже обо всем знает? Вижу, что ведущая от фестиваля и несколько организаторов о чем-то встревоженно переговариваются. Нужно ускоряться.
– Внимание на экран! – объявляет Мари, и мы обе расходимся, чтобы не закрывать полотно, на которое транслируются кадры с мини-камеры.
– Это Станислав Игоревич Дыбенко. Кто-то может знать его как успешного бизнесмена и спонсора, который поддерживает больницы и центры реабилитации. Но на деле…
В этот момент люди на видео достают оружие, их спор становится горячее. Мы специально не вырезали звук, хотя в нем полно грязных словечек, за который нас моментально вышвырнут не только со сцены, но и с фестиваля. Но в звуке – вся суть.
Мы с Мари молчим, позволяя зрителям самим понять, что происходит. Дыбенко спрашивает про вес, дозы и примеси. Производитель ручается за качество товара, ведь «это вам не синтетика».
Фил тоже есть на этом видео. Его лицо, как и лица остальных участников, прекрасно видно. Фил на этих кадрах кажется загнанным, потерянным и неуверенным. Однако когда я оборачиваюсь, то вижу совсем другого парня – смелого и решительного. Это одновременно придает сил и разбивает меня на кусочки.
Я знаю, что зрители в недоумении. Они не понимают, что происходит и зачем я показываю эти кадры, но все равно продолжают снимать. Среди них нахожу Дашу. Она держит телефон высоко поднятым, чтобы ничего не укрылось от объектива.
– Вы задаетесь вопросом, при чем здесь мы с вами?
Тишина становится мне ответом. Рука, сжимающая микрофон, дрожит, но я продолжаю говорить:
– Стас Дыбенко втянул моего близкого человека в свои проблемы и теперь шантажирует моей жизнью. Я прошу у вас помощи – распространите информацию о Дыбенко и его помощниках. – На экране появляется фото, которое Фил сделал на кухне ресторана. То самое, где перечислены все гости Дыбенко. – На моем месте может оказаться кто угодно. Кто угодно может искуситься на «товар», который Дыбенко проталкивает в учебные заведения и на вечеринки. У него много союзников, но вместе мы сильнее!
Первые секунды ничего не происходит. Мне кажется, что это конец. Я никого не смогла убедить, мне не верят. Но стоит мне опустить микрофон, зал взрывается гомоном голосов. Не все из них звучат в мою поддержку, но я вижу, что большинство зрителей – мои новые союзники.
– Позволишь?
Я удивленно смотрю на Богдана, который поднимается на сцену и становится рядом со мной. Он протягивает ладонь, и я в ступоре вкладываю в нее микрофон.
– Всем привет, ребят! – машет рукой он. – Многие из вас наверняка знакомы со мной и моим блогом…
– Что происходит? – шепчу Мари, чуть отступив. – Что он делает?
– Встает на твою сторону.
– Так вот, Лина говорит чистую правду. Я сам стал жертвой этого козла. По собственной тупости, конечно, но это был отвратительный опыт.
Не верю. Богдан прямо со сцены рассказывает о том, что закинулся таблетками Дыбенко?! Мотаю головой, но видение никуда не исчезает. Богдан перед огромной толпой совершенно искренне рассказывает о том, как глупость чуть не стоила ему жизни.
– Это просто таблетки! С одной дозы ничего не будет, – протягивает он наигранным голосом, и я догадываюсь, что Богдан изображает продавца с вечеринки. – Знаете, это был самый омерзительный опыт в моей жизни. И страшно подумать, что он мог стать в ней точкой.
Смотрю на Фила. Он все еще снимает и кивает, поджав губы. Знает, так же, как и я, – в том, что случилось с Богданом, есть наша вина.
– Так что, ребят, нам надо приложить все усилия, чтобы этого Дыбенко как можно скорее закрыли подольше и подальше! Нам – всего пара кликов, но они могут спасти жизни!
– Поддерживаю! – со стороны Мари на сцену заходит Даша.
Мы встречаемся взглядами. Мой – ошарашенный, и ее – полный решимости.
Из зала свистят, но умолкают тут же, едва Даша принимает из рук Богдана микрофон. Настает ее очередь делиться своей историей.
– Мне повезло меньше, чем Богдану, и моя зависимость меня чуть не убила. Да, те слухи про мое лечение – не слухи.
Даша продолжает говорить, а я настороженно кошусь туда, где недавно переговаривались организаторы. Боюсь, что они выгонят нас со сцены, но вдруг понимаю, что они тоже снимают.