Мама оказалась права. Через несколько месяцев директриса уволилась «по собственному желанию» после волны слухов, связанных с сообщениями сексуального содержания, которые она посылала бывшему ученику, только что закончившему школу. Может, мама просто угадала, что ее уволят, а может, скандал с перепиской сыграл ей на руку: если бы не он, мама наверняка подложила бы директрисе в машину героин. От Даны Новак можно было ждать чего угодно.
А вот Хэтти поплатилась раньше. Школьное шоу талантов состоялось теплым апрельским вечером всего через неделю после того, как она хищно скалилась на меня в кабинете директрисы. Я пела в хоре – мы подпевали красивой десятикласснице, которая выбрала песню «Ты не можешь всегда получать желаемое» и ни разу не попала в ноту. Когда на сцену поднялась Хэтти, я уже сидела в зале и потела под накидкой из полиэстера.
Хэтти пела под фонограмму. Ее голубые глаза были жирно подведены глиттером, выпрямленные волосы струились блестящим водопадом. Я знала, что внутри она прогнила насквозь. Это настолько не вязалось с ее внешней красотой, что мне хотелось кричать.
На сцене она держалась деревянно, без всякого изящества, хотя ее друзья всю дорогу подбадривали ее криками. Пока она не замерла посреди подмостков. Музыка играла, но Хэтти не шевелила губами. Она схватилась за живот. Мне показалось, что ее сейчас стошнит.
Но ее не стошнило. Она неуклюже потрусила влево на ватных ногах; глаза, обведенные глиттером, испуганно смотрели в зал. Никто не понял, что произошло, но это было неважно. К утру вся школа до последнего первоклассника знала, что несгибаемая Хэтти Картер на сцене наложила в штаны.
Когда она убежала за кулисы и все принялись растерянно оглядываться, ерзать в своих креслах и нервно посмеиваться, я взглянула на мать. Мне казалось, что мама ненавидела Хэтти не меньше моего. Я ждала, что она посмотрит на меня и улыбнется, подмигнет, прошепчет: так ей и надо. Но она смотрела прямо перед собой, странно вздернув подбородок, и не сводила глаз с того места, где только что стояла Хэтти. А на губах играла та же зловещая улыбка, как тогда, в кабинете директрисы.
Я вспомнила об этом сейчас, подумала о Нейте, моей рассеченной губе и его рассеченной губе. Вернулось смутное предчувствие, все эти годы не дававшее мне покоя – я поняла, что моя мама вела себя как мама, лишь когда чувствовала необходимость защитить нас. Как ревнивый парень. Как маленькая девочка, которая не хочет, чтобы другие играли с ее куклами.
– Тот случай с Хэтти на шоу талантов… Мама тогда как раз узнала, что та надо мной издевалась. – Я запнулась. – А тренера Кина помнишь?
– Этого маньяка? – презрительно фыркнул Хэнк. – Такое забудешь.
– Ему так и не поставили диагноз. А заболел он через несколько дней после того, как накинулся на тебя. – Я посмотрела на Хэнка. Вблизи его глаза меня пугали – большие, голубые, мамины. – Думаешь, он… ты когда-нибудь думал, что мама…
– Айви! – Хэнк ударил кулаком по колену, потом разжал кулак. – Прекрати. Ты слишком много думаешь.
– Слишком много думаю? – Я отвесила ему щелбан. – Боишься, что мой глупенький маленький мозг сломается?
– Да нет, просто… это же наша мама, Айви. Ты же ее знаешь. Просто тебе нечем заняться, вот и выдумываешь всякое… Сиди дома, жди, пока твое наказание закончится. Просто смирись. И все будет, как раньше. Просто не волнуйся, ладно? Волноваться смысла нет.
К дому Пэкстона на противоположной стороне улицы подъехал фургон. Из него вышел Билли и еще трое ребят – две девчонки и парень из нашей школы. Может, одна из этих девчонок – подружка Билли?
Хэнк хлопнул меня по плечу, да так сильно, что локоть соскользнул с колена.
– Хватит пялиться. А Пэкстон настоящий красавчик, скажи?
Я нахмурилась.
– Я просто смотрю в одну точку! На его дом!
– Ага, на его дом, как же.
Билли открыл дверь, и его друзья вошли в дом. Прежде чем зайти, он задержался на крыльце и посмотрел на меня. А я вспомнила рисунок из сигарной коробки и его лицо, более юное, испещренное звездочками-веснушками; вспомнила и отвела глаза.
– Заткнись, Хэнк. А то он тебя услышит.
– Не знал, что у него сверхзвуковой слух, как у летучей мыши. Очень секси.
Билли зашел и закрыл за собой дверь, а Хэнк повернулся ко мне.
– У вас что-то было?
Я откинула голову назад и простонала.
– Хэнк, мне было двенадцать. Кто в двенадцать лет умеет деликатно отказывать? Я смутилась, только и всего.
Я до сих пор сгорала от стыда, вспоминая тот случай в седьмом классе. На второй неделе учебного года Билли Пэкстон, шестиклассник из дома напротив, подошел ко мне и сказал: «Айви, хочешь со мной встречаться?» В его лице читался испуг и решимость, будто я стояла перед ним с винтовкой в утро перед расстрелом.
Я изумленно уставилась на него; мы оба густо покраснели, а другие ребята уже столпились вокруг в ожидании спектакля. «Нет, спасибо», – наконец ответила я механическим, как у робота, голосом, развернулась и убежала в туалет. С тех пор мы не разговаривали – до того вечера, когда он постучался в машину Нейта. Ни словом не перемолвились.
– Ты просто Снежная Королева, Айви, – сказал Хэнк. – Бедняга Билли.
Я фыркнула, и тут его телефон завибрировал в десятый раз с тех пор, как я села рядом. Шумно вздохнув, он достал его из кармана. На экране появились сообщения от его бойфренда из колледжа, целая куча, и все без ответа. Хэнк любил помучить людей.
Он махнул на меня телефоном.
– Иди в дом. Мне надо порвать с Джаредом.
Я наклонила голову и прочитала последнее сообщение. «Ты ведешь себя странно или у меня паранойя?».
– Ну ты даешь, – сказала я. – Когда пытаешься порвать с кем-то в переписке, надо хотя бы на сообщения отвечать. А то совсем нехорошо получается.
– Ясно, – ответил он, то ли не поняв мой укор, то ли не желая реагировать. Но когда я встала, вытянул руку и схватил меня за щиколотку.
– Айви, послушай. Я бы не лез в мамины дела. Просто дружеский совет.
Я потерла руку, по которой побежали мурашки.
– О чем ты?
Он смущенно заерзал, не глядя в мою сторону.
– Пусть делает, что хочет. Все равно нас скоро здесь не будет.
Его телефон зазвонил.
– Теперь он мне звонит! – ахнул он и замахал на меня рукой, чтобы уходила.
Я пошла на кухню и умылась водой из-под крана. Все утро я пробегала, воображая себя детективом, и ничего не выяснила, а зловещее предчувствие только усилилось. Предостережение Хэнка, кровь на полу лавки… Нейт, Хэтти Картер, загадочный предмет из сейфа. И тетя Фи так и не позвонила.
Потом я вспомнила адрес, нацарапанный на старом чеке. Погуглила – это оказался магазин в университетском городке к северу от ближайшего крупного города. Цветочный и по совместительству книжный. Я позвонила.
– «Цветы и книги», – раздался в трубке бархатистый женский голос. Название магазина женщина произнесла с вопросительной интонацией.
– Добрый день! Меня зовут… простите. Хотела спросить, давно вы находитесь по этому адресу?
На том конце провода замолчали.
– Осенью будет восемь лет.
– А что там раньше было, не знаете?
– Музыкальный магазин. Дайте вспомнить… «Доктор Вакс», кажется, он так назывался.
– Значит, двадцать пять лет назад там был музыкальный магазин?
– Нет… простите, можете подождать? – Она заговорила снова, но не со мной – наверно, с клиентом, голос звучал приглушенно. Несколько минут они переговаривались и смеялись. Потом она вернулась ко мне. – Вы слушаете?
– Да.
– Так вот. Музыкальный магазин был по соседству. А это помещение долго пустовало. Двадцать с чем-то лет назад тут было заведение… называлось «Между мирами».
Я прижала телефон к уху.
– «Между мирами»? Так и называлось?
– Да, – ответила она. – Знаете, я сама не отсюда… давайте дам вам хозяйку.
В трубке послышался шорох, а потом новый голос. Менее дружелюбный и явно принадлежавший женщине постарше.
– Алло? Вас интересует история нашего дома?
– Да. Именно так.
– Можно поинтересоваться, почему?
Я заранее не придумала, что соврать, поэтому сказала правду.
– Кажется, моя мама там часто бывала. В том заведении, что раньше находилось на месте вашего магазина.
Повисла короткая тишина. Когда она снова заговорила, в ее грубоватом голосе послышалось что-то еще – что именно, я не поняла.
– Она, наверное, была одной из девочек Шэрон.
В доме стало очень тихо. Только ставни поскрипывали на ветру.
– Да, точно, – ответила я. – С ней-то я и пытаюсь связаться.
Я думала, она скажет: Шэрон умерла. Или: ах ты лгунья, нет никакой Шэрон, я ее выдумала! Но она сказала:
– Хорошо, оставьте свое имя и телефон. Ничего не обещаю, но я ей передам.
Я оставила и назвала мамино имя тоже. Потом плюхнулась на кровать и уставилась в потолок, а мысли в голове кружились, как листья на ветру.
Глава одиннадцатаяГородТогда
Через два дня после происшествия на пляже мы сели в автобус и поехали в северную часть города.
Раньше Марион нас в гости не приглашала. Не знаю, что думала Фи, но мне казалось, что Марион – такая же, как мы. Не настолько бедная, чтобы брать бесплатную одежду из ящика в церкви, не настолько, чтобы выселяли из квартиры, но все же бедная. Она и одевалась, как мы – в заношенную одежду из секонд-хендов. Рисовала колечки на пальцах, подводила глаза шариковой ручкой и зарабатывала копейки, разнося тарелки с рыбными палочками строителям и угрюмым работягам из нашего квартала. Мы не думали, что у нее водились деньги.
Стоял холодный и ветреный весенний день, когда воздух прозрачен и чист и весь мир предстает перед глазами с особой четкостью, но все еще очень холодно и ветер пробирает до костей. Мы ехали всего полчаса, а выйдя из автобуса, словно очутились в волшебной стране Оз. Лужайки здесь заросли мягкой ровно подстриженной травкой, лица прохожих были довольными и сытыми. Из-за облаков пробивались рассеянные солнечные лучи – здесь, в пригороде, даже солнечный свет казался роскошным.