Однажды, когда они, запершись в гримерке после выступления, в очередной раз приняли прелудин, разведя его в шнапсе, Стюарт оглядел их осоловевшими глазами и захихикал:
– Джон, Джон, ты давно смотрелся в зеркало?
– А что?
– Ты замечаешь, какие у тебя выросли уши?
– У тебя крыша едет, Стью, – догадался Джон. – К тому же у тебя у самого плавники посинели. А жабры за ушами где? Заросли, что ли?
– Смотрите, смотрите, Джордж стал еще меньше, – обрадовался Пол. – Совсем маленький! Я буду носить его в кармане!
– А ты сначала поймай меня! – хрипло захохотал Джордж и, упав на спину, раскинул руки: – Лечу! Лечу!
Пит, брезгливо наблюдавший все это, не выдержал и, отбросив свой принцип нейтралитета, ударил кулаком по столу:
– Мне надоело работать с психами! – заорал он. – Или вы прекратите жрать это дерьмо, или я от вас ухожу!
В этот миг в дверь постучали, и Пит открыл.
Глядя на вошедшего, Джон выпучил глаза:
– Вот это нос! Я таких носов еще не видел! Можно потрогать?
– Потрогай, – смутился парнишка. – Он у меня с детства такой.
– А волосы, волосы! – потянулся к нему Стюарт. – Ты весь ими покрыт?
– Не-е, только на голове и на лице, – потеребил тот свою хилую бороденку. – Меня зовут Ринго Старр, я барабанщик из «Ураганов».
– О! – подскочил Пол, – а я тебя с такими рогами и не узнал!
– С какими рогами? – испугался Ринго.
– Ты не слушай этого придурка, – пояснил коллеге Пит, – он колес наглотался.
– Колеса любит? – понимающе кивнул Ринго. – А я кольца.
– А я поршни, – сказал лежащий на спине Джордж. – Они так плавно раскачиваются – вверх-вниз, вверх-вниз… Лечу! Лечу!
– А я шестеренки люблю, – признался Стюарт.
– А меня никто не любит, – неожиданно впал в депрессию Джон. – Никто! – повторил он, рыдая.
– Ой, друзья-приятели, я кажется невовремя, – попятился Ринго. – У вас тут дела семейные, интимные…
– Я – нормальный, – остановил его Пит. – У тебя какое-то предложение?
Ринго кивнул.
– Проходи, садись, – пригласил Пит.
– Не, – помотал Ринго головой, – я – человек вертикальный. Да и зачем, раз у вас тут такое…
– Расскажешь мне, а я им завтра передам, – предложил Пит.
Так тот и поступил.
Ринго очень хотелось записаться на пластинку. Очень. Бас-гитарист и вокалист «Ураганов» Лу Уолтерс договорился с директором частной студии «Акустик» на запись демонстрационной пластинки. Но остальных «Ураганов» в Гамбурге в этот момент не было, и Ринго стал искать аккомпанирующий состав.
Вот почему в конце ноября шестидесятого года, в студии «Акустик» Джон, Пол, Джордж и Ринго впервые играли вместе. Пит наблюдал за этим с легкой ревностью, а Стюарт, слушая их, впал в тот вечер в какое-то странное мистическое настроение.
Три песни – «Fever»[27], «Summertime»[28] и «September Song»[29] – записывали весь день, так что поспать им не удалось. Вечером из студии, с гитарами в руках, пошли сразу в «Кайзеркеллер». Вышло так, что по мокрому снегу морозной ноябрьской улицы они шлепали, разбившись на пары: Джон с Питом, за ними Джордж с Ринго, а замыкающими – Пол со Стюартом.
… – Так себе стучит, – заявил Пит и испытующе посмотрел на Джона.
– Ага, – согласился Джон, – тебе бы с годик подучиться, ты бы тоже так смог…
– Да он даже простого соло сделать не может! – обиделся Пит.
Джон подумал, что барабанщик-солист ему вообще-то и не нужен, но с Питом решил не ссориться и перевел разговор в шутливое русло:
– Зато как он головой трясет! – и, ублажая честолюбие Пита, он передразнил характерное движение Старра, который смешно акцентировал некоторые удары кивками.
Джордж и Ринго общий язык нашли быстро.
… – Люблю я шутки-прибаутки, – сообщил Ринго.
– И я люблю шутки-прибаутки, – грустно согласился Джордж.
– А какие ты любишь шутки-прибаутки? Смешные?
– Смешные.
– И я смешные! – обрадовался Ринго. – Да мы с тобой, дружочек мой, совсем одинаковые!
– Все люди одинаковые, – заметил Джордж. – Всем нравится, когда хорошо.
И они посмотрели друг на друга понимающе.
…Пол не любил разговаривать со Стюартом. Во-первых, он почему-то считал, что бас-гитарист должен уметь играть на бас-гитаре. Во-вторых, он не мог забыть их беседу после гибели Джулии Леннон. Но тут ему избежать разговора не удалось.
– Ринго – один из вас, – сказал Стюарт, как только они вышли из студии. – Он должен играть с вами.
– Почему «с вами», а не «с нами»?
– Да потому что я – не музыкант, ты это не хуже меня знаешь.
Пол дипломатично промолчал, а Стюарт продолжил:
– Когда он играет с вами, в воздухе искрит электричество.
– Ты художник, Стью…
– Ты не понимаешь! Рок-н-ролл – космическое явление. Увидишь, вашими именами назовут планеты! В мире нет ничего случайного, Пол. Джон, ты и Джордж встретились не случайно. Ты помнишь, о чем я тебе говорил?..
Этого Пол боялся больше всего. Он остановился:
– Стюарт, я не хочу слушать всю эту галиматью.
– Не слушай, – согласился Сатклифф и вдруг скривился, приложив ладонь к виску. – Мне и самому сейчас не до разговоров, башка болит. Не слушай, – повторил он. – Просто уговори Джона взять Ринго.
– И по твоей вывихнутой логике, кто-нибудь тогда обязательно умрет? – насмешливо и, в то же время, немного испуганно спросил Пол.
– Откуда я знаю?! – пожал плечами Сатклифф. – Но если вы можете сделать шаг, вы должны его сделать.
– Все, Стюарт! Хватит!
Пол поспешил вдогонку остальным.
Пару недель спустя в Гамбурге открылся новый клуб – «Топ Тен»[30], еще более крутой, чем «Кайзеркеллер». Хозяин клуба Петер Экхорн сумел переманить к себе всех, кто хоть чего-нибудь стоил. (В том числе и уборщицу Розу с ее коробкой из-под леденцов, не оскудевающей таблетками.) Разговаривал он и с «Битлз», но перейти туда они могли только по истечении срока контракта. По условиям договора они не имели права играть больше нигде в Гамбурге, и даже в радиусе сорока миль от него.
Но им очень хотелось выступить в «Топ Тене». И, когда подвернулся случай («Кайзеркеллер» на пару дней закрыла налоговая полиция), они решили, что от одного концерта на другой площадке большой беды не случится. В конце концов, Кошмидер мог и не узнать об этом.
Но он узнал. И даже не перед концертом, а за несколько часов до него. Разразился дичайший скандал.
В итоге, окончательно рассорившись с Кошмидером, Джон, скомкал опостылевший договор и бросил его хозяину в лицо. Он позволил себе поступить так еще и потому, что, во-первых, Петер Экхорн пообещал им свою помощь в «разборках», во-вторых, их покровитель гангстер Хорст Фаршер устроился вышибалой в «Топ Тен».
Было решено, что отныне «Битлз» в «Кайзеркеллере» работать не будут, и в тот же день был заключен контракт с Экхорном. Но Кошмидер не оставил это так просто.
За два часа до начала выступления «Битлз» в «Топ Тене» появилась полиция и потребовала у Джорджа паспорт.
Джордж почуял неладное и, надеясь смыться, сказал, что паспорт у него в гримерке. Но «фараоны» сопроводили его.
– Ви есть нарушать закон о молодежь, – сказал сержант, закрыв документ. – Ви есть моложе восемнадцать годов. Нельзя.
– А раньше можно было?! – встрял Джон.
– Двадцать четыре часа покидать Германия, – проигнорировал его вопрос полицейский. – Не покидать – тюрьма.
Вернув паспорт и козырнув, полицейские удалились.
«Битлз» переглянулись.
– Что будем делать? – спросил Пит.
– Да ну их, не посадят! – махнул рукой Стюарт. – Забудем об этом.
– Немцы законов не забывают, – заметил Пол.
– Но почему раньше-то все было нормально? – удивлялся Джордж.
– А ты не понял?! – разозлился Джон. – Это же твой «учитель» настучал. – И он процитировал недавно сочиненный стишок:
«Гадкий Бруно Кошмидер,
Мозг твой сверху брит и сер,
А в голодном жадном брюхе
Пауки живут и мухи!»
– Поедем домой? – спросил Пол.
Ответить ему никто не успел, в гримерку заглянул Экхорн:
– Что у вас тут стряслось?
– Джорджу нет восемнадцати… – начал Джон.
– Что же вы раньше мне не сказали! Нет, так дела не делаются…
– Петер, а ты помочь не можешь?
– В полиции у меня никого нет.
– Тогда нам придется вернуться в Ливерпуль.
– И ноги вашей больше не будет в «Топ Тене»! – Питер Экхорн вышел, сердито хлопнув дверью.
– Если мы сейчас уедем, в Гамбург нам дорога будет заказана, – резюмировал Джон. – С Кошмидером мы уже работать не сможем, а теперь еще и с Экхорном разругаемся.
И он тут же принял решение:
– Значит так. Джордж уезжает домой. Мы остаемся и работаем без него.
– А соло? – возразил Пол.
– Сам буду играть, – отрезал Джон.
«Та-ак, – подумал Пол, – мало нам плохого бас-гитариста…»
Как ни странно, Джон прилично справлялся с поставленной перед собой задачей. Тем более, что весь день перед отъездом Джордж показывал ему свои самые характерные гитарные рифы.
В «Топ Тене» их принимали на ура, к тому же большая часть тусовки «Кайзеркеллера» перешла сюда вместе с «Битлз».
Но все это продолжалось недолго.
Экхорн снял для них небольшую квартирку. Но в кинотеатре «Бемби» у самых пижонистых – Пита и Пола – осталось кое-что из одежды. Ключи были еще у них, но они боялись Кошмидера и его людей. Пойти туда решились только через пару недель, хорошенько для храбрости выпив.
Был понедельник, выходной. Отперев дверь, они к своей бывшей «спальне» пробирались в темноте, боясь включить свет. Пит стукнулся головой о притолоку и чертыхнулся.
– Погоди, – Пол достал спички.
Огонек осветил их недавнее убогое пристанище.