– Тебе что – семнадцать лет, чтобы дуреть от этих песенок?
– Сегодня должны передавать «Битлз», я слышала утренний анонс.
– Джордж! Джордж – настоящий мужчина. Он многого добьется в этой жизни… Интересно, вспомнит ли он тогда, что это я его сделал таким? Бывало, я так его драл, что он по три дня сидеть на заднице не мог.
– Ты всегда был примерным отцом, – умилилась Луиза и потерлась щекой о его плечо.
– Да и вообще он весь в меня. Вот, хочешь, стих прочитаю?
За долгие годы совместной жизни Харольд еще ни разу не читал Луизе стихов. Она посмотрела на него новыми глазами:
– Читай…
Харольд поднялся и, взмахнув косточкой, продекламировал:
– Злые свиньи ждут поживы –
И младенец на пути.
Что ж, ребеночек сопливый,
Не пора ль тебе найти?
– Вот так ты их и воспитывал! – всплеснула руками Луиза. – Что ж ты мне раньше никогда этого не читал? А я и не знала, что ты – поэт, – она игриво шлепнула его по животу.
– Да не я это написал, – признался Харольд, втягивая пузо. – Это Джордж мне из Гамбурга привез. Фридрих Ницше. «Стих номер двадцать восемь».
Внезапно ди-джей перестал трепаться, и заиграла музыка. Солировала губная гармошка.
– О, – сказал Харольд, – это хорошая музыка. Когда же наши-то будут?
– Ну ты, прямо, захотел, чтобы их первыми передавали…
– А почему нет? Даже обидно.
– Да ладно, потерпи… Может, еще и не передадут…
Так они проболтали до конца песни, пока ди-джей не объявил:
– Итак, не правда ли, такого вы еще не слышали?! «Love Me Do» в исполнении талантливых провинциалов – ансамбля «Битлз»!
Харольд и Луиза переглянулись. И отправились в спальню.
Чары «Битлз» действовали не только на девочек.
Инженер телевизионной связи Малькольм Эванс, здоровенный красавец-тугодум одиннадцать лет проработал на одном месте и уходить с него не собирался.
Но однажды, возвращаясь домой мимо «Каверны», он заглянул туда. Проторчав там весь вечер, он подошел к владельцу заведения с вопросом, не найдется ли тут для него какого-нибудь дела. И был принят вышибалой.
Бывшие коллеги посчитали его за идиота. Он потерял не только в престиже, но и в зарплате. Объяснять им, что зато теперь он может слушать «Битлз» каждый вечер, он даже не пытался.
Отец Брайана, скрепя сердце, был вынужден признать, что его непутевый сын все-таки оказался прав. «Битлз» стали приносить деньги. Хотя и небольшие.
Доходы от синглов дали возможность Эпштейну нанять людей в обслуживающий персонал.
Первым оказался приятель Пита Беста – Нил Аспинолл, который собирался стать банкиром, но пока что не преуспел на этом поприще.
– Ему мы обязаны нашей популярности в Ливерпуле, – напомнил Джон Брайану историю с плакатами, в которых Нил назвал «Битлз» немецкой группой.
– А что он умеет делать? – спросил Эпштейн, как на невольничьем рынке оглядывая Нила с ног до головы.
– Ничего, – признался тот.
– Все, – возразил Джон. – Он готов делать все. Например, искать девочек.
– А надо? – усомнился Брайан.
– А нет? – странно глянув на него, парировал Джон.
– Ладно, – смутился Брайан. – Берем. Но это уже – раздувание штатов. Придется погастролировать.
Сначала, по накатанной дорожке, они отправились в Гамбург.
Несмотря на то, что владелец «Звезды» Манфред Вайсследер платил им хорошие деньги и даже добавил им сверх условий контракта тысячу фунтов, «Битлз», отыграв оговоренные двенадцать концертов, двинулись дальше.
– Гамбург – это пройденный этап, – заявил Эпштейн, впервые побывавший в Германии вместе с ними. – Нас ждет Шотландия и Мартин – записывать диск-гигант. Нам нужно делать имя.
– А кто же будет делать деньги? – скептически осведомился Пол.
– Монетный двор Ее Величества, – весомо бросил Эпштейн, так, словно он уже контролировал и этот процесс.
Очередное турне по Шотландии вместе с певичкой Хелен Шапиро не пропало даром. В каждом городе Брайан сходился с местными журналистами и ведущими радиопередач.
Однажды Ринго притащил в гостиницу номер газеты «Сандерлендский Докер». (В Сандерленде они были два дня назад.) Это была хилая четырехполосная листовка, но с огромным тиражом. «Битлз» прочли заголовок: «У нас в гостях неплохие музыканты из Ливерпуля». Джона перекосило от злости, и он принялся читать вслух.
«Недавно в нашем прекрасном городе под управлением мистера Брайана Эпштейна выступил замечательный ансамбль музыкантов и певцов из Ливерпуля, с веселым названием „Жуки“.
Теперь уже злобой кипели все четверо…
«…Юные таланты исполнили ряд прелестных композиций собственного сочинения. А вот какие забавные ответы они дали на вопросы нашего корреспондента Барбары О'Риордан.
Корр. – Как вам понравился наш прекрасный город?
Пол. – Это лучший город, который мы видели в мире.
Джон. – Правда, мы почти нигде не были.
Корр. – Расскажите о себе.
Джордж. – Это долго.
Джон. – И нудно. Давайте, лучше поговорим о вас, девушка.
Корр. – Нет, давайте, все-таки, о музыке. Кто ваши кумиры?
Джордж. – Джон Леннон.
Джон. – Я.
Пол. – Мы.
Ринго. – Они.
Корр. – Как это мило.
Вот такие интересные ребята побывали у нас в городе. До скорой встречи, „Битлз“!
ОТ РЕДАКЦИИ. Надеемся, это не последняя встреча наших меломанов с музыкальными коллективами из Англии».
Джон замолчал. Они тупо переглянулсь.
– Сука! – внезапно заорал Джон и принялся рвать газету на мелкие кусочки. – Если бы я знал, ЧТО она напишет, я бы эту Барбару трахнул на месте!
– Много чести, – высказал свое мнение Пол.
– Где ты это взял?! – накинулся Джон на Ринго. Тот решил, что его в чем-то обвиняют и принялся оправдываться:
– А я-то что. Ну так, приобрел…
– Говори быстрее, где! Я заставлю Брайана выкупить весь тираж!
– Не стоит, – вмешался Джордж. – Пусть лучше эти деньги он заплатит нашему пресс-агенту.
– Кому? – не понял Пол.
– Пусть наймет толкового журналиста, который будет писать про нас во все газеты. То что нам надо. И толково.
Джон с уважением посмотрел на него. И процедил:
– Умен.
Так, по возвращении в Ливерпуль, в штате «Битлз» появился Тони Барроу, критик газеты «Ливерпул Резонанс». Его знакомство с Брайаном Эпштейном предварила следующая история.
Редактора газеты звали Джордж Харрисон. С некоторых пор его начали одолевать непрерывные телефонные звонки. Поначалу ему нравилось отвечать на жеманные девичьи голоса, и некоторым он даже назначал место и время свиданий. Но вскоре это стало просто невыносимо, и он вынужден был отключить телефон.
Зато ему не нужно было далеко ходить за горячим материалом, и, изложив эту ситуацию в юмористическом ключе, он, сам того не ожидая, поднял тираж газеты в полтора раза… Вот тогда-то он и поручил журналисту Тони Барроу внимательнее приглядеться к этой теме.
Только тому было все недосуг.
Но вскоре, к его удовольствию, с предложением о сотрудничестве в редакцию явился менеджер «Битлз». Явился сам, и не очень-то расторопному Тони не пришлось разыскивать его по Ливерпулю.
– Нам нужна хорошая реклама, – взял быка за рога Эпштейн.
– Всем нужна хорошая реклама, – флегматично заметил Тони.
– Но нам нужна ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ реклама.
– Угу, – согласился Барроу.
– Я плачу приличные деньги, – заявил Брайан.
– Интересно, у нас одинаковые понятия о приличиях? – слегка оживился Тони.
Брайан достал из кармана пачку банкнот и шлепнул ею о стол.
– Ого! – вырвалось у Барроу.
Брайан достал еще одну пачку.
– Ого-го! – прокомментировал этот жест журналист.
– Можете взять прямо сейчас, – сказал Эпштейн, пододвигая деньги. – Работу начнете немедленно. Хорошие отзывы критиков, репортажи с концертов, интервью с «Битлз» и опросы слушателей.
– Уже начал, – приподнялся Тони.
– Сядьте. Поговорим о деталях.
Тони плюхнулся обратно в кресло.
– На первое время вам хватит и половины, – Эпштейн забрал одну пачку денег и сунул ее обратно в карман. – Трудитесь, мой друг! И помните: вторая пачка лежит у меня здесь. – Похлопав себя по карману, он покинул кабинет.
Девочки одолевали не только Джорджа Харрисона. Однажды Пол взбудораженный и взлохмаченный ворвался в квартиру Дороти Роун и без предисловий объявил с порога:
– Я на тебе не женюсь. – (О своей помолвке они объявили за месяц до этого.) – Слишком много девушек хотят переспать со мной, я не имею права их разочаровывать!
Сказав это, он вышел, не дожидаясь ее реакции.
Он явно спешил. Жить.
Одним из путей завоевать публику было издание партитур и текстов песен для домашнего музицирования.
– Проходите, присаживайтесь, – указал на стул Дик Джеймс, лондонский композитор и издатель музыкальной литературы. – Что вас привело ко мне?
Брайан внимательно оглядел жилище НАСТОЯЩЕГО композитора. Описанного в книгах творческого беспорядка он не обнаружил. Наоборот. Жилище было роскошным и на редкость чистым. Даже казалось, тут никто не живет. На фортепиано лежала стопка чистых листов для нот. Даже казалось, на них никто не пишет.
Все это приятно удивило Брайана. Но он почувствовал, что не сможет купить этого человека так же грубо, как рядового щелкопера.
– Я принес вам кое-какие записи, – начал Брайан. – Не будете ли вы столь любезны отслушать их?
– Извольте, – чинно кивнул Джеймс и установил катушки на магнитофон – шик доступный лишь профессионалам.
– Погромче, погромче, – посоветовал Брайан.